«Что, втроем не справились, подмогу привели?!» Аккуратно отодвигаюсь от медленно надвигающегося сапога и встаю так, чтобы не удариться головой о кол и пройти под выброшенным в ударе кулаком. Ощущение, потрясающее! На миг задумываюсь, а что будет если я сейчас ткну одного из них. Осторожно вытягиваю руку и в тот же миг реальный мир обрушивается на меня как смерч. Я словно вывалился из несущейся колесницы. Все кувырком, ветер бьет по лицу, рев и крики!
Ах, ты ублюдок!
Держи!
Бей!
Удар кулаком в лицо сбивает на землю, пять пар ног, мешая друг другу, начинают катать меня по траве. Одно мгновение, и вдруг как провал в яму, все вокруг вновь посерело. Сгрудившиеся вокруг мужики почти застыли в идиотских позах. Выбираюсь, стараясь не задеть чужие руки и ноги, и пытаюсь вообще ни о чем не думать. Болят сломанные ребра, ноет челюсть, но я из всех сил гоню боль и любые мысли. Никаких эмоций, целиком сосредотачиваюсь на сером тумане и только. Осторожно поднимаюсь, пытаюсь сделать шаг, и успеваю лишь выругаться. Серый туман раздергивается как ярмарочный занавес и прямо в лицо летит бешеный крик.
Вот же прыткая дрянь!
Держи его!
На спину обрушивается тяжесть здоровенного тела, в ушах дикий звон и по глазам лупят лучи предрассветного солнца.
«Да что же это такое! Сбитый с ног падаю на колени, над затылком яростно хрипит чья-то озверелая рожа. Захлестывает ожесточенное отчаяние. Ну почему! Почему все так!»
Удары сыпятся со всех сторон. Сжимаюсь, закрывая голову руками и готовясь к самому худшему.
И вдруг, вновь тишина. Серая могильная тишина. Уже ничего не пытаюсь удержать, ни пустоту в голове, ни сумрачный туман, просто выползаю из еле шевелящейся кучи малы. Встаю над барахтающимися в серой жиже телами и не знаю, что делать. Любой шаг, любое движение, любая мысль выбрасывает меня обратно.
Ааа, черт! С воплем разворачиваюсь и бегу в сторону сарая, потому что Сумрак стремительно исчезает. У меня в запасе только пара мгновений форы и надо использовать их по максимуму. Голова еще смотрит назад, а ноги уже набирают скорость. Лечу, и вдруг, бац, словно на гору наткнулся. Отлетаю как горох от стены и приземляюсь на задницу, а откуда-то сверху звучит насмешливый голос.
Для такого прыткого мальца удивительно, что он не заметил тебя, Грэм.
Поднимаю голову и вижу над собой настоящего великана. Огромный мужичище в стальном панцире криво усмехается на шутку стоящего рядом комита Парса, а тот нагибается, и его холодный, пронизывающий взгляд вонзается мне в лицо.
Занятный ты мальчонка!
Тонкие губы растягиваются в злой усмешке.
Пятеро битюгов битый час валтузят одного доходягу и толком даже попасть не могут. Очень занятный.
Он еще раз проходится по мне внимательным взглядом, останавливается на левом запястье и тут же морщится, словно говоря самому себе да нет, этого быть не может. Еще один быстрый взгляд на меня и выражение жесткого лица вдруг меняется, будто он принял неожиданное решение.
Как зовут?
Вопрос прозвучал отрывистой командой, и я, вздрогнув от неожиданности, смог произнести только совсем несуразное:
Кого?
Встань, идиот, когда говоришь с господином.
В глазах Парса вспыхнул холодный огонь, и вскочив, я согнулся в глубоком поклоне.
Юни, мой господин.
Юни неприкасаемый. Повторил за мной комит, глядя на мой лоб, и опять поморщившись, обернулся к громиле.
Что скажешь?
Тот лишь пожал плечами.
Не пойму тебя, Парс, чего ты с ним возишься? Будь моя воля, я бы немедленно выкинул неприкасаемого за ворота.
В глазах комита блеснул нехороший огонек.
А понимать, Грэм, это не твое дело. Твое дело бойцов в форме держать, а они у тебя как вареные мухи ползают.
В ответ здоровяк как-то по-детски надул губы.
Зря наговариваешь, Парс, ребята стараются.
Стараются, говоришь. Жесткое лицо командира охраны вновь скривилось усмешкой. Вот завтра и проверим. Возьми вот этого Он ткнул в меня пальцем. И запри до завтра в карцере, а утром выведешь со всеми на ристалище. Посмотрим стараются они или даром хлеб жрут.
При свете дня неприкасаемого вместе со всеми? У огромного вояки аж челюсть отвисла, а Парс, нахмурившись, бросил, не оборачиваясь.
Слишком много вопросов для одного утра. Делай что тебе говорят, а с рассветом я сам разберусь с теми, кому что-то не нравится.
Отрезав, он уже собрался идти дальше, но десятник остановил его.
