Как выезд? обратился Костин к Богданову. Что нового? Вам удалось найти точку выхода немецкой рации в эфир.
Младший лейтенант вздрогнул и растеряно посмотрел на капитана. Это не осталось незамеченным Александром. Он сразу догадался, что вопрос о выезде, вызвал почему-то какой-то страх в глазах подчиненного.
Почему молчите? Я жду, тихо произнес Костин, не спуская с него своего взгляда. Я жду вашего доклада.
Товарищ капитан! Я не нашел этого места. Сами понимаете, прошедший дождь, по все вероятности, все уничтожил. Да и что может дать это место? Там кругом лес
Костин выдержал паузу. Он продолжал смотреть на Богданова, сверля его своим взглядом.
А, может, вы плохо его искали, Богданов? спросил его Костин. О том, что может дать это место сотруднику контрразведки, мы поговорим с вами отдельно.
Я искал, как мог, товарищ капитан. Сами знаете, шаг в сторону, а там мины.
Я не думаю, что немецкий радист вел передачу с заминированной территории, произнес Костин и посмотрел на Богданова. Может, вы считаете, что у немецких радистов за спиной крылья?
Почувствовав какую-то неуверенность в его докладе, Костин приказал пригласить к нему водителя Захарова. Когда тот вошел в кабинет, капитан попросил его доложить о результатах розыска. Водитель посмотрел на Богданова, на его побелевшее от страха лицо и вкратце доложил Костину о том, что ими была встречена автомашина «Виллис», которую почему-то не стал осматривать младший лейтенант Богданов.
Можете идти, произнес Костин, обращаясь к Захарову. Я думаю, что младший лейтенант Богданов нам сам объяснит, почему он не осмотрел автомобиль.
Когда тот вышел из кабинета, Александр повернулся в Богданову.
Сдайте оружие, младший лейтенант. Вы забыли, что идет война, и ваши действия не могут расцениваться по-другому, как должностное преступление.
Богданов побледнел. Нижняя губа его затряслась, и со стороны могло показаться, что он готов был, просто, расплакаться. В кабинете стало тихо так, что было хорошо слышно, как на улице мать успокаивала маленького ребенка. Богданов, молча, достал «ТТ» из кобуры и положил его на край стола.
Простите меня, товарищ капитан. Я просто испугался. Их было больше чем нас, и если бы я попытался что-то сделать, они бы просто убили нас с Захаровым.
Уведите его в камеру, приказал Костин вошедшему в кабинет конвою.
Солдат ткнул арестованного автоматом в спину и вывел его в коридор. Костин повернулся лицом к подчиненным и окинул их всех взглядом, словно ища в них человека, сочувствовавшего Богданову.
Если кто-то из вас не хочет служить в СМЕРШ, сдайте удостоверение и уходите, а иначе военный трибунал. Все свободны. И еще Каримов завтра доложите мне по «Виллису». Мне непонятно, город перекрыт, а машина свободно передвигается по нему. Неужели мы не можем найти машину в этом небольшом по размеру городке? Стыдно, товарищи офицеры!
Слушаюсь, товарищ капитан.
Оставшись один, Костин сел за стол и стал звонить полковнику Озерову.
***
Александр расстегнул ремень, снял кобуру с пистолетом и, положил ее на стол. Посмотрев на часы, он повалился на большой кожаный диван. Идти домой ему почему-то в этот вечер не хотелось. Костин чувствовал себя окончательно разбитым. Неудачи последних двух дней, давили его самолюбие. Впервые, за последние два месяца он не знал, что делать. Услышав в приемной чьи-то тяжелые шаги, он открыл глаза и посмотрел на дверь.
Добрый вечер, товарищ чекист. Ты что, валяешься? спросил его вошедший в кабинет Виктор Хмелев. Я вот с девчонками из госпиталя о вечеринке договорился. Давай, вставай. Девушки, между прочим, очень и очень хороши, не хорошо заставлять их ждать.
Костин посмотрел на сияющее лицо своего нового товарища и пристав на диване, произнес:
Ты меня извини, Виктор, но мне что-то нездоровится. А во-вторых, мне завтра с утра нужно выехать из города. Ты хоть предупредил бы заранее, а так сразу на бал.
Хмелев снова улыбнулся, сверкнув своими великолепными зубами.
Да брось ты, наконец! Одно, другому не мешает. Посидим, отдохнем немного, а то я уже стал забывать, как выглядят красивые женщины, произнес Хмелев и громко засмеялся. Да, не будь бирюком, собирайся, пойдем. Кстати там будет и Клава, ну та, которая тебе обязательно понравится. Я ее специально пригласил для тебя.
Он схватил Костина за руку и стал его стаскивать с дивана.
Он схватил Костина за руку и стал его стаскивать с дивана.
