Слева возле плиты на стене был нарисован очаг. Справа, с противоположной стороны кухни, потрескивал огонь в настоящем очаге. Он напрягся, пытаясь вспомнить, что ему напоминал рисунок и почему он не мог отвести от него взгляд. Воспоминания прятались в том, другом мире. Ерунда, сплошь ерунда и мерзости. Сущности хотелось нахмурить лоб. Почему-то казалось, сумей он нахмуриться, и загадка очага решится. А вот не разгадает он ее, все последний шанс исчезнет.
К настоящему очагу подошел поваренок и повесил на крюк котел с цельными тушками цыплят. Мальчонка с острым носом притащил воды и залил птицу. Его осенило: в ином мире существовало предание, согласно которому имелась возможность проткнуть рисунок с очагом носом и попасть в портал. Беспокоило одно: который из очагов нарисованный. Он с миражами давно имел дело. Его не обманешь. Как бы определиться поточнее? Волнение становилось невыносимым: он четко чувствовал, что выход из пустыни здесь, на кухне. В котелке забурлила вода, цыплята болтались в жидкости, переворачиваясь с боку на бок.
С одной стороны, по их дурацкой логике надо ломиться через настоящий очаг, борясь со слабостью размышлял он. С другой стороны, они как раз и подумают, что я так подумаю. Значит, портал спрятан в нарисованном очаге. Это очевидно, но потому маловероятно, а значит, вероятнее всего.
После подобных умозаключений он решил подойти поближе к очагам: должен же он почуять выход. Начал с того, где варились цыплята. Из котла уже вкусно пахло. Конечно, поварята ведь в него накидали душистых трав, кореньев. Возле тушек плавали ароматные луковицы. Ему стало жарко. Поленья потрескивали, огонь плясал вокруг котла, норовя залезть внутрь и попробовать варево. Поваренок подбежал, сунул в котел ложку, поворочал там немного и кинул горсть крупной соли. Он понаблюдал за очагом. Цыплята варились, как ни в чем не бывало. Он двинулся ко второму очагу.
Изверг, куда пошел-то? донеслось до него. Толстый повар шел к нему с миской. Сейчас есть будем. Ты же голодный. Садись за стол.
Он прибавил ходу. Толстяк, несмотря на здоровый живот, не отставал. Поварята захихикали и начали его окружать, выстраиваясь перед ним в цепочку, загораживая проход к нарисованному очагу. «Там!» подумал он и в три гигантских прыжка преодолел остававшееся расстояние, четко вписавшись в небольшой проем между поварятами. Оглядываться и останавливаться он не стал. Плюхнулся на картину, прорвав плотную бумагу
***Герман очнулся и увидел над собой знакомый матрас второй детской кровати. Он повернул голову. За столом сидела знакомая парочка. Они уплетали жареную на гриле курицу. Рядом валялся бумажный пакет с жирными пятнами и фольга, в которую им завернули курицу, чтоб не остыла.
О, очухался! Изабелла улыбнулась ему как родному. Головой осторожно.
Помню, буркнул Герман. Что со мной случилось? спросил он и перебрался к столу.
Естественно, перед ним ту же выросла гора еды. В пластиковый стаканчик плеснули красного вина. Герман не дождался ответа и вгрызся в куриную грудку.
Поплохело вам опять. Мы вышли погулять поздно вечером, а тут и вы валяетесь возле кустов. Слабы здоровьем. Работа нервная. Изабелла сняла с курятины жареную шкурку, отправила ее в рот и бодро захрустела, полностью довольная собой.
Игнат, как обычно, выглядел суровым. В подтверждении слов подруги он просто развел руками и кивнул.
Во сколько вы пошли гулять? невинно поинтересовался Герман, надкусив сладкий южный лук. Не поздновато?
Парочка переглянулась. Он у них уже успел заметить эту паршивую привычку переглядываться, когда вопрос им не нравился. Лица выражали легкое разочарование в собеседнике: либо вопрос казался парочке глупым, либо неуместным и невежливым.
Около двенадцати, буркнул Игнат. А не помним.
Изабелла отрицательно помотала головой и погладила Игната по коленке.
Не поздновато? попытался максимально грозно спросить Герман, но мешал кусок курятины за щекой. Он сердито заработал челюстями. Я сидел в засаде. Было больше двенадцати, когда на меня напали.
На вас напали?! ахнула Изабелла. На стража порядка?!
На стража, на стража, подтвердил Герман. Мало того, я вас видел и в весьма странном обличии.
Игнат вздохнул и посмотрел на него, как на нашкодившего ребенка.
В каком же обличии мы вам привиделись? И кто на вас напал?
Игнат вздохнул и посмотрел на него, как на нашкодившего ребенка.
