«Бегемот, окучивающий одуванчики», метафорически окрестил эту картину Подлужный. Он не сопереживал «пациенту Содомова»: нечего шляться, где попало, а также «конкретно зырить в сторону касс!». Старший следователь прокуратуры всего лишь добросовестно и профессионально исполнял свои обязанности. Хотя при этом его не оставляло ощущение, что к убийству в сквере оперного театра это если и имеет, то весьма отдалённое отношение. Ведь тогда он ещё не ведал, что кое-что из проделанного в будущем пригодится.
Подозреваемого из «дежурки» увезли в изолятор временного содержания. С их отъездом испарился и несколько неуместный ироничный настрой насмешника. «Отрезвлению» Подлужного также поспособствовал привод в милицию лёгкой на помин Пермяковой Зои Ивановны.
7
Фактическая супруга Балашова представляла собой экспансивную и эксцентричную
шатенку средних лет, которую сыщики отдела, сработав оперативно, «выцепили», как они выражались, «из-за стола прямо с бутербродом во рту».
Вандалы, солдафоны, ваньки необразованные! бушевала она, колыхаясь дебелой грудью, которую её сожитель, приходилось признать, протокольно описал весьма достоверно, и ничуть не сгустив краски. Я вам сопли-то поотшибаю! У меня в башке всё равно сорок пять процентов мне ничё не будет. У меня справка из психбольницыПозавтракать девушке не дадут!
Тс-с-с! по-шпионски приложил палец к губам Подлужный, сбивая напор доставленной. Коль речь идёт о расследовании убийства, допустимо пренебречь таким мизером, как утренний бутерброд.
Ка-какого убийства?! плюхнулась на стул Пермякова. Что-то с Юрой? Что с Балашовым?
Нет, с ним-то обстоит более или менее нормально, успокоил её Алексей. Он у нас. Отдыхает от забот. Но возникает вопрос: с какой стати вы спохватились именно его?
Кого же мне ещё спохватываться? переведя дух, вновь озлилась Зоя Ивановна. Если Юра ко мне ночью пообещался, но не появился.
Тем не менее, это не лишило вас аппетита, съязвил Подлужный, которого нередко подводил «острый язычок».
При чём здесь аппетит?! исходила эмоциями и мощным темпераментом Пермякова. Одно другому не помеха
Да, да, да, Зоя Ивановна, примирительно выставил руки вперёд следователь. Беру свои слова обратно. Итак, обо всём по порядку.
Ладно, по порядку, смягчилась та. И втихаря. У меня ж характер собачий. Я ж без психа разговаривать не выучилась. Отлаяла я Юру ни за что, ни про что
Женские откровения, выуженные Подлужным от свидетельницы, вписывались в орбиту повествования Балашова. А по обстановке в их жилищах, периоду происходящего укладывались тютелька в тютельку.
Что ж, Зоя Ивановна, завершая допрос, констатировал Алексей, на данной стадии у меня к вам иных вопросов нет.
Стало быть, вы отпустите Юру, вскочив, кинулась его яро уговаривать пышнотелая скандалистка.
Пока что я не отпускаю и вас, величественным жестом повелел ей Алексей опуститься на стул. Сейчас поедем на осмотр в вашу квартиру. Потом я проинспектирую, так сказать, жилище Балашова. А уж затем определюсь с вашим Юрием Петровичем.
8
До обеда Алексей при содействии работников уголовного розыска произвёл осмотры квартир Пермяковой и Балашова. Увы, то оказались те напрасные хлопоты, что уличающих дивидендов следопытам не принесли.
Основательно проголодавшись, Подлужный перекусил в кафе «Россиянка» и поспешил в свою резиденцию на три часа пополудни Двигубский назначил совещание по нераскрытому убийству. Зайдя с июньского солнцепёка в прохладный вестибюль прокуратуры, Алексей обнаружил, что сюда заблаговременно прибыл не только он, но и Бойцов, державший в руках какую-то коробку.
Коля? удивился Подлужный. До трёх же ещё целый час.
Дела, загадочно улыбнулся тот. А ты чего такой затурканный?
Да-а-а, неопределённо отмахнулся Алексей, отпирая ключом входную дверь кабинета. Происшествия попёрли, что гвозди в худых солдатских сапогах: и покоя не дают, и ходить мешают. Сегодня же пятница, значит, как пить дать, с выходной поездкой на дачу я пролетаю. Проходи.
Прой-ду, прой-ду-уПройду, прой-ду-у, на мотив собачьего вальса запел второй человек в «уголовке», по-свойски располагаясь за приставным столиком и водружая на него коробку.
Торт, что ли? полюбопытствовал хозяин.
Вы угадали, сэр. Призовая игра, похвалил его Бойцов, одержимый детскими развлечениями на игровых автоматах. Вам причитается кусочек десерта.