Что за Клава? поинтересовался он у Виктора. Почему ты считаешь, что она мне непременно понравится? Мы с тобой едва знакомы, а ты уже судишь о моих вкусах.
Он улыбнулся, сверкнув своими жемчужными зубами.
Короче, капитан, словами не опишешь. Одно слово прекрасная женщина. Я думаю, что ты не будешь разочарован.
Хмелев схватил Александра за руку и потянул к выходу.
Ну, пойдем, будь другом! Я им пообещал, что приведу с собой друга.
Ну, хорошо, хорошо, Виктор. Не тащи меня. Я сейчас приведу себя в порядок и пойдем.
Через полчаса они уже шли по улице городка в сторону военного госпиталя. Хмелев о чем-то говорил, читал вслух стихи Блока и Есенина, громко смеялся над своими шутками, привлекая к себе нездоровое внимание прохожих. Костин же шел молча. Он аккуратно обходил лужи, оставленные прошедшим накануне дождем. Александр практически не вслушивался в болтовню Виктора, размышляя о предстоящем задании.
Неожиданно Виктор схватил Костина за локоть. Александр вздрогнул и посмотрел на веселое лицо товарища. Несмотря на внешнюю слабость и какую-то женскую нежность в фигуре Хмелева, рука его была жесткой и сильной, что не мог, не отметил про себя Александр.
Ты что, молчишь, Саша? Я и так перед тобой и так, и этак, а ты все молчишь?
Нет, почему ты так решил. Я внимательно слушаю тебя.
Хмелев рассмеялся. Он снова заговорил, то и дело, толкая Александра в плечо.
Ты что, заснул? Да, выкинь ты все из головы: своих шпионов, диверсантов и всякую сволочь. Давай, двигай вперед! Заходи. Я смотрю, ты и не заметил, как мы дошли до госпиталя.
Они вошли в госпиталь через запасной вход и, свернув налево, пошли по длинному и узкому коридору, вдоль стен, которого одна к другой стояли больничные койки. Похоже, что Хмелев не раз пользовался этим запасным выходом. Воздух в помещении был пропитан запахом лекарств, карболки и человеческого гноя. Этот узкий коридор с запахами, невольно напомнил ему покойного капитана Рюмина, расстрел «самострелов»
Ну и запах здесь, произнес Хмелев, дышать не чем.
Ничего лейтенант попадешь сюда, ко всему привыкнешь, произнес Костин, впервые за все время их знакомства, он обратился к Виктору по званию.
Хмелев словно не слышал его слов. Он продолжал двигаться по коридору, бросая свой взгляд на номера кабинетов. Нужная им дверь оказалась в самом конце коридора. Они остановились около ее, переглянулись и без стука вошли в кабинет.
***
Стоял июль 1941 года. За лобовым окном «Эмки» шел противный, совсем не летний холодный дождь. В легковой машине было прохладно и сыро. Где-то совсем недалеко гремела канонада и по ее раскатам, Александр безошибочно определял калибр орудий. Костин, то и дело бросал свой взгляд на капитана НКВД Рюмина, который сидел рядом с ним с закрытыми глазами, похоже, он дремал. Рано утром капитану позвонили из эвакуационного госпиталя и сообщили о семерых «самострелах», которые поступили на лечение в госпиталь.
Спасибо, товарищ майор медицинской службы. Через часок мы подъедим, ответил капитан. Спасибо, за информацию, разберемся.
Разговор капитана происходил в присутствии лейтенанта Костина, который находился в кабинете Рюмина. Александр вопросительно посмотрел на капитана, внутренне надеясь, что капитан поедет в госпиталь один.
Рюмин посмотрел на Костина и стал быстро подписывать расстрельные списки, которые ему накануне передал старший «тройки». Вчера по решению Военного трибунала за оставления боевых позиций без приказа командира были расстреляны одиннадцать бойцов.
Вот были люди и нет их. Как все просто в этой жизни подпись и нет человека.
Закончив работу со списками, он посмотрел на Костина.
Что ты так на меня смотришь, лейтенант? произнес Рюмин, не отрывая своего взгляда, от лежащих перед ним бумаг. Похоже, тебе еще самому не приходилось расстреливать предателей и врагов народа. Привыкай, Александр, это не сложно. Ты думаешь, что я, как родился, так в дело годился. Я изучил твое личное дело: комсомолец, с отличием окончил школу НКВД. Служил в Особом отделе полка. Разве этого мало? Запомни, лейтенант! Идет война, не на жизнь, а на смерть. Война вскрыла тайную человеческую сущность кто есть кто. Тысячи бойцов отдают свою жизнь за Родину, другие тысячи бегут с фронта. Сейчас все эти дезертиры, паникеры представляют реальную угрозу нашему Рабоче-крестьянскому государству. Эти люди утратили веру в нашу победу, а это представь себе очень страшно.