Иди работай, тебе же сказали. Но завтра тебя уже здесь не будет! Ты мне давно не нравишься! Аннета Юрьевна, подготовьте документы на увольнение Мякишева. Чего стоишь как вкопанная, ты что, не слышала, что я сказал? заорал он.
Аннета по-прежнему продолжала стоять, а глаза ее стали сверкать от гнева. Директор опешил от неожиданности, но быстро взял себя в руки и продолжил:
Я тебе что сказал, курица безмозглая, быстро Но тут он почувствовал мощный удар в челюсть крепким кулаком. В глазах потемнело, но мужчина не упал. Он встряхнул головой, потрогал челюсть, на месте ли она, посмотрел на ребят и быстрым шагом пошел к себе в кабинет.
Глава 10. Кутузка
Через пятнадцать минут Ямайка уже летел в полицейской машине в ближайшее отделение полиции. «Обезьянник» был переполнен людьми, и никому не приходило в голову, что при таком большом скоплении людей инфекция будет быстро распространяться. За решеткой орал песни мужчина бомжеватого вида, девушки легкого поведения сидели отдельно и лукаво посматривали на молоденького дневального. Они о чем-то тихо перешептывались, но никому не приходило в голову, что девицы готовят побег.
Была здесь и бабушка, которая производила странные движения руками, как будто бы отмахивалась от кого-то невидимого. За что ее сюда затолкнули, никто не знал, наверное, за бродяжничество. Ямайка сел на лавку и стал хмуро смотреть на этих странных людей, которые только что стали соседями по камере и по несчастью. Через час его повели на допрос. Красивый лейтенант средних лет молча указал на стул, куда Ян и сел.
Ваши фамилия, имя, отчество? сухо спросил следователь.
Мякишев Ян Васильевич.
Год рождения?
2058 год.
Где работаете?
Меня только что уволили с шоколадной фабрики.
Семейное положение?
Холост.
Дети есть?
Нет.
На вас поступило заявление от господина Михаила Сергеевича Голубева. Он обвиняет вас в разбойном нападении и нанесении ему телесных повреждений.
Он оскорбил мою девушку.
Но права распускать руки вам никто не давал.
Знаю, простите, не сдержался.
Вы прощения будете просить не у меня лично, а у Голубева. Вы подтверждаете, что имело место то, о чем написал в заявлении вышеуказанный господин?
Без адвоката ничего подписывать не буду!
Как вы смеете! закричал следователь. Тут и так все понятно, и доказать обратное вы уже не сможете, и адвокат вам ничем уже не поможет.
Смею, смею, я безработный! Куда я сейчас пойду? На что я буду жить, а здесь хоть и плохо, но кормить будете.
Не дерзите, наше учреждение это не приют для бездомных и безработных!
Вот и договорились! Когда меня отпустите?
Уведите в камеру предварительного заключения, кивнул следователь охраннику.
В коридоре стоял шум и крики: «Сбежали, сбежали!»
Ян улыбнулся он представил себе дневального, прикованного наручниками к решетке камеры «обезьянника», который умолял безумную бабку взять запасной ключ в столе и снять с него наручники. Но бабулька не обращала на него никакого внимания и отгоняла невидимых мух: «Пошли вон! Пошли вон!»
Ямайке стало смешно и весело, его больше не волновала его дальнейшая судьба. Он знал, что все в его руках.
Глава 11. Кино
Вот это кино! Аннета стояла в кабинете начальника и медленно снимала с себя белую блузку, затем юбочку.
Михаил Сергеевич внимательно наблюдал за происходящим. Его выражение лица было спокойным, и только оттягивание рукой воротничка рубашки, как будто его сдавила удавка, выдавало его нервное состояние.
Девушка сняла черные лакированные туфли и теперь стояла босиком в чулочках с красными бантиками-подвязками. Руками она прикрывала обнаженную грудь. Мужчина подошел к ней и стал страстно ее целовать. Но вдруг его щека загорелась от боли, а в ушах засвистело от резкого шлепка.
И тут он понял, что получил оплеуху. Девушка выскользнула из его рук и исчезла. В недоумении он еще несколько минут не понимал, что произошло, как вдруг увидел висящие в воздухе буквы: «У тебя два варианта: первый я показываю это кино твоей жене, второй я отдаю тебе видеосъемку, а ты забираешь из полиции заявление на Мякишева». И подпись: «Фантомас».
Вот мошенница! Ладно, пусть будет по-твоему, вслух пробормотал он, но если Мякишев еще хоть раз И, не договорив, стремительно вышел из кабинета.
Глава 12. Освобождение
В камере предварительного заключения было душно. Несколько человек резались в карты, кто-то рассказывал свою историю, как он сюда попал, кто-то просто спал на шконке. Ямайка с всклокоченными волосами сидел на табуретке и тупо смотрел в угол камеры. Вдруг он протяжно запел:
Эх, раздолье, сторона моя родная!
Эх, раздолье, ты моя одна такая!
Эх, раздолье!
Песня звучала совсем тихо, но она шла из самого сердца, из глубины души и набирала силу.
Мужчины притихли и уставились на парня. Теперь пение стало слышно и за пределами камеры, где нужную тональность подхватил нежный девичий голосок, и гимн свободы полился уже в два голоса. Он как будто бы раздвигал стены этого мрачного заведения и выпускал на свободу души людей, попавших в беду и оказавшихся здесь, в заточении:
Эх, раздолье,
Отпусти меня на волю!
Эх, раздолье!
Разделю с тобою долю.
Эх, раздолье!
Мужские, охрипшие и простуженные; женские, страстные и непокорные, голоса уже со всех камер пели в унисон, и уже никто не мог остановить это единство.
Э-э-эх! воскликнул во все горло Ямайка и пустился в пляску.
Ему подыграли сокамерники, стуча по батареям и по табуретам. Стали барабанить и соседи по камерам. Этот получившийся спонтанный тарарам остановил ворвавшийся в камеру дневальный:
Мякишев! На выход!
Мне и здесь хорошо!
Мякишев, отставить самодеятельность! Вы освобождены от заключения! На выход!
Ну ладно, раз вы так настаиваете. На выход так на выход.
Ямайка, ты к нам еще придешь? забеспокоились сокамерники.
Нет, теперь вы к нам. Встретимся на воле-волюшке.
Солнце светило ярко и ласково. Ямайка, отвыкший от солнечного света, на несколько секунд ослеп, но, когда открыл глаза, увидел столб ниспадающего водопада солнечных лучей.
Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Семь цветов. Удивительно это же радуга. Хорошая примета, надо радугу съесть на счастье. И Ямайка стал жадно хватать ртом видимые цветные лучи света, но вдруг заметил, что на него странно смотрит прохожий.
А вы что, не видите радугу? Ну ладно, тогда я пошел.
И действительно, вид у парня был нелепым: рыжие всклокоченные волосы, поношенные старые брюки и футболка на худом юношеском теле да сандалии на босу ногу. Родителей у него никогда не было, он так и не узнал, кто они и откуда. В интернате для сирот Ян был весельчаком, балагуром и задирой. По достижении совершеннолетия государство выделило ему однокомнатную квартиру, и Ямайка устроился работать на шоколадную фабрику.
Глава 13. Увольнение Аннеты
Стройная и красивая старший бухгалтер Аннета Юрьевна сразу покорила сердце Ямайки. Но гордая красавица была неприступна как, впрочем, и для других ухажеров, которые волочились за ней. Это и главный инженер-технолог, и сторож дядя Вася, и сам директор шоколадной фабрики. Михаил Сергеевич очень упорно добивался своей пассии. Но, плавно покачивая бедрами, эта дикая лань скользила по узким коридорам предприятия и ни на ком не останавливала свой взгляд, даже если слышала приятные комплименты. Подарки и цветы она тоже игнорировала. Как будто бы кого-то или чего-то ждала, но время шло, и этот кто-то или что-то не приходило.
Она жила в отдельной квартире, а ее родители остались в другом городе. Эпидемия охватила и этот населенный пункт, но они пока были живы и здоровы. У нее была одна мечта, а вернее две. Одна это встретить и полюбить настоящего мужчину. А вторая сделать что-то стоящее в жизни. Пока ни первая, ни вторая мечта не сбывалась, но в свои двадцать девять лет она не теряла надежду.
Утро на рабочем месте начиналось как обычно. Девчонки из отдела перебирали вещи, которые принесла только что знакомая торгашка. Аннета стояла у окна и все думала и думала о Ямайке, но вдруг в кабинет стремительно вошла пожилая, но очень энергичная дама из отдела кадров Алла Валерьевна.
Девочки, сколько сокращений! И она стала озвучивать список. В нем оказалась и фамилия Аннеты.
Ну что ж, буду собирать вещи.
Домой девушка вернулась раньше обычного.
Вечером позвонил Амадео:
Аннетка, я приглашаю тебя на романтический ужин на Мальдивы. Полетим на моем самолете.
Знаешь, Амадео, я так расстроена из-за того, что меня уволили, что, пожалуй, откажусь. Спасибо за приглашение. Может, в другой раз?