Смолев потряс головой у него возникло полное ощущение, что он снова воочию увидел великолепные дворцы и крепости мавров, сотни лет правивших Испанией. Он искоса взглянул на Стефанию испанка слушала, как зачарованная, не в силах оторвать взгляда от гитариста. Тереза Манн тоже подалась вперед, следя за каждым движением музыканта, словно не веря своим глазам. Даже генерал, не самый большой поклонник музыки вообще, казалось, помягчел чертами сурового лица и кивал тяжелой головой в такт мелодии. Алекс посмотрел направо: Анника Викстрём слушала испанца с упоением, ее длинные изящные пальцы подрагивали в воздухе, словно она проигрывала мелодию вслед за гитаристом. Ее сестра сидела, склонив голову, и выражения ее лица в сгустившемся сумраке Алекс не смог рассмотреть.
А гитара уже рассказывала о битвах и сражениях, длившихся несколько столетий: высекая искры, звенела сталь от ударов мавританских сабель и рыцарских мечей, а топот копыт тяжелой испанской конницы, сметающей все на своем пути, звучал так явственно, что стоило просто закрыть глаза, чтобы представить себе великие сражения Реконкисты21
Мелодия изменилась, сперва в ней ясно слышался бурный поток Гвадалквивира,22 зарождающегося в горах северной Андалусии, а потом его уверенное, полноводное и спокойное течение, несущее людям радость и надежду на лучшее будущее.
Когда Паблито закончил играть, в амфитеатре возникла пауза, словно все слушатели еще какое-то время приходили в себя. Потом многие вскочили со своих мест и, бешено аплодируя, снова и снова кричали «Браво!». Студенты громко хлопали в ладоши и скандировали: «Па-бли-то! Па-бли-то!». Самым громким в восторженном хоре был голос Джеймса Бэрроу, он кричал во весь голос: «Великолепно, черт меня подери! Просто великолепно! А я еще не хотел идти, идиот!». Краснеющая Лили попыталась удержать его от такого откровенного изъявления чувств, но на этот раз ее усилия не увенчались успехом: Джеймс был неукротим.
Дождавшись паузы, Смолев встал, и повернувшись лицом к зрителям, громко произнес:
Друзья мои, поблагодарим Пабло за замечательный концерт! и подождав, пока стихнут аплодисменты, он добавил: Я рад сообщить вам, что теперь эти концерты станут регулярными. Следующий состоится через три дня. Мы всех вас заранее об этом оповестим! Спасибо, что пришли! Мы всегда вам рады на вилле «Афродита»! Хорошего вам вечера!
Провожая расходившихся гостей, Смолев вдруг поймал взгляд Урсулы Викстрём. Она смотрела не на владельца виллы, глаза ее был прикованы к молодому гитаристу, который, смущенно улыбаясь, раздавал автографы обступившим его студентам, расписываясь ярким фломастером прямо на футболках, отчего студенты приходили в буйный восторг. Алекс не сразу понял, что именно выражал этот взгляд шведки. Только несколько часов спустя, проснувшись среди ночи, он, лежа на спине и стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Стефанию, вдруг догадался, и его догадка ему не понравилась: то были разочарование и сожаление.
Часть восьмая
Жизнь как струна гитары. Бывает, она рвётся
Ангус МакКиннон ЯнгВы же знаете Джеймса, немного раздраженно пожала плечами Лили. У него вечно семь пятниц на неделе! То мне его вчера было не загнать на концерт, видите ли, он «толком еще не распробовал» бугацу с кремом, хотя я лично отдала ему и свою порцию, то теперь он горит желанием непременно отправиться на Парос!
На Парос? Ах, он тоже хочет на гитарный фестиваль Хименеса? догадалась управляющая.
Все уши мне с утра прожужжал! За одну ночь стал заядлым меломаном! Представляете, Софи? Кто бы мог подумать! Требует, чтобы я немедленно купила билеты «за любые деньги», мол, ради этого он даже отложит работу в музее. И где мне их купить?
Женщины, неторопливо беседуя, медленно поднимались по лестнице после завтрака на нижней террасе. Озабоченное выражение не сходило с лица Лили весь завтрак, и Софья специально дождалась, пока та выйдет с террасы, чтобы поинтересоваться, что именно с самого утра беспокоит супругу почетного директора Археологического музея.
В этом нет необходимости, Лили, улыбнулась Софья, выслушав подругу. У нас есть целых десять пригласительных билетов на открытие фестиваля. Вернее, будут, поправилась она, как только мы доберемся до Пароса. На три из них вы можете смело рассчитывать! Возьмите и дочку, Кристине очень понравится на Паросе! Видите, как все очень удачно складывается!
