Глубоко вздохнув, гигант молча опустил голову.
Молчишь, крыса? Хм А ты не так глуп, как мне показалось, сощурив свои отёкшие глаза, произнёс Кобылин.
Заносчивым людям, вроде тебя, все вокруг кажутся дураками, спокойным басом сказал Эстебан. Мне доводилось убивать таких, как ты. Там, на песке арены, перед смертью они всегда унижались. Становились жалкими ничтожествами. Ползали, умоляли.
Осторожнее с языком, сучок. Мне ведь недолго его подрезать, сплюнув под ноги Эстебана, прошипел комиссар.
Ах да проигнорировав Кобылина, продолжил Эстебан. Ты прав, я действительно знаю больше, чем рассказал, наклонившись к Кобылину и понизив тон, прошептал он. Но твои грязные уши никогда этого не услышат, кивая, добавил он.
Кобылин шмыгнул носом, облизал оттопыренную нижнюю губу и, схватив Эстебана за волосы, ударил его кулаком в живот.
Ты что творишь, жаба?! заревел экзекутор и, подлетев к Кобылину, заехал ему кулаком в лицо.
Ах ты сука! повалившись на пол и сплёвывая кровь, прошипел комиссар. Руку на меня поднял? Зря, ох, зря! процедил он и, поднявшись с пола, бросился на дознавателя.
Два здоровяка схватились не на жизнь, а насмерть. Свалившись на каменный пол, они с переменным успехом продолжали борьбу, пока Кобылин не почувствовал под собой кусок пеньковой верёвки. Рванув за её конец, комиссар захлестнул верёвку вокруг шеи экзекутора и стал натужно его душить.
Помогите!!! закричал Эстебан, надрывно натянув цепь. Эй, там, наверху!!! Кто-нибудь!!! Помогите!!! однако привыкшая к таким крикам в застенках стража не обращала на них никакого внимания.
Тем временем, перевернувшись набок, хрипящий дознаватель схватился за стол. Экзекутор был настолько крепок, что сумел подняться на ноги вместе с повисшим на нём Кобылиным. Однако силы стремительно покидали дознавателя, в его выпученных глазах показалась обречённость и ужас. Погибая от удушья, здоровяк вытянул руку в сторону Эстебана.
Метавшийся на цепи гладиатор рванулся вперёд и вытянул свою могучую руку навстречу.
«Только бы дотянуться! думал Эстебан, до боли растягивая сухожилия. Дотянусь, вырву его из лап этого выродка».
Но цепь была предательски коротка. Рука дознавателя безвольно повисла, и его грузное тело обмякло в руках убийцы. Всё было кончено.
Обтерев рукавом градины пота, комиссар размотал с шеи убитого верёвку и швырнул её в угол. Удерживая бездыханное тело, он что было сил толкнул его в сторону Эстебана. Труп экзекутора рухнул у ног узника. Эстебан склонился над дознавателем и, убедившись, что он мёртв, с презрением посмотрел на комиссара.
Шатаясь, Кобылин добрался до стола и дёрнул за свисающий над ним шнурок. Раздался громкий звук небольшого колокола, на