После вчерашней грозовой бури наступило затишье. Даже ветер почти не дул.
Тёплые лучи дневного светила приятно согревали голову Прэта с гривой рыжих волос. Теперь они были такими же длинными и огненными, как у аборигенов. Но в отличие от них, У Винтара имелась ещё и борода, которую приходилось обжигать огнём, чтобы остановить рост щетины.
Из-за волос на лице и оставшихся на левой щеке белых зарубцевавшихся шрамов, аршальцы часто над ним насмехались, считая его уродом. И тут они были правы. С некоторых пор Прэт и сам готов был называть себя уродом, не только физическим, но и моральным.
Да, в последние годы он совершил немало ошибок и преступлений, за которые сейчас приходилось расплачиваться рабской жизнью на этой убогой планете. Но признавать грехи было очень трудно, ведь у всех его поступков имелись свои мотивы. Возможно, и они были ошибочны, если попытаться взглянуть на себя и свою жизнь с разных сторон Когда-нибудь он, наверняка, так и сделает, но пока его сознание было к этому неготово
В тот день, когда Винтар впервые появился в поселении Шаду, и его поместили в старую вонючую хижину, даже местные невольники смотрели на пришельца с неприязнью.
Увидев необычного раба, пленные аршальцы с явным недоумением таращились на Прэта, как на диковинного уродца. К такому отношению он уже начал привыкать. Вопрос был в другом Смогут ли сами дикари привыкнуть к его внешности, или всё время будут демонстрировать первобытную ксенофобию?..
Он приветственно махнул рукой туземцам и осмотрелся, вглядываясь в окружающий полумрак. Кроме тлеющего очага в центре рабского жилища и лежанок из сухого тростника, на голом глиняном полу почти ничего не было. Лишь возле аборигенов валялись ветки сушняка и какой-то кожаный мешок с узкой горловиной.
Да, похоже, моя новая жизнь будет гораздо веселее, чем предыдущая, иронично пробормотал Винтар себе под нос и вновь задрожал от холода, который пробирал его до костей.
По ночам температура здесь могла опускаться ещё ниже, и Прэт всерьёз опасался переохлаждения. Он присел на одну из куч тростника и обхватил себя руками, чтобы хоть немного согреться.
К счастью, вскоре в хижину заглянул знакомый стражник, которого Винтар запомнил по шраму на правом плече. Он молча бросил новому рабу некое подобие одежды. Это был широкий отрез неплохо выделанной шкуры торна с круглым отверстием посередине для головы. В таких же одеяниях сидели остальные невольники.
От звериной шкуры исходил отвратительный запах, но выбирать в данном случае не приходилось. Лучше иметь хоть что-то, чем совсем остаться без одежды.
Винтар быстро облачился в толстую накидку и обвязался куском верёвки, так же брошенной стражником. После этого ему стало намного теплее. А что до запаха, то к нему можно привыкнуть.
В следующий момент деревянная решётка встала на своё место, закрывая низкий вход в жилище, и, окончательно отрезая бывшего генерала ВСЗФ от свободной жизни
Некоторое время внутри стояла тишина. Невольники продолжали оценивающе приглядываться к новому рабу. Потом один из них что-то произнёс на местном языке.
Прэт догадался, что обращаются к нему, но смог лишь отрицательно мотнуть головой.
Ничего не понимаю. Хочу пить. Вода есть?
Он показал себе на рот и жестами попытался объяснить сказанные слова. Говоривший с ним абориген махнул рукой и ткнул пальцами в кожаный мешок, лежавший возле очага.
Винтар взял его в руки и встряхнул. Внутри что-то забулькало. Это был бурдюк местного изготовления.
Выдернув из горловины деревянную пробку, Он поднял мешок и сделал осторожный глоток. Вода была тёплой и противной на вкус, то ли сама по себе, то ли от того, что находилась в бурдюке.
Спасибо, поморщился Прэт и заметил, что другой невольник протягивает ему круглый плод.
То, что это не камень, а именно плод какого-то растения можно было понять по его яркому оранжевому цвету и черенку. Пробовать его, подвергая опасности собственное здоровье, Винтару не очень хотелось. Но раз уж он попал на эту злосчастную планету, то придётся рисковать. Надо же ему тут чем-то питаться.
Помяв в руке упругую кожуру плода, он откусил от него маленький кусочек, и тут же пожалел об этом. По всему рту мгновенно разошлась сильная вяжущая горечь, которую трудно было сравнить с чем-то знакомым. Язык онемел, а челюсть свело.
«Ядовитая гадость!..» мелькнула в его голове страшная мысль.