В глазах комита блеснул нехороший огонек.
А понимать, Грэм, это не твое дело. Твое дело бойцов в форме держать, а они у тебя как вареные мухи ползают.
В ответ здоровяк как-то по-детски надул губы.
Зря наговариваешь, Парс, ребята стараются.
Стараются, говоришь. Жесткое лицо командира охраны вновь скривилось усмешкой. Вот завтра и проверим. Возьми вот этого Он ткнул в меня пальцем. И запри до завтра в карцере, а утром выведешь со всеми на ристалище. Посмотрим стараются они или даром хлеб жрут.
При свете дня неприкасаемого вместе со всеми? У огромного вояки аж челюсть отвисла, а Парс, нахмурившись, бросил, не оборачиваясь.
Слишком много вопросов для одного утра. Делай что тебе говорят, а с рассветом я сам разберусь с теми, кому что-то не нравится.
Отрезав, он уже собрался идти дальше, но десятник остановил его.
А с этими-то чего делать?
Парс, проследив за жестом своего десятника, остановил тяжелый взгляд на сжавшихся в кучку дворовых.
Этим всыплешь по десятку плетей, чтобы дошло жизнью каждого живущего в этом доме может распоряжаться только господин наш спафарий Дидал Ашшур.
Глава 4
Хлопок по спине здоровенной ладони, и я, как горошина, влетаю в темную комнатушку. За спиной с лязгом опускается дверной засов, наваливается черная пустота, и лишь пыльный луч из крохотного оконца напоминает о солнечном дне, оставшемся там по ту сторону двери.
Обвожу взглядом свое новое жилище, все тоже самое, крохотная зарешеченная дыра под потолком, пропахшие копотью стены и грязный тюфяк в углу. Нет, одно изменение все-же есть это не подвал и не воняет сыростью.
Что ж, уже неплохо.
Преисполненный фатализма валюсь на тюфяк. Сейчас я настолько рад одиночеству и покою, что ради этого готов на любые условия. В голове роятся десятки вопросов, и каждый требует немедленного ответа.
«Что это было? Почему такого не случалось раньше? Как мне с этим справиться?»
Прерывая поток мыслей, в сознании, вдруг, оживает знакомый скрипучий голос.
Не так быстро. Ты сам во всем виноват. Слышишь не то, что тебе говорят, лезешь туда, куда не просят.
Слегка ошарашенный выволочкой, не могу сдержать недоумения.
Как же так, ты же сам говорил, расслабься, очисти голову, впусти Сияние Тьмы.
Вот именно, впусти Сияние Тьмы, открой ему свой разум, и оно поможет тебе овладеть силой заклинания.
Что-то в его словах вызывает у меня беспокойство, но я не могу понять что именно, а голос в голове продолжает скрипеть.
Энергия черного заклинания безгранична, а жизнь человека коротка. Ты можешь потратить ее всю и ухватить лишь краешек, а впустив Сияние Тьмы в свой разум, можешь добиться всего быстро, получить неизмеримую мощь и бескрайние возможности.
Вот теперь я понял в чем причина и вклиниваюсь в его нескончаемый поток слов.
Постой, так разве Сияние Тьмы это не название заклинания?
Минутное затишье, и во вновь зазвучавшем голосе отчетливо прорезались нотки раздражения, и если я хоть что-нибудь в этом понимаю, мой нелюбезный собеседник впервые разозлился на самого себя, словно сболтнул лишнего.
Какая тебе разница! Для тебя сейчас гораздо важнее овладеть хоть малой толикой силы, ведь ты слышал, что сказал комит, завтра тебя выведут на ринг, и его бойцы будут отрабатывать на тебе удары. Если ты не понял, повторю, завтра из тебя сделают грушу для битья. Вопрос только один, сколько ты протянешь?
Именно это я и предполагал, но когда такие мысли произносятся вслух, они звучат намного страшнее. Страх и дурные предчувствия зароились в голове, мешая сосредоточиться на том, что я хотел выяснить. Пытаюсь успокоиться и вернуться к тому, от чего меня так старательно уводит голос.
Ты не ответил, заклинание и Сияние Тьмы это одно и тоже?
Я помню, что на конкретный вопрос он не может не ответить, и жду. Наконец, с явной неохотой, мой невидимый собеседник вновь заговорил.
Нет! Заклинание это сконцентрированная голая энергия, безграничная сила, а Прим-Сияние Тьмы ее разумная часть. Я, Горштреймшарам Рашта ла Кадеш, представляю Сияние Тьмы, и я могу помочь тебе овладеть искусством управления этой силой, но для этого ты должен добровольно впустить меня в свое сознание.
Из его длиннющего имени я смог уловить только первый слог Гор, но зато, как только он произнес, я могу помочь, у меня сразу всплыло в памяти одно предрассветное утро, когда мы с со стариком Перлом возвращались в поселок. Навстречу нам неспешно катилась двуколка. Крестьянский пацан на облучке, лениво болтая ногами, окликнул меня.