Это было правдой. Алиса пробивалась самостоятельно и заботилась о себе сама. Отчий дом располагался в пятистах километрах от столицы. Институтское общежитие дало кров только на пять лет учёбы. Уже как год оно сменилось съёмной комнатой. Лиска перебивалась, как могла часто сидела на картошке и макаронах, что не улучшало фигуру, а ей и так по наследству досталась плотная деревенская комплекция.
Алиса вздохнула:
Эх, мне бы твою фигуру, Тамара Я бы давно замуж вышла.
На саму Лиску обращали внимание мало. Чаще к ней клеились, чтобы подступиться к Тамаре. Алиса натянула на замёршие уши красную шапку. Такую же яркую, как куртка и сапоги. И горько сказала:
Строишь из себя недотрогу.
Тамара отрезала:
Перестань. Если они мне не нравятся?
Все?!
Да! К тому же квартира есть, никто не гонит. Сейчас время-то какое
Какое?
Давно перестали в двадцать лет замуж выскакивать.
Нам уже не двадцать, вздохнула Алиса.
Ой, старушка, прыснула Тамара, в двадцать три.
Я бы с удовольствием за твоего Олега Петровича замуж вышла солидный мужчина.
Старик, фыркнула Тамара.
Уже состоялся, нагулялся. Время женой обзавестись, детьми. Как думаешь, я хорошей матерью буду?
Хорошей, хорошей, отмахнулась Тамара.
Но Алиса не унималась:
Вот вышла бы замуж, тогда и на меня бы стали внимание обращать.
А сейчас? Тамара не понимала подругу, она стеснялась своей внешности. А откровенные взгляды мужчин постарше или сопливые заискивания неумелых ровесников вызывали раздражение.
Алиса в досаде топнула по луже:
Как что?! Пока у них есть шанс, что ты на них внимание обратишь, они в мою сторону смотреть не будут.
Тамаре нравилась Лиска больше, чем она сама. Весёлый нрав, оптимизм, уверенность подруги, по мнению Тамары, ни в какое сравнение не шли с её долговязостью, молчаливостью и внутренними метаниями.
Будь я мужчиной, давно бы на тебе женилась, твёрдо сказала Тамара. Мужики идиоты! Смотрят на внешнее, а потом разводов немерено. С тобой хозяйство вести одно удовольствие.
Алиса расплылась в улыбке:
Эх, родились бы мы лет на пятьдесят раньше
И? непонимающе спросила Тамара.
Все бы за мной ходили, а на тебя бы никто не смотрел даже.
Тамара расхохоталась, а Алиса засмущалась:
Ну что я виновата, что не в своё время родилась.
Найдёшь ты принца. Обязательно.
Ты правда так думаешь?
Конечно, кивнула Тамара. И я найду, поэтому и не тороплюсь никуда.
Разговора по душам не получилось. Обычный трёп отвлекал Тамару от грустных мыслей, но не убирал пустоту внутри, которая росла с каждым днём.
Дыра ширилась, чернота густела, забирая радость. Тамара не понимала, почему потеряла беззаботность. Пример Лиски, которая могла заливисто хохотать с последними десятью рублями в кармане, служил молчаливым укором. Тамара, имея так много, часто чувствовала себя настолько потерянной, что не понимала, зачем живёт.
Конечно, у неё умер любимый папа. Так неожиданно. Но прошло десять лет!
Мама устроила дочку на хорошую работу. Только выпустившихся специалистов даже после престижного института не расхватывали, как горячие пирожки. Алисе в выходные приходилось подрабатывать продавщицей этих самых пирожков. А то зарплата начинающего юриста не позволяла сводить концы с концами. Но даже при этом подруга не унывала и говорила, что это временно, вот только наработает опыт.
А Тамара не была уверена в том, что время что-то изменит. Уже прошло больше года работы в банке, а мечты девушки наталкивались на плотную стену, созданную теми, кто ничего не хотел менять.
Глава четвёртая
Тамара вернулась домой с недовольством, приправленным тоской.
Привет, дорогая! раздался голос мамы.
«Не проскочить», обмякла девушка.
Она открывала дверь тихо-тихо, бесшумно закрыла в надежде, что мама смотрит телевизор и не заметит приход дочки. Не хотелось говорить, слушать поучения или вести разговоры о домашних делах. Хотелось зарыться в одеяло и исчезнуть.
Привет, мама! ответила Тамара бодрым голосом.
В коридор вышла женщина лет пятидесяти. Осанка и фигура говорили о том, что она следила за собой и заботилась о внешности. Красивая укладка, лёгкий макияж. И это всё несмотря на то, что Анна Владимировна уже как часа три была дома.
Дорогая, ты задержалась
Дорогая, ты задержалась
С Лиской гуляли, поморщилась Тамара. Для мамы она так и осталась маленькой девочкой, за каждым шагом которой нужно следить и спасать от неразумных действий. Я же позвонила, в Тамарином голосе звучали ноты безысходности.
Но Анна Владимировна не заметила:
Дорогая, скоро десять. А тебе завтра на работу. Наверняка ели на ходу, а дома ждал горячий ужин. Я приготовила рагу.
«Хоть бы занялась чем-нибудь. А то нашла любимое дело за дочкой следить» Тамарины мысли сквозили злобой. Но она изо всех сил старалась сохранить лицо и не обидеть маму себе дороже доводить дело до скандала. Сколько их было в жизни?! В результате виноватой оказывалась она. Мама мастерски делала вид жертвы, начиная многочисленные операции по спасению дочери от чёрной неблагодарности ей же ведь она отдала всё своей деточке и ничего не дождалась в ответ.
Ты права, мама, выдавила Тамара. Я устала. Помоюсь и спать.
Анна Владимировна с укором посмотрела на дочь:
Даже есть не будешь?
Нет, мам.
Женщина заводилась. За несколько часов ожидания дочери она себя накрутила. В голосе почувствовались слёзы:
Я так старалась. Выбрала сложное блюдо, чтобы порадовать тебя. Я уже готовила, когда ты позвонила. Могла бы с утра предупредить!
С утра я не знала, отмахнулась Тамара, всё ещё надеясь проскочить в ванную. Сапоги и пальто уже заняли положенные места. Теперь разобрать сумку и взять халат.
Значит, ты сорвалась по первому зову Алисы! И даже не возникло мысли обо мне?! Что я жду тебя?! всхлипы становились громче.
Мам, не начинай! Тамара выгружала плошки, оставшиеся после обеда на работе, в раковину. Мама не позволяла шастать по столовым, поэтому всегда вручала дочери домашний обед.
Я начинаю?! Я просто сидела дома и ждала тебя!
Я не маленькая и не просила.
Конечно, не просила. Ты не понимаешь, как это ждать своего ребёнка и думать, что что-то могло случиться.
Если ты волновалась, то позвонила бы. Телефон всегда при мне, осталась последняя цель: комната и халат.
Мама шла по пятам:
Это дети должны звонить родителям.
Я позвонила, халат оказался в руках.
«Теперь в ванную».
Всё, мама, я мыться и спать.
Дверь хлопнула перед носом Анны Владимировны. Она ещё раз всхлипнула, а потом пробормотала:
Тушь, наверное, потекла.
Эти слова донеслись до Тамары, и она закатила глаза. «Вот так всегда. Меня нет, и она сразу о внешнем виде думает. Как будто и не было ничего». Девушка забралась в ванну и включила горячую воду. Наступила долгожданная тишина, но это не принесло покоя Тамаре. Внутри скакали злые и раздражённые мысли. Её бесила повышенная забота матери, бестолковая и бесполезная работа, пустота внутри, которую она не знала, чем заполнить. «Я уже взрослая! Только папа находил управу на маму», злость лилась шумно, как и вода из душа.
Лишь полчаса спустя ванна освободилась. Тамара проскользнула в комнату. Тихо-тихо закрылась дверь. Быстро погас свет. Но девушка ещё долго ворочалась в постели и от голода, и от мыслей.
Глава пятая
Наступила пятница перед первыми декабрьскими выходными. Такими долгожданными. Тамара шла по только что выпавшему снегу и чувствовала себя первопроходцем. Она первая оставляла следы на этой дороге к дому. Дети во дворе лепили снеговика. Он напоминал молодую барышню, которая ещё не умела красить губы, а уже стащила мамину помаду. Дети придумали накрасить губы клюквой. С горки неподалёку доносился детский смех. В домах заводились лишние ёлки новый год был не за горами. Тамара улыбалась, радуясь снежинкам, не только падающим с неба, но и глядящим из окон квартир. Дыхание перехватывало от красоты и предвкушения свободы.
План по уходу из дома претворялся в жизнь полтора месяца. Последняя истерика матери, растянувшаяся на неделю мучений, не позволяла Тамаре взять и уйти. «Себе дороже», понимала девушка. Чтобы отдохнуть от работы и от матери, была выработана новая тактика действий.
Свободное время в конце октября и в ноябре Тамара проводила только с матерью. Разговоры начинались издалека и не касались цели. Медленно, но, верно, в голове Анны Владимировны всходила мысль, что это ненормально, что дочка в двадцать три года никуда не выходит и только и делает, что ведёт беседы с матерью. Тщательно спланированный замысел постепенно вёл Анну Владимировну к мысли, что так нечего и на внуков рассчитывать. А внуков она хотела. Тамара же теперь все выходные с ангельским личиком проводила с мамой, после работы не задерживалась, а разговоры о лучшей подруге сводила на нет одной фразой: «У неё роман».