В этом нет необходимости, Лили, улыбнулась Софья, выслушав подругу. У нас есть целых десять пригласительных билетов на открытие фестиваля. Вернее, будут, поправилась она, как только мы доберемся до Пароса. На три из них вы можете смело рассчитывать! Возьмите и дочку, Кристине очень понравится на Паросе! Видите, как все очень удачно складывается!
Неужели? просияла англичанка, и озабоченность немедленно исчезла с ее лица. Какой приятный сюрприз! Даже не знаю, как вас и благодарить, Софи!
Не стоит благодарности, покачала головой управляющая. Мы планируем отплывать на «Афине» сегодня в двенадцать часов. Капитан Василиос отвезет нас на Парос, а вечером заберет обратно.
Тогда надо срочно собираться? Если мы едем на весь день Лили взглянула на часы и всполошилась: Боже мой! Уже десятый час! Прошу простить, побегу, потороплю Джеймса! Он терпеть не может опаздывать.
Встречаемся на пристани в полдень! предупредила управляющая уже убегающую англичанку. Но без вас мы не отплывем, Лили, не беспокойтесь!
Та обернулась, просияла благодарной улыбкой и помахала рукой в ответ.
Ну вот, все билеты пристроены, с облегчением подумала Софья, все участники оповещены: Смолев, Стефания, Василий Аркадьевич с супругой, Виктор и Тереза, плюс вся семья Бэрроу и она сама. Ровно десять человек.
С капитаном Василиосом, владельцем двухмачтовой шхуны «Афина», она связалась по поручению босса еще накануне и обо всем договорилась.
Крепкий моряк лет пятидесяти, краснолицый, широкоплечий, с черной, как смоль, окладистой бородой, часто оказывал владельцу «Афродиты» услуги по перевозке грузов и пассажиров. Бэрроу тоже прекрасно знали и самого Василиоса, и его любимицу-шхуну: в свое время они арендовали ее на целый сезон для подводных археологических раскопок, когда была найдена римская онерария,23 полная амфор. Супруги Бэрроу тогда дневали и ночевали на «Афине» почти два месяца подряд. Джеймс с тех пор специально выписывал для капитана из Англии его любимый табак «Черный Кавендиш» в знак искренней признательности за оказанную неоценимую помощь.
Капитан «Афины» был хорошо известен на островах Кикладского архипелага. Много лет он совершал рейсы по маршруту Миконос Парос Наксос Аморгос Санторини, перевозя туристов и разнообразные грузы. Поговаривали, что в былые времена Василиос зарабатывал и вовсе неплохо, не гнушаясь и контрабандой. Но те времена давно прошли, уступив место туристическому буму; в сезон и шхуна, и экипаж были нарасхват. Хуже, когда спрос заканчивался.
Иногда, в дождливое и ветреное межсезонье, сидя в таверне за рюмкой горячего ракомело в ожидании клефтико24 из козлятины и глядя в окно на бушующий шторм, бородач, тщательно прочищая свою трубку от табачного пепла и постукивая ей по краю глиняной пепельницы, недовольно ворчал, что за свою долгую жизнь по собственной воле никогда не провел на суше более трех дней подряд, и будь он проклят, если не выйдет в море сразу же, как только ему позволит погода.
«На этой суше, любил он повторять, недоверчиво буравя случайного собеседника черными глазами из-под косматых бровей, добра не жди! Да и людишки тут, через одного, так себе! Мелочь людишки-то! Барахло! Никому доверять нельзя. За редким исключением Нечего мне здесь делать, на суше!».
Неудивительно, что многие островитяне считали капитана, во-первых, не слишком приятным собеседником, а во-вторых, безнадежно одержимым морем. А когда погода вдруг устанавливалась и можно было даже поднять паруса, поймав попутный ветер, чтобы сэкономить на солярке, «Афина» немедленно покидала порт, словно ее неугомонного капитана и в самом деле куда-то гнала неутолимая жажда странствий.
Пассажиры шхуны, расположившись с удобством на обеих палубах «Афины», во время переходов от одного острова к другому могли наблюдать, как попыхивая большой трубкой и выпуская огромные клубы ароматного дыма, грек стоял часами на мостике, широко расставив ноги и держась за штурвал. Здесь Василиос был в своей стихии. Ощущая себя со шхуной единым целым, капитан время от времени бросал взгляды на навигационные приборы, на бегущую воду за бортом и на кружащих в небе беспокойных чаек. «Афина» отлично слушалась руля, послушно отзываясь на малейшее движение штурвала, дизельный двигатель вращал гребной винт, попутно передавая легкую вибрацию на корпус, форштевень привычно резал волну, а за кормой белела полоса пены. Все было в порядке, и все было под контролем капитана. «То-то и оно! Это тебе не какая-нибудь там суша!» частенько бормотал он с довольным видом себе под нос.