Помяв в руке упругую кожуру плода, он откусил от него маленький кусочек, и тут же пожалел об этом. По всему рту мгновенно разошлась сильная вяжущая горечь, которую трудно было сравнить с чем-то знакомым. Язык онемел, а челюсть свело.
«Ядовитая гадость!..» мелькнула в его голове страшная мысль.
Кашляя и отплёвываясь, Прэт бросил отвратный плод и вновь схватил бурдюк. На этот раз вода с железистым привкусом показалась ему родниковой. Он сделал несколько больших глотков и вскоре почувствовал, как горечь отступает.
Четверо невольников, сначала смотревшие на него с удивлением, неожиданно стали издавать кашляющие звуки похожие на смех. Они над ним потешались. Плод не был ядовитым, но явно не годился пришельцу в пищу.
На этот раз Винтар отделался лёгким испугом. Однако все предосторожности не уберегли его от какой-то местной заразы, которую он успел подхватить от аборигенов.
На третий день Прэт проснулся от дрожи в руках и ногах. Он сразу почувствовал головную боль и жар во всём теле. Появилась мысль о простуде после недавнего переохлаждения, но симптомы болезни казались какими-то странными. Слабость была такой, что у него не хватило сил подняться на ноги, когда за рабами пришёл надсмотрщик. А ещё через какое-то время Винтар стал бредить и впадать в забытье.
Что было дальше, он помнил очень смутно. Кто-то к нему приходил, что-то делал, чем-то поил и кормил.
Подробности Прэт узнал лишь после того как выздоровел, выучил местный язык и расспросил обо всём лечившего его аборигена по имени Фош. Это был целитель племени Шаду, больше похожий на колдуна.
Когда его позвали в жилище погонщиков скота, он сразу понял, что новый раб серьёзно заболел. Разумеется, ни о каких вирусах и других микробах аршальцы понятия не имели, но кое-какие знания о способах лечения лихорадки у них имелись. Скорее всего, Винтар подхватил один из местных вирусов, который мог стоить ему жизни.
На любой цивилизованной планете его бы вылечили за считанные часы, но здесь Фошу пришлось постараться, чтобы справиться с болезнью раба. Вождь племени слишком дорого за него заплатил, и не хотел так быстро его потерять. Поэтому приказал вылечить человека любым доступным способом.
Целитель так и поступил, испытав на Винтаре действие различных настоек, порошков и отваров. Разве что с бубном не плясал, и духов не вызывал, как делали древние земные шаманы. Некоторые снадобья Фоша вызывали у Прэта рвоту или приступы удушья. Другие приносили только временное облегчение. Таким экспериментальным методом его можно было убить раньше, чем он умер бы от самой болезни. Лишь спустя четыре дня нашлось то единственное лекарство, которое окончательно сбило жар и вывело больного из забытья. Или его иммунитет сам справился с заразой.
Следующие несколько дней Винтар оставался слабым и довольно беспомощным. Но он уже мог самостоятельно пить воду и жевать сухие лепёшки патэ. За время лихорадки он успел заметно похудеть и превратиться в грязное вонючее животное. Так что теперь мало чем отличался от остальных рабов.
Когда он достаточно поправился и смог выходить из хижины, его начали отправлять на выполнение самой грязной, но относительно лёгкой работы. Винтара принуждали засыпать землёй старые и копать новые выгребные ямы, а также выносить пищевые отходы и другие помои из жилищ аборигенов. Сначала он пытался возражать, но после пары увесистых пинков и оплеух решил не злить надсмотрщиков и временно смирился с такой участью.
Ещё через пятнадцать дней его дополнительно стали отправлять в поля, расположенные вокруг поселения, где выращивали злаковые растения патэ и различные корнеплоды. Там приходилось трудиться, не разгибая спины, чтобы не получить по ней плетью одного из надсмотрщиков.
Прэт вспоминал это время с брезгливостью и содроганием. Он никогда в жизни не разгребал чужое дерьмо и не ковырялся в грязной почве. Поэтому не думал, насколько подобная работа может быть тяжёлой и противной. На Земле и колониальных планетах Федерации таким трудом уже давно занимались роботизированные системы и андроиды. А тут всё приходилось делать своими руками, от чего они быстро загрубели и покрылись мозолями.
Сейчас ему было полегче. Работа погонщика не требовала больших физических усилий, а свободного времени было хоть отбавляй. Хочешь стихи сочиняй, хочешь о жизни думай.
С тех пор, как Винтар попал в рабство к туземцам, он стал учить их язык, обмениваясь поясняющими жестами с другими рабами и надсмотрщиками. Это было необходимо для его собственной безопасности и пользы. От взаимопонимания с аборигенами теперь могла зависеть его жизнь.