Самые первые вершители, существовавшие тысячи лет назад, являлись истинными богами. С того момента произошло не мало событий, повлиявших к тому же и на численный состав Ордалии, где теперь восседало только пять вершителей, которые, в результате смены поколений стали «полукровками». Форсети, или как его звали до инициации Гарди Густафсон, до сих пор помнит, как пятьсот лет назад, он и другие нынешние члены Ордалии были призваны во Дворец правосудия, где встретили своих предшественников, носивших абсолютно такие же имена. Никто, в том числе и Форсети не верили в происходившее. Им рассказывалось о вещах, которые кроме как небылицы, по другому не воспримешь. Как итог, вместо внимательного послушания, вершителей высмеяли и обозвали некудышными лицедеями. Один из членов Ордалии закрыл глаза и вытянул вперед руку, испуская прозрачные волны, кончики которых едва коснувшись ртов ребят, отняли их голоса. Испуганные "призывники" стала мычать и пробовать издать хоть один звук, но у них ничего неполучалось. Паника залила им глаза и они стали метаться по залу, пытаясь найти выход. Другой вершитель по имени Шезму, щелкнув пальцами, обездвижил ребят. Они замерли, но всё еще оставались в сознании и продолжали громко мычать. Сестры Немесида и Адрастея, держась за руки, подошли к своим наследницам Нике и Адлее.
«Начнём с вас» хором сказали старые сестры.
Адлея, не бойся, прошептала Адрастея, Ты ничего не почувствуешь.
Ника, Немесида прикоснулась к её щеке, Не переживай. Мы не причиним вам зла.
Яркие лучи света, исходившие от "старых" сестёр, окутали новых. Все четверо взлетели и остались парить в воздухе. «Старые» сестры действительно становились старыми. Они дряхлели на глазах. Их гладкая кожа стала скукоживаться и покрываться темно-коричневыми пятнами. Окрашенные в броские цвета ногти пожелтели. Сквозь поредевшие седые волосы стали проявляться залысины. От красоты «старых» сестер не осталось и следа. Нос крючком, обвисший подбородок и выпуклые скулы сделали своё дело. Опустившись на землю, старушки затряслись и чуть было не упали, но Адлея-Адрастея и Ника-Немесида ловко их подхватили и помогли добраться до ближайших кресел. Старые сестры улыбнулись беззубыми ртами.
«Наше время пришло» сказали старушки.
Они откинулись на спинки кресел и исчезли, растворившись в дыму.
Они нам не врут, заговорила серьёзным тоном Адлея-Адрастея, Пройдите инициацию и вы сами всё увидите.
Не менее серьёзная Немесида кивнула головой, в знак поддержки сестры. Старые Шезму с Иштараном сняли свои чары и молча направились к своим преемникам. После инициации темнокожий акадец по имени Ихлас стал Иштараном, а африканец с раномастными глазами и депигментированной кожей на лице Чизизи Ирф Зале Каони наследовал Шезму. Как и старые сестры, эти два бога, передав свои силы, тоже состарились и растворились в пустоте. Настал черед Гарди, которому уготовано стать новым Форсети.
А что если я не хочу? спросил он дрожащим голосом.
Это твой долг. Форсети спустился с помоста и подошёл к преемнику. Главой Ордалии был я, и теперь им будешь ты. Каждый из вершителей является дополнением друг друга и только вместе они могут отправлять правосудие.
Я всего лишь сын кузнеца, не более. Найдите себе кого-нибудь другого, более достойного.
Мы и так слишком долго ждали. Вы все уникальны и никто не знает, когда появится очередной вершитель. Мои силы на исходе и я не смогу продержаться до следующего созыва.
Старый Форсети хоть и выглядел молодо, но в нем чувствовалась многовековая усталость.
Доверься мне и ты сам всё увидишь. Узнаешь насколько важна наша миссия.
Хорошо, поджав губы и кивнув, ответил Гарди, Показывай.
По завершении инициации старый Форсети уже не мог держаться на ногах. Он аккуратно опустился и сел на пол, наблюдая, как новый Форсети до сих пор парит в воздухе и беспорядочно крутит головой. Опустившись на землю Гарди с тоской посмотрел на своего предшественника.
Пять сотен лет?
Да, прохрипел старик, Пятьсот двадцать три года, пять месяцев и четыре дня если быть точнее, кхе-кхе.
Новый Форсети покачал головой и подозвал к себе остальных вершителей:
Мы исполним свой долг и благодарим ваш созыв за службу.
На меньшее я и не расчитывал. последние слова утонули в серой дымке, вместе со стариком.
Глава 4. «Прокурор»
На меньшее я и не расчитывал. последние слова утонули в серой дымке, вместе со стариком.
