Проверим, что ты делал ночью и утром, качнул головой Фомин. Опросим свидетелей, проведем обыск в твоем доме Все зависит от того, найдем ли мы доказательства твоей вины.
А это что, не доказательство? Гуляев кивком указал на машину.
Руки он держал сплетенными на животе, как будто на него уже надели стальные браслеты.
Возможно, в кабине мы обнаружим отпечатки настоящих преступников, сказала Скорокова. И соседи могли видеть, как они загоняли машину во двор.
А я не настоящий преступник?
Будем устанавливать.
К дому подъехала машина, Фомин выразительно глянул на Скорокову. Неужели Павлик пожаловал? Но во двор быстрым, энергичным шагом вошел отец Гуляева, жилистый мужчина с темным еще от летнего загара лицом.
Я все знаю! глядя на Родиона, зло сказал он.
Гражданин, давайте без эмоций, дело серьезное. Скорокова мягко взяла Игната Семеновича за руку, но тот дернулся, вырвался и гневно зыркнул на нее.
Папа, не надо! мотнул головой Семен.
Что не надо?! Им земля моя нужна!
И снова Родион промолчал. Не видел он смысла оправдываться, все равно ведь не поверят. А утверждать, что настоящие виновники произошедшего будут найдены и наказаны, он не мог. Преступники подъезжали к дому в темноте, быстро открыли ворота, заехали во двор, вряд ли кто-то видел их, а уж тем более рассмотрел. Уйти они могли по реке, опять же в темноте. И у Гуляева алиби нет, злоумышленники это знали, иначе бы они не решились на подлог. Возможно, они следили за ним.
Фомин догадывался, кто мог подставить Гуляева, но что с того? Да хоть пистолет к голове Пыжова приставить, он все равно ничего не скажет. И Скорокова будет молчать, если что-то знает. Будет изображать солидарность с Гуляевым, хлопотать за парня, но ключ к его свободе не достанет. Потому что перед ней стоит совсем другая задача. И Гуляев-старший знает, какая. Для него что Скорокова, что Павлик, что Фомин. И лучше не пытаться его переубедить.
Вы можете говорить все что угодно, но факт остается фактом, сказала Скорокова. Угнанная машина стоит во дворе вашего дома
Это Семена дом, не согласился Игнат Семенович.
Какая разница?..
Ну да, разницы нет Это я угнал машину! отец шагнул вперед, закрывая собой сына.
Папа! Семен схватил отца за плечо, пытаясь вернуть на место.
А пусть делают со мной что хотят!
За воротами остановилась машина. В этот раз Фомин на Скорокову смотреть не стал. А к дому подъехал Павлик. Во двор он вошел в сопровождении Мысака. Среднего роста парень, вроде бы и не богатырская в нем стать, размах плеч самый обыкновенный, но выглядел он тяжеловесно. Плотно сбитые мышцы, крепкая кость. Черты лица грубые, нос широкий, челюсть массивная. Надбровья мощные, широкие, к его бы внешности взгляд волка, но глаза у него какие-то крысиные, взгляд быстрый, бегающий. То ли опасность выискивает, глядя по сторонам, то ли запасной выход с корабля, который может утонуть.
Павлик изобразил удивление, глядя на фургон, а его спутник даже бровью не повел.
А я еду и думаю, ну не мог Гуляев! глядя на Игната Семеновича, сказал Павлик. Ан нет, смог!
Давай без комедии! Фомин поморщился с таким видом, как будто собирался сплюнуть ему под ноги.
Это не комедия! Это машина с ценным оборудованием!
Нашлась машина.
Ну да, сначала доски, затем машина
И доски вернулись, и машина вернется, сказала Скорокова, недовольно, исподлобья глядя на Павлика.
А завтра целый склад исчезнет, хмуро, неприветливо отозвался тот. И мне за него отвечать.
Чего ты хочешь? резко спросил Гуляев-старший.
Я хочу справедливости. Вор должен сидеть в тюрьме. Товарищ майор подтвердит, что так и должно быть, одной половиной рта усмехнулся Павлик.
Это же ты все устроил! пронзительно глянул на него Родион, но пронять не смог.
Какие ваши доказательства?
Всему свое время.
Забирайте задержанного, товарищ майор. Или я сам вызову наряд.
Павел! Скорокова попыталась охладить пыл своего друга, но тот на нее даже не глянул.
Я ведь все равно до правды докопаюсь. И кто-то пожалеет, если вдруг выяснится, что машину угнал он сам, пригрозил Фомин.
Кто-то другой угнал, кто-то другой, натянуто улыбнулся Павлик.
Все, хватит! сжав кулаки, Игнат Семенович вытянул руки по швам.
Что такое? Павлик с надеждой глянул на него.
Забирай машину и уезжай, сказал Гуляев-старший. А потом подъезжай, с договором. Я все подпишу.
