Он был чудовищем, шепчет она.
В этом мире много чудовищ, говорю я, думая о существах под теми горами, о королеве. Я убила только одно из них, и хотя я рада, что он мертв, он не последний. Пожалуйста, встаньте.
Она неохотно повинуется, но ее голова остается опущенной.
В пророчестве говорилось, что вы придете, но я не была уверена, что доживу до этого дня.
Я перевожу взгляд на Мишу.
«В каком пророчестве?»
«Я не совсем понимаю, что она имеет в виду. Возможно, это искаженная версия нескольких разных историй о смертных, рожденных, чтобы убивать злых королей».
Хм. Может быть, магия Миши и жутковата, но это удобно.
«Да ну?» звучит в моей голове глубокий голос Миши.
Амира входит в здание школы и улыбается, когда замечает нас.
Вот вы где.
Все в порядке? спрашивает Миша свою жену.
Амира кивает, и когда тишина затягивается, я понимаю, что они ведут безмолвный разговор между собой.
Делла наконец отпускает мою руку и отступает назад. Ее голова все еще опущена.
Вам нужна помощь? Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, не уверенная в том, что предлагаю.
Делла наконец поднимает голову.
Помощь с что вы имеете в виду, миледи?
Миша и Амира уставились на меня, и я чувствую себя глупо, но продолжаю:
В классе. Если вам когда-нибудь будет нужно, чтобы кто-то почитал детям или
О, вы не обязаны этого делать, говорит Делла, но Миша говорит одновременно с ней:
Это было бы потрясающе, Абриелла. Почему бы тебе не вернуться сюда завтра?
Щеки Деллы становятся ярко-красными, но она кивает:
Это было бы для меня честью.
Пойдем, Абриелла, говорит Амира, выводя меня из здания. Давай мы покажем тебе остальную часть поселения.
Было приятно с вами познакомиться, говорю я Делле через плечо.
Это мне было приятно, миледи.
Я убегаю так быстро, как только могу.
Им всегда нужна помощь в классе, говорит Миша, присоединяясь к нам на улице.
Мы втроем идем вместе, и я пытаюсь дышать, но чем больше я думаю, тем меньше становятся мои легкие. Небо окрашено яркой пастельной радугой, которая тянется вслед за заходящим солнцем, но, как бы это ни было красиво, я бы хотела, чтобы здесь была ночь. Хотела бы видеть звезды.
Она думает, что я ее спасла, выпаливаю я, когда мы отошли на приличное расстояние от школы. Но это ведь из-за меня они пока не могут вернуться домой. Это я виновата в том, что их трон все их чертово королевство разрушено.
Амира останавливается передо мной, поворачивается и берет меня за руку.
Абриелла, говорит она, и с ее голосом, ее прикосновением мой гнев и отвращение к себе исчезают, а на смену им приходят тепло и покой.
Мои глаза расширяются, когда я встречаюсь с ней взглядом, и она улыбается.
«Прекрасный дар, не правда ли?» спрашивает голос Миши в моей голове, и я киваю, не думая о том, как странно это может выглядеть.
Как ты думаешь, им было бы лучше, если бы ты оставила Мордеуса в живых? спрашивает Амира. Если бы ты никогда не пришла в наше королевство, пытаясь найти сестру?
Я качаю головой. Я не могу думать о Джас. У меня никогда не было выбора, спасать ее или нет. Я просто должна была это сделать. Но то, что произошло после
Амира по-прежнему смотрит мне в глаза.
Никто не знал, что произойдет. Ты не виновата.
Они хотят вернуться домой. Разве ты не чувствуешь этого? Я с трудом сглатываю, даже не уверенная в том, что говорю. Я не понимаю этого чувства. До этого момента я даже не понимала, что чувствую это.
Чувствую, говорит она, склонив голову набок. Но это мой дар. Я эмпат. Так ты тоже чувствуешь?
Она смотрит на Мишу, они обмениваются долгим взглядом, и она поворачивается ко мне.
И что я чувствую прямо сейчас? Она выдерживает мой взгляд, и когда я качаю головой, она берет меня за руку и прижимает мою ладонь к своей груди. Ты чувствуешь меня?
Нет. Я снова качаю головой. Прости. Я
Это сила Оберона, говорит Миша. Сила короны должна давать ей связь с ними.
Это одна из теорий, говорит Амира. Она секунду смотрит на заходящее солнце. Мы должны возвращаться. Скоро станет холодно.
Когда мы забираем наших лошадей, я позволяю себе почувствовать эмоции, витающие в воздухе. Здесь есть душевная боль и одиночество, тоска по дому, но здесь есть и радость. Чувство безопасности.
Они в безопасности.
И это говорит о Мише и Амире громче любых слов.
Они в безопасности.
И это говорит о Мише и Амире громче любых слов.