Глава 4. «Прокурор»
«Других мы судим беспристрастно, по делам,
Не допуская сентиментов сострадания.
Когда же отвечать случается вдруг нам,
В благих намереньях находим оправдание.»
Д.Эйт
Радостный Ованес шёл на свою любимую работу. У него было всё о чем он только мечтал. Престижная должность, крутой автомобиль, и какая-никакая жилплощадь. Его отец наконец-таки смог нормализовать бизнес, а мама спокойно выйти на заслуженный отдых. Всё это благодаря Ованесу, а точнее его возможностям. Он чувствовал себя всесильным и всемогущим властелином, способным по щелчку пальцев сворачивать горы.
Звонок брата Ромы, сообщившего об аресте отца очень насторожил Ованеса, а вся высокомерная спесь разом слетела, после того, как он получил отказ от всевозможных влиятельных друзей. Единственное, что Ованесу удалось узнать это имена тех, кто осуществлял задержание. Ими оказались его знакомые полицейские оперативники, с которыми его связывало несчетное количество совместно «раскрученных» дел.
Вы что творите, сволочи! Ованес сразу перешёл в наступление, дозвонившись до знакомого полицейского.
Не понял из трубки раздался охрипший возмущенный голос, Ты че разорался с утра пораньше?
Кто упаковал моего отца? Ованес продолжал истошно вопить в трубку.
Какого еще на хрен отца?! Чьего, твоего что-ль?
Нет блять, соседа! прокричал во всё горло Ованес. Конечно же моего! Эдуард Филикян проверь!
А протянул главный опер, Этот что-ли? Ну да, есть такой, хы-хы.
Какого хера ты ржёшь!? смешок главного опера окончательно выбесил Ованеса. Это по твоему смешно?
Балоны спусти пока не лопнули. телефонный собеседник сделался серьёзным. Через полчаса на центральной набережной. Не опаздывай.
Ответить Ованес не успел. Собеседник положил трубку. Телефон завис и сенсор перестал слушаться. Ованес хотел было уже разбить гаджет, но вспомнил, что ему нужно сделать еще пару звонков. Перезагрузка телефона шла, как на зло, медленно. Немного успокоившись, Ованес стал перелистывать телефонную книгу и найдя карточку с контактом своего начальника «Усенов И.Р.» нажал кнопку вызова. Тот словно ждал его звонка и сразу же ответил.
Здравствуй, Ованес.
Ильяс Рахимович, здравствуйте, я
Знаю знаю. По поводу отца звонишь?
Да, поджав губы ответил Ованес, Вы не могли бы?
Нет, отрезал Усенов, Даже не проси. Полиция сработала граммотно, а самое главное законно.
Я уверен, что там полным полно нарушений. Я их знаю, они не могли не накосячить. Отпишите материал мне и я от них мокрого места не оставлю.
Ты в своём уме?! опешел Усенов. Как ты себе это представляешь? Как по твоему я отпишу надзорный материал сыну подозреваемого?!
Ованес пропустил замечание мимо ушей, но осознал, что ляпнул не подумавши.
К тому же, прокурор города сам лично поставил резолюцию и отписал надзорку Гараеву.
Кому? Гараеву? Этому полудурку?
Ну раз ты с ним знаком, то думаю сам сможешь с ним переговорить. Извини работы много. Удачи.
Вот и начальник положил трубку не дождавшись ответа от Ованеса. «Что за день?» подумал он и пнул по колесу своей машины. Времени мало, через двадцать минут надо быть на Набережной. «Жусип долго ждать не станет и эта встреча мне нужна больше чем ему» подумал Ованес, «Надо спешить».
Поймав все красные сигналы светофора и чуть не устроив аварию на перекрестке, Ованес гнал свой кабриолет, как сумасшедший. Все дорожные камеры успели его сфотографировать и тут же прислать ему штраф за превышение скорости. Набережная пустовала. Поднявшийся ветер гонял волны по реке, которая омывала прибрежный песок и фундамент помоста. Жусип приехал на своём брабусе вместе со всей своей командой. Они вышли из машины, но подходить не стали. Проглотив всю свою горделивость, Ованес сам подошёл к ним и протянул руку. Жусип скривив лицо посмотрел на руку, затем на Ованеса и небрежно кинул руку. Все остальные лишь махнули рукой. Жусип никогда не носил формы и никто из начальства за это его не ругал. Он пользовался завидным авторитетом среди всей полицейской братии. Его морщинистый лоб и такой же сморщенный нос, придавали ему вид грозного бандита девяностых. Ему не доставало только плаща, толстой золотой цепи и кожанного сюртука. Вложив в свои толстые губы сигарету и подкурив ее, Жусип первым начал разговор.