Год за годом. Сборник 2021 г. - Римид Нигачрок 3 стр.

Там, за оградой холм могильный
И пирамидка, стол, скамейка
Кем был он: злой, любвеобильный?..
Цветы сухие, стопка, лейка,

И фото с датой , шелест слабый
Листвы сухой с берез осенних
Скотину гонят с поля бабы,
Их брань незлобная, как пенье.

Собачья свадьба: визг с рычаньем,
Умчалась прочь, лишь двое: ветер
И посетитель здесь случайный,
Найти, надеются ли встретить

Следы счастливых прежних лет.
Но разве здесь найдешь отраду,
Но разве здесь найдешь ответ?..
И дочь, и мать в могилах рядом,

А там вон школьный твой товарищ,
Еще один, еще , довольно!
И слепо взгляд туманный шарит,
И видит двор как будто школьный,

Трех сорванцов, с крыльца бегущих:
Куда, домой?.. Давай на речку!..
И напрямки за дамбу, в гущу
Кустов, в их тайное местечко

Ворона каркнула, косится
На нежеланного пришельца,
Невольно машет он на птицу:
Лети ты прочь!  и камнем целится.
Идет с оглядкой вон наружу,

Его как будто прогоняют:
Зачем пришел, ты здесь не нужен,
Тебя здесь разве вспоминают?..

Ищу завесу: сдернуть разом,
Нащупал, хвать рукою  пусто!
Так вот порвется ниткой фраза,
Так вот пахнет из щели дустом,
И мысль бескрылая влачится
У ног в пыли подбитой птицей.

Хочу ответ у тайны вырвать,
Отдал бы душу в услуженье,
И гной бы вытек из нарыва,
Чтоб улеглось на ране жженье,
Найти бы край мне той завесы,
В душе, на небе иль за лесом.

Глаза глядят и видят время:
Росток питает третий листик,
Давно ли в почву бросил семя?
Птенец в гнезде уж перья чистит;
Где пустошь, там трава густая,
Цветы бутоны распускают.

Туман завесы белым дымом,
А дунул ветер, солнце встало,
Исчезнет скоро, одолимый,
Роса в траву дождем упала,
И тайна с ним исчезнет разом,
Откроет степь просторы глазу.

Не та завеса мне желанна:
Покров особенный, небесный,
И рыщут мысли неустанно
В толщинах тверди нашей местной.
Покров не там, не тот, который
Найдешь в душе своей не скоро.

Тишина дробным эхом бубнит,
Разбивая былое в осколки,
И неловкость обычную в стыд
Превращает, и тянется долгий
Изнуряющий звук монотонный:
Плачет маслом горючим икона.

Тишина мне покажется скучной,
Ничего в ней от прежних терзаний,
Тогда дробь била точно и кучно,
Шкурной болью изменчивой занят.
А сегодня лишь мелкие всплески,
Аргументы защитника веские.

Серый фон утомленного звона:
Всё в былом, а повторы приелись
Я забыл, что такое влюбленный,
Но зато старость вызрела в теле.
Ухо слышит разбитые стёкла 
Безголосо, бесцветно и блёкло.

В тишине звуки звук поглощают,
То рассыплются звонким горохом,
Будто встреч дорогих обещая,
Будто мне в одиночестве плохо,
Шум и глушь: две субстанции сразу,
Голос в шорох и щебет размажут.

Божий одуванчик в зеркале мерещится,
Не покой озерный: волны моря плещутся,
Где рыбак на лодочке неводом рыбачит
Мелкою рыбешку с тиною в придачу

Приглядись-ка лучше к яркому виденью,
Там старик не старый, молод поведеньем,
Там не море  небо, синь и белый парус,
А моряк в тельняшке, черный от загара.

Налетела буря, волны, молний всплески,
Но кораблик стойкий, режет гребень резко,
Ухнул вниз и сгинул под бурлящей пеной,
Дух захватит ужас от гибели мгновенной

Это отраженье разыгралась в жмурки,
Разве мог погибнуть тот кораблик юркий!..
Не твоя ль фантазия, юной милой грёзы
На стекле зеркальном создает угрозу?

Ты стоишь на против, а в стекле двойник,
По капризу мысли тот мираж возник,
Божьим одуванчиком не себя ль представил,
Не тревога ль чувства отраженьем правит?