Пока конюх помогает мне сесть на лошадь, я ловлю себя на том, что думаю о Финне. Он Неблагой. Значит ли это, что я могу чувствовать и его?
Интересно, удастся ли мне когда-нибудь это узнать.
Глава 8
Губы Миши мягко касаются костяшек моих пальцев, когда он останавливается у моей двери.
Спи спокойно, принцесса, говорит он, медленно опуская мою руку.
Стараясь не обращать внимания на неловкость, которую я чувствую от его жеста, я качаю головой:
Не уверена, что у меня это получится. Столько всего крутится в голове. Я всю обратную дорогу металась между осознанием того, что могу чувствовать Неблагих из поселения, своими собственными эмоциями и не покидающими меня чувствами Себастьяна. Я поражена настолько, что не могу доверять даже собственным мыслям. Ты знал, что благодаря силе Оберона я могу вот так чувствовать Неблагих?
Он засовывает руки в карманы.
Вовсе нет, но я многого не понимаю в твоей магии. Я знаю одно: ты сильнее, чем думаешь. Сильнее, чем даже я мог предположить.
Я бросаю на него взгляд.
Очевидно.
Он фыркает.
А до чего скромно.
Я качаю головой:
Я не это имела в виду. Моя сила досталась мне от Оберона, от трона Неблагих. Я никем себя не возомнила. Просто я соглашаюсь с тем, что ничего не знаю о глубине и масштабах этой силы.
До сегодняшнего вечера я даже не знала, что у меня есть эмпатические способности, хотя, полагаю, я использовала их в лагерях королевы.
Миша хмыкает, делает шаг назад и оглядывает меня с головы до ног:
Интересное предположение.
Точное. Откуда еще она могла взяться?
Честно? Он делает глубокий вдох. Я не знаю. Но пытаюсь в этом разобраться. Финн задавался тем же вопросом.
Услышав это имя, я расправляю плечи. Не могу думать о принце теней, не чувствуя, как грудь стягивает клубком противоречивых эмоций.
Но он знал, шепчу я. Знал, откуда взялась моя сила.
Он знал магию своего отца. Был хорошо с ней знаком. Так что он первый понял, что ты владеешь чем-то другим. Чем-то большим.
Почему-то я в этом сомневаюсь. Я думаю, что так сильно удивляю их, потому что они не ожидали, что у девушки-человека в принципе будет какая-то сила. Но спорить мне не хочется.
Я устала.
Он кивает.
Я попросил Дженни приготовить тебе ванную. Она ждет.
Спасибо. За это и за то, что взял меня с собой сегодня вечером.
Я был только рад.
Не уверена, что должным образом отблагодарила тебя за то, что ты позволил мне жить у себя, говорю я, склонив голову. Ты ничего не должен был для меня делать, но все равно сделал.
Он усмехается:
У меня есть свои причины.
Уверена, так и есть. У них у всех есть.
Спокойной ночи, принцесса.
Я вхожу в свою комнату, но задерживаюсь у порога и не закрываю дверь.
Почему ты так меня называешь?
Глаза Миши загораются, и он ухмыляется.
Только потому, что называть тебя королевой было бы неточно, говорит он, затем поворачивается и исчезает в коридоре.
Что за чушь, бормочу я, отворачиваясь от двери. На кровати лежит свежая ночная рубашка, а воздух в комнате влажный от того, что в смежной комнате меня ждет теплая ванна.
Я быстро раздеваюсь, иду в ванную и погружаюсь в горячую воду, вздыхая, когда она обволакивает мои ноющие бедра. Когда все вокруг затихает, я так отчетливо чувствую Себастьяна его горе и печаль, что мне хочется плакать. Я скучаю по нему. Скучаю по вере в то, что он любил меня, что я могла ему доверять.
В попытке не намочить волосы я собираю их так высоко, как только могу, но несколько прядей слишком короткие. Они выбиваются из узла и падают мне на лицо и шею. Локоны становятся более тугими от пара, поднимающегося от ванны. Я быстро моюсь, как будто, закончив с этой процедурой, смогу сбежать от эмоций и давящего одиночества.
Когда я надеваю ночную рубашку и ложусь под одеяло, через окна спальни проникают косые лучи света восходящей луны. На меня наваливается усталость, но каждый раз, когда я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, я представляю того маленького мальчика, кричащего посреди дороги, и его ужас, от которого стыла кровь в моих венах.
Понятия не имею, почему Миша думает, что из всех людей именно я смогу объединить разобщенный двор. Любая привязанность Себастьяна и Финна ко мне осложняется тем фактом, что у меня есть то, что нужно им обоим. Это не значит, что я смогу заставить их работать вместе или что у меня есть хоть какое-то представление о том, как это сделать. Но я не могу отрицать, что нельзя, чтобы королева осталась безнаказанной. Не после того, как я увидела эти лагеря. Не после того, как услышала, как тот маленький мальчик кричит от ужаса.