В каком же обличии мы вам привиделись? И кто на вас напал?
Мы никого не видели, вякнула Изабелла и коснулась руки своего чернявого друга.
Герман собрался с мыслями. Ситуация выглядела по-дурацки. А вдруг его нервная система и правда дала серьезный сбой? И потом, его же чем-то укололи. Вдруг теперь он помнит не то, что случилось на самом деле? Когда-то по молодости Герман пробовал наркотики так вот, тогда у него такие глюки были, ой-ой-ой! После поди пойми, на самом деле все происходило или нет. Начать Герман решил с нападавшего, как с наиболее невинного воспоминания.
Рядом со мной зашуршало. Вначале подумал, белка или кошка. Потом большая тень, человеческая, мелькнула и по шее царапнуло. Тут-то я и вырубился.
У-у-у! Плохо! припечатал Игнат. Изабелла перестала улыбаться, уголки ее губ поползли вниз. Игнат приобнял подругу и чмокнул в шею. Вина подлить? участливо поинтересовался он у Изабеллы, казалось, позабыв про Германа.
Конечно! капризно произнесла она. Видишь, пусто, продемонстрировала Изабелла пустой стакан.
Почему плохо? встрял Герман. Вы что-то знаете? И почему я вас помню в виде здоровенных волка и львицы? последняя фраза вылетела изо рта сама собой.
Парочка опять начала переглядываться и вздыхать. Герману даже стыдно стало за свое поведение. В последний раз он так себя чувствовал в школе, когда мать за прогулы ругала.
Рассказать ему? обратился Игнат к Изабелле, игнорируя Германа.
Не поверит, мотнула она головой.
Вы рассказывайте, а я решу, что с этим делать, сказал Герман сердито, но ответа услышать не успел: у него зазвонил мобильный. Алло. Да, слушаю. Понял. Адрес диктуй. Он взял упаковку от курицы и помотал рукой в воздухе перед носом у парочки: «дайте ручку». Хорошо, скоро буду. По-моему, это недалеко отсюда.
Случилось чего? хором спросили Игнат и Изабелла.
Случилось! грозно ответил Герман. Второй труп! Правда, несвежий, но с такими же, как у вашей соседки уколами и кровопотерей.
Несвежий насколько? поинтересовался Игнат.
Точно пока не знаем. Около недели. Я пошел. Это тут неподалеку, он встал. А вы отсюда никуда! Я вернусь, продолжим.
Ах, куда мы денемся, сказала Изабелла. Идите, мы вас подождем.
Герман отправился в путь, который лежал вверх, в горы. Через минуты три маршрут ему показался безумно знакомым. «Конечно! вспомнил Герман. Я же тут шел за Анжеликой!» Вскоре он очутился возле дома пышногрудой администраторши. На склоне, что вел вниз к городу, столпились полицейские и местное любопытствующее население.
Докладывай, велел Герман своему коллеге.
Значит так. Труп нашла вот эта бабуля, полицейский ткнул пальцем в стоявшую неподалеку пожилую женщину. Прятали его не тщательно, но тут свалка. Тело прикрыли всякой дрянью, незаметно. Бабуля сюда пошла поискать полотенце унесло с балкона ветром. А тут тебе и запашок, и картонки чуть уже в сторону сдвинулись. Она ногу и углядела.
Трупу, предварительно, неделя срока, встряла Оля. Те же ранки на шее и жуткая кровопотеря. А главное, посмотрите, лицо страшно изуродовано.
Герман коснулся царапины на собственной шее и передернулся. Он откинул простыню с лица жертвы. В самом деле, от лица осталось только кровавое месиво.
Да, если с трупом из спа мы еще сомневались, убийство это или другая какая оказия, то сейчас ясно убийство, припечатал он. Незаметненько проверьте Анжелику из пансионата. Она тут живет. Может и совпадение, а может и нет. Личность жертвы тоже быстрее устанавливайте.
В пансионате стояла тишина. Герман вызвал лифт сил топать на шестой этаж не осталось. Он со всей силы ткнул мясистым пальцем в кнопку и пожелал себе удачно доехать.
Рады видеть, рады видеть! защебетала Изабелла, открыв дверь номера. Ну? она вопросительно вздернула брови.
Нет, уж! Вы мне сначала выкладывайте информацию, Герман уселся на свое место за столом. Картина после его ухода не сильно изменилась, только возле груды куриных костей нарисовались эклеры. Он взял себе пирожное и уставился на своих визави.
История давняя, медленно произнес Игнат. Ей столько тысяч лет, что не упомнишь. Есть иной мир. Пустыня. В качестве наказания туда помещен, он запнулся, помещена, нет, помещено, Игнат опять замолчал, подбирая слова.