Папа, ты чего? Семен схватил отца за руку.
А ничего! Они же не оставят нас в покое!
Ну что вы такое говорите, Игнат Семенович! осклабился Павлик. Никто не собирается вас беспокоить!.. Но если вы настаиваете!..
Я все сказал. Гуляев-отец опустил голову.
На этот раз сжал только один кулак, давая понять, что врежет Павлику, если он сейчас же не уберется и не оставит сына в покое.
Ну, хорошо, договорились!
Со мной ты не договорился, качнул головой Родион, угрожающе глянув на Павлика. Машину можешь забирать, но знай, я это дело так не оставлю.
Все нормально, майор. Все нормально!.. Я пришлю водителя, он заберет машину.
Павлик хоть и хорохорился, но чувствовал он себя не в своей тарелке, поэтому поторопился уйти. Скорокова потянулась за ним, но сама же себя и удержала, осталась на месте.
Может, вы погорячились, Игнат Семенович? спросил Фомин.
Да не успокоятся они! Это же нелюди. Это акулы. Они всех тут сожрали. А-а! Гуляев махнул рукой и, взглянув на сына, спросил у майора: Семен свободен?
Ну, если потерпевший снял претензии
А куда он денется?.. вздохнул Игнат Семенович и, немного подумав, добавил: И я никуда не денусь.
И все-таки вы погорячились, качнул головой Фомин.
Мы на вашей стороне, кивнула Скорокова и твердо посмотрела на Родиона. Он мог думать о ней все что угодно, но на поводу у Павлика она больше не пойдет.
Родион кивнул, глядя на нее. Так уж и быть, он поверит ей, но ухо будет держать востро.
Глава 4
До станицы рукой подать, дорожный указатель еще ближе. Пшеничная. Возле этого знака Майя впервые увидела Фомина. Он только-только приехал в станицу и с ходу взялся за дело. Он укреплял знак, она подъехала, остановилась, помогла ему. И влюбилась. Или сначала влюбилась, а потом помогла.
И Варшавин здесь когда-то стоял. Деловой, нахальный, весь из себя. Лето, жара, пыль, он стоит и хищно усмехается. Он тогда брал Майю на прицел, и ведь выстрелил. Почти попал. И как только она тогда удержалась от соблазна не уехать с ним?
И сейчас у знака кто-то стоял. Высокий, статный, в добротном пальто. На Варшавина очень похож. Очень-очень похож. Неужели видение? Подумала о нем, а он взял и появился.
На дороге стоял именно Варшавин. И поднимал руку, останавливая машину. Майя кивнула, глядя на него. Он же не просто так здесь, если она сейчас не остановится, ей все равно от него не убежать. Пришлось останавливаться.
Не помешаю? спросил Варшавин, открыв переднюю дверь справа.
Видный мужчина, представительный, даже красивый, а в любви не везет. Так и хочется сказать, не любят его бабы. И Майю он не смог увлечь, и Лера от него сбежала. Глянцевый он, как наливное яблочко, натертое воском, кожура гладкая, но под ней гнильца, червоточинка, и это чувствуется. И еще Майе не нравилась его назойливая напористость, ну не звал его никто, зачем приперся? И так всегда.
Помешаешь.
Ты все такая же, закрывая за собой дверь, усмехнулся Варшавин.
В голосе прозвучала обида, и Майе даже стало его немного жаль.
А ты как будто из лета вышел.
Из Сибири.
Полыньей пахнуло.
Это парфюм.
Я думала, абсент, разгоняя машину, улыбнулась девушка.
Можно и абсент.
А ты правда в Сибири служишь?
Высоко сижу, далеко гляжу Почему не позвонила мне? строго спросил Варшавин.
Насчет чего?
Гуляева землю заставили продать.
Далеко глядишь, кивнула Майя. А ты оставил мне свой телефон?
Ты могла бы просто позвать меня. Мысленно. И я бы приехал.
Ух ты!
Майя остановила машину возле опорного пункта. «БМВ» Фомина не видно, только «Сузуки» Скороковой стоит.
Приехали!
Это шутка такая? Варшавин глянул на Майю, как старший брат на вздорную сестру, не зло, но сурово.
И еще она увидела в его глазах угрозу. Если он выйдет, то никогда уже не появится. А ведь он действительно мог исчезнуть навсегда. С одной стороны, в этом есть своя прелесть, но, с другой, с ним как-то веселей. И не сволочь он. Верней, не совсем сволочь. Их ведь в одном подвале однажды держали, и он связан был, и она. И вел он себя вполне достойно, о пощаде не молил, отцом не угрожал. Говорил только, что отец договорится, так оно, в общем-то, и вышло.
А куда тебе?
Комнату мне в своем доме сдашь, как о чем-то само собой разумеющемся сказал он.