Сгорев, теплится уголек тщеславия,
Брызнет дождик, дунет ветер  сгинет,
Мысли чувством червяком буравят,
Плесень заведется, трещинки в картине:
Рухлядь, пепел, перегной отменный,
Так в неволе жить привыкает пленный.
Хорошо, отлично!  возглас запоздалый,
Похвала не тронет: тронет губы горечь,
У души с годами кожа грубой стала:
Милая трагичность и смешное горе.
Если бы в далёком, на подъеме горном
Встретился советчик жесткий непритворный,
Брось, сказал бы строго, не по силам ноша.
Если ты упертый, верь в себя до смерти:
Что взвалил на плечи, ни за что не брошу!..
Но нуждался ль в прошлом я в таком совете?
Нет, сказал бы твердо, да душа перечит:
Дорога к обеду ложка, запоздали речи

Сгорев, теплится уголек тщеславия,
Брызнет дождик, дунет ветер  сгинет,
Мысли чувством червяком буравят,
Плесень заведется, трещинки в картине:
Рухлядь, пепел, перегной отменный,
Так в неволе жить привыкает пленный.
Хорошо, отлично!  возглас запоздалый,
Похвала не тронет: тронет губы горечь,
У души с годами кожа грубой стала:
Милая трагичность и смешное горе.
Если бы в далёком, на подъеме горном
Встретился советчик жесткий непритворный,
Брось, сказал бы строго, не по силам ноша.
Если ты упертый, верь в себя до смерти:
Что взвалил на плечи, ни за что не брошу!..
Но нуждался ль в прошлом я в таком совете?
Нет, сказал бы твердо, да душа перечит:
Дорога к обеду ложка, запоздали речи

Уйдешь, не хлопай дверью громко.
Что за душой?.. Легкая котомка,
Она полна воздушными шарами:
Любовной лжи и грёзой тишины.
Ты к Богу вхож с такими-то дарами,
В Саду мечтатели, как ты, защищены.

Билет возьми с открытой датой,
Она придет, как твердо позовешь,
Там отдых: нет награды и расплаты,
Вне времени покой забвения мираж,
Но уходя к Нему, земное подытожь,
У врат безмолвствующий страж.

Я за спиной, но стоит оглянуться,
Там нет меня, и все-таки я рядом,
У изголовья ночью я присяду,
Как вот теперь, нашептывать беззвучно,
И чай горячий прихлебывать из блюдца,
Читать трактат какой-нибудь научный.

Пробудишься ты утром удивленный:
Пригрезился какой же странный сон!
И будто голос слышишь отдаленный,
Дробится эхом, меняя тембр, тон.
А в суете дневной не вспомнится до ночи,
Тогда ты вдруг напишешь пару строчек.

Да, понимаю я, поэтому стыжусь,
Чего пишу, и что писать не брошу,
И «Горе от ума» пусть знаю наизусть,
Других десятка два стихов хороших.
Лиричная болезнь, сакральная по смыслу,
Боясь упасть, в отчаянье зависла.

Нас, пишущих, несчетно развелось:
Чувствительны, горды, честолюбивы.
Кувалдой забиваем мелкий гвоздь
И полагаем, что вполне трудолюбивы.
Когда же время нас просеет через сито,
Едва ли горсть останется, а прочие забыты.

Любое творчество достойно похвалы,
Душа и ум нуждаются в развитии.
Мне кажется, что я из-под полы
Дарю вам то, что дарит мне наитие,
Но мой товар не мастерски сработан,
Плохая копия иль кража у кого-то.

Измаялся, стыжусь, похожий на поэта,
И бросить не могу, боясь покинуть плот,
Как буквоед хронический, отпетый,
Как червем съеденный, зеленый еще плод.
Не творческие муки: горячечный недуг
Сомнением убьет, души подрезав сук.

Найдёте сами, прятаться не стану,
А если что сболтну излишне спьяну,
Не для упрека: тягостно молчанье.
И ваше в шутку злое замечанье
Я не замечу будто бы, но все же
Потом когда-нибудь в отместку подытожу,
Мол, память прежде чувству доверяет,
Проговорился, скажем так, не зря я,
Как лакмус служит верною проверкой,
И вкус вина с печали скрытой терпкий,
И искривит улыбка губы невпопад,
Что был забыт я вами, даже рад,
Когда найдете вы для поиска причину,
Я чувством к вам еще чуток остыну,
И редко-редко память мне напомнит
Не чистый образ прошлого, а помесь
Тех дней и этих розовою дымкой,
Увижу рядом вас с собой на снимке,
И надо верить, мне не отвертеться:
Факт налицо, добавлю сладких специй
В воспоминания грусти и печали,
Зачем-то же мы с вами повстречались,
Не для потерь и горького упрека,
Сколь лет прошло, считает нам сорока:
Раз, два и пауза повиснет в тишине.
Не прячусь я, легко исчезнуть мне,
Найдите сами, если есть надежда,
А я в близи, земли и неба между

Не оглянусь, но чувствую затылком,
Как смотрит вслед завидное былое,
Как я ребенком сбивчиво и пылко
Читаю стих, а мама, орудуя иглою,
Заплаты ставит, штопает пальтишко,
Журит и хвалит: ах ты мой сынишка!

Не оглянусь, не знаю направленье,
Куда смотреть, а лишь глаза прикрою,
Острое у памяти, немеркнущее зренье,
И побегут события, минувшие, рекою.
Из досок старых плот качается скрипуче,
На озере, а из-за гор накатывают тучи.

Незряче вдаль гляжу перед собою
Рукой дотронутся до ясного виденья:
И степь, отроги гор, и небо голубое,
И треск цикад, и жаворонков пенье
Но это там, а здесь среди многоэтажек
Память ничего о прошлом не расскажет.