Ван проговорил ругательство, рассмеялся, он уже немного понимал по-корейски. Ван попытался найти взглядом собаку, но вместо собаки уткнулся глазами в интересное для подростка действие: между рядов с бочками матрос-европеец нагнул портовую проститутку. Сверху чайка-ханжа громко возмущалась действием этой парочки.
По трапу английского судна спустился чопорно одетый европеец, окликнул Вана. Носильщик-кули Ван Пей Сен взял чемодан и пошёл за иностранцем, который думал, что платит парнишке только деньгами. Носильщик же не меньше денег ценил знания.
В 1898 году в провинции Шаньдун начались первые восстания китайцев против оккупации. Уже на следующий год в Китае началось массовое выступление беднейших слоёв против иностранцев. Поводом к нему послужила сильная засуха. «Дождь не идёт потому, что христианские церкви заслонили небо. Если иностранцы не будут уничтожены дождь не пойдёт. Железные дороги, грохочущие огненные телеги (паровозы) беспокоят дракона земли», с такими лозунгами и песнями выходили на улицы сотни тысяч повстанцев, на флаге которых был нарисован кулак. Это былоИхэтуаньское или Боксёрское восстание.
Ван отрешённо брёл по улице. Сегодня он видел множество мёртвых людей, и самое страшное то, что одним из убитых был его отец, к которому юноша успел привязаться. Ван шёл туда, где не стреляют, в Тайцин.
Вдруг его окликнули. Повернув голову, Ван увидел одноклассника Ли Минжи Ланг, красивого и высокого, на полторы головы выше Вана, с длинной блестящей косой.
Ван, привет. Давно не видел тебя. Чем занимаешься?
Ли? Здравствуй. Иду в Тайцин. Там не стреляют. Я потерял отца, он примкнул к восстанию, разбирал рельсы, его застрелили охранники. Никого из родных не осталось, надеюсь, меня примет учитель.
А у меня отца и мать убили, но ихэтуани. Отец задолжал наркоторговцу за опиум, сестра у него заложницей. Я должен её выкупить или продадут в публичный дом. Думаю, где бы достать деньги.
Нинг? Ей лет восемь сейчас, Ван вспомнил девочку.
В Китае сейчас не заработаешь. Нужно ехать на Аляску или в Приморье, или в Австралию. Мыть золото, как мой отец.
Тогда нам нужно идти в порт.
Ван, ты что, со мной? Ты в школе скучным зубрилой был, Ли искренне удивился, Приключений захотелось?
Дао это не побег, это преодоление препятствий. Я дойду до Тайцина немного позже.
Ли с восхищением посмотрел на Вана, и они стали спускаться в сторону порта по зигзагообразной деревянной лестнице.
Эй! Ли Минжи Ланг! Верни нашу лодку или заплати за неё! четверо крепких парней стояли на верху лестницы.
Бежим! крикнул Ли и быстро засеменил ногами по ступеням.
Это у них находится Нинг? на ходу спросил Ван.
Стой Ли, дохлая собака! кричали сверху.
Ван и Ли бежали вниз по лестнице, при этом Ван ловко, как паркурщик, перепрыгивал через перила, катился по ним, а Ли, несколько раз споткнувшись, сильно отставал.
Нет, Нинг не у них, но я им должен, сбивая дыхание, бормотал Ли.
Ван оглянулся, Ли был ближе к дерзким незнакомцам, чем к нему. Ван рванул обратно. В этот момент Ли в очередной раз споткнулся и упал, прокатившись с десяток ступенек вперёд до следующего пролёта. Первый из догоняющих уже готов был схватить Ли за ногу, но Ван в последний момент выхватил Ли и протащил под перилами.
Заплати за нашу лодку!!!
Ван и Ли побежали дальше, впереди уже был виден причал. Внизу на крики вышли полицейские в немецкой форме.
Эти люди ихэтуани, они украли немецкую яхту!!! кричал Ли, указывая полицейским на бегущих сверху парней.
Резкий свисток оглушил Вана, полицейский бежал как раз мимо него. Четвёрка догоняющих мгновенно развернулась и стала четвёркой убегающих. Ли и Ван спокойно дошли до торгового причала.
У причала стояло несколько судов. Там были и парусные суда, и пароходы. Ли и Ван подошли к торговому судну «Nataliya» с трубой и парусами под английским флагом. На палубе с важным видом, со сложенными на груди руками стоял солидный пятидесятилетий европеец, это был Юлиус Бринер1, успешный торговец и промышленник.
Ван начал по-английски:
Добрый день. Вам нужны матросы на судно?
Мужчина молча смотрел на парней оценивающим взглядом. Ван перешёл на немецкий:
Мы ищем работу, не дорого, за еду.
Поднимайтесь, хозяйским тоном ответил мужчина.
«Nataliya» шла в открытом море, был крепкий ветер и небольшая качка. Ван и Ли драили палубу, а Бринер прогуливался по носу судна. С мостика звучала русская речь капитана и боцмана об ухудшении погоды, падало давление.
Поднимайтесь, хозяйским тоном ответил мужчина.
«Nataliya» шла в открытом море, был крепкий ветер и небольшая качка. Ван и Ли драили палубу, а Бринер прогуливался по носу судна. С мостика звучала русская речь капитана и боцмана об ухудшении погоды, падало давление.
Ван, ловко работая шваброй, прислушивался к новому для него языку и шёпотом повторял русские слова.
Ли никогда в жизни не работал, в какой-то момент его верёвочная швабра застряла в кнехте. Вытаскивая швабру, Ли споткнулся о ведро, далее о свёрнутый канат, поскользнулся на мокрой палубе. И в этот самый момент судно наклонилось в сторону борта, где безуспешно искал равновесие Ли. Так Ли оказался в море.
Первым на выпавшего за борт отреагировал Бринер. Он кинул Ли канат и громко смеялся. Подбежавший Ван помог вытянуть Ли обратно.
Пока Ли выжимал одежду, Бринер решил поговорить с Ваном, выбрав для этого японский:
Как тебя зовут?
Ван Пей Сен.
Народность ицзу2?
Да.
Меня зовут Жюль Бринер. Я швейцарец. В шестнадцать лет я покинул родной дом и без гроша в кармане отправился путешествовать, устроившись коком на судно. Так оказался в Шанхае. Наш капитан не брезговал промышлять пиратством, я ушёл от него в Иокогаме. Устроился мальчиком на побегушкам в лавку, помогая сбывать шёлк приезжим европейцам. Ты мне нравишься, у меня торговая компания во Владивостоке, мне нужен свой мальчик на побегушках, чтобы торговать с иностранцами. Ты ведь все понял, что я сказал?
Я не один, мы с Ли вместе.
Нет, его я не возьму даже дворником.
Ван отрицательно покачал головой.
Уссурийская тайга очень сильно отличалась от растительности Циндао. Но двум молодым китайцам некогда было любоваться лианами винограда, висящими на сосне, цветением липы и аралии, заслушиваться стрекотом голубых сорок. Лишь иногда они дивились сине-зеленым бабочкам Парусника Маака размером с ладонь, которые садились на камни их ручья.
Только хариусы, водившиеся в ручье, радовали парней, рыбу можно было пожарить на длинной палочке и съесть. Можно было найти жёлтую вешенку ильмак или древесный гриб муэр, все шло к рису, привезённому с собой. Иногда удавалось поймать съедобную лягушку или амурского полоза. Один раз парни поймали кожистую черепаху трионикса, и у них был праздничный ужин.
Ван и Ли мыли в ручье золото. К трудностям физической работы добавлялись полчища кровососущих насекомых. Вот и тогда Ли отгонял от себя звеняще-гудящий рой, ругаясь и смешно размахивая руками. Всё-таки злая мошка укусила его в веко, и Ли громко шлёпнул сам себя на глазу.
В этот момент Ван, откинув очередную лопату золотоносной породы, увидел в песке серебряное ожерелье и положил его в карман.
Как только старатели ложились на ночь в своём шалаше, глаза от усталость сами закрывались, и юноши проваливались в сон, и никакие комары уже не могли помещать спать до рассвета.
Ван той ночью видел очень яркий сон: ясный день, на фоне ступенчатого водопада красивая девушка в старинной богатой одежде, в расшитом халате, с высокой причёской. Девушка обратилась к Вану:
Я Хун-лэ-нюй. Ты нашёл моё ожерелье, оно передавалось в нашем роду от матери к дочери много раз. Но я потеряла его, когда бежала от Куан-Юна, коварного дяди моего мужа. Не говори об ожерелье никому и не продавай, а подари той, с кем будешь жить всю жизнь.
Ван резко открыл глаза, поразившись реалистичности сна. Оглядевшись он понял, что находится в шалаше, рядом, посапывая, спит Ли.
С приходом осени нашим старателям нужно было собираться домой. Ван и Ли шли через дикую тайгу. Им нельзя было встречаться ни с китайцами-хунхузами3, ни с русскими солдатами.
В конце октября парни наткнулись на браконьерскую клетку-ловушку с живой тигрицей, которая при виде людей стала метаться по клетке.
Кто-то заработает на шкуре и внутренностях больше, чем мы на золоте, Ли оценил стоимость зверя.
Они заработают на убийстве, это против правил Дао.
О чем ты?! Тигры людоеды. Или они нас, или мы их!
Северные тигры, в отличие от южных, охотятся на людей только, если их ранят или отбирают тигрят. Местные народы считают их за людей в полосатой шкуре, возражал Ван.
Знаешь что, монастырский зануда, мне нужно освободить сестру, и я хочу выкупить свой дом, я сам продам этого тигра. Помоги мне, пока хозяева ловушки не пришли.