Прой-ду, прой-ду-уПройду, прой-ду-у, на мотив собачьего вальса запел второй человек в «уголовке», по-свойски располагаясь за приставным столиком и водружая на него коробку.
Торт, что ли? полюбопытствовал хозяин.
Вы угадали, сэр. Призовая игра, похвалил его Бойцов, одержимый детскими развлечениями на игровых автоматах. Вам причитается кусочек десерта.
По какому поводу нас решил побаловать правнук комбрига Котовского? облизнулся Алексей.
Псевдоним «правнуком комбрига Котовского» Николай заслужил. От одного его взгляда у некоторой части криминальной братии начинали дрожать поджилки. А кражи и грабежи среднегорский детектив раскрывал столь же непринуждённо, как опытный дровокол на тридцатиградусном морозе вдребезги разносит чурки умелыми ударами колуна.
Жил Бойцов в двухкомнатной «хрущобе» с матерью и младшей сестрёнкой. Отец Николая семью бросил много лет назад. На подспорье со стороны головастому парнишке надеяться не приходилось, и он, мало-мальски «встав на ноги», кое-чего в жизни добился личным трудом. По демобилизации из армии пробился на рабочий факультет Среднегорского университета. Оттуда поступил на дневное отделение юридического факультета, где и познакомился с Подлужным. На протяжении пяти лет учёбы Николай, как и Алексей, подрабатывал дворником, а летом друзья отбывали в составе студенческих строительных отрядов в лесные посёлки севера Среднегорской области, возводя там новые дома и ремонтируя старые. По окончании университета Бойцов сам попросился на переднюю линию борьбы с преступностью в уголовный розыск.
Николай являлся убеждённым сторонником социальной справедливости, коллективистской дисциплины, и за то без раздумья готов был расстаться со своей лихой стриженой головой. «Я мент. Я ментяра в чистом виде», с вызовом говаривал он, совсем не усматривая в жаргонном выражении умаления достоинства ведомства внутренних дел. В середине восьмидесятых годов то было в новинку. Во всяком разе, именно от него Подлужный впервые услышал подобное определение в качестве словесного эквивалента верности милицейскому долгу.
При всём при том, Бойцов являл собой редкий пример доброты «для своих». А ещё он служил образцовым воплощением коммуникабельности качества, для сыщика незаменимого. Он способен был «за один присест» втереться в доверие и разговорить самого нелюдимого буку, затворника и отшельника. Тут он не уступил бы самому Тилю Уленшпигелю17.
Как известно, неисправимый «балабол» Тиль непрекращающейся болтовнёй вынудил прервать обет молчания монаха, совершавшего паломничество к святым местам. И это несмотря на то, что позади у послушника осталось девять десятых из тысячекилометрового путешествия, пройденного по каноническому ритуалу задом наперёд. Но заноза Уленшпигель в два счёта допёк его так, что святоша не сдержался и, презрев клятву безмолвия, вступил с ним в перепалку, а затем и в драку. Опомнившись, монах в крайнем раздражении смачно сплюнул и, кряхтя, поплёлся обратно: по догматам религии ему предстояло начать хадж сызнова, «с нулевой отметки».
Вот каким пронырой был Уленшпигель. Коля же «махом» не только сумел бы разговорить святошу, но и завербовал бы его в общественные помощники милиции.
Отдельным категориям женщин безмерно импонировал грубоватый, сугубо милицейский юмор Бойцова. Таких он мог «уболтать и перевести в горизонтальное положение, как каламбурил сам сыщик, за пять минут до вылета самолёта».
Иное дело прокуратура, где работают холодноватые и чопорные должностные лица, осуществляющие высший надзор за исполнением законов. Здесь самому бы удержаться в вертикальной стойке, не помышляя о чём-либо ином. Сотрудники прокуратуры требовали нетрадиционного и в служебном, и в человеческом плане подхода. И к коллективу прокуратуры Ленинского района Николай подбирался поэтапно. Вводил его «в сонм избранных» и приобщал к чаепитиям в кабинете номер пять Подлужный.
К дебютной совместной трапезе с помощниками прокурора Николай расстарался и «затоварился» пирожными. В ходе чайной церемонии он то и дело неустанно подкладывал кусочки лакомства Авергун и Торховой, не забывая и о себе. Аппетитно умяв очередную порцию, Борцов спохватился. Самокритично хлопнув по животу, оперативник сам себя и «уел»: «Позорище! Мент должен быть поджарым и борзым иначе он не то ли что злодея, но и муху в миске с мёдом не спымает». Благожелательная к людям Авергун, ранее знакомая с Бойцовым в режиме «здравствуйте до свидания», умилостивила его: «Ну что вы, НиколайБатькович, в последнее время вы, несомненно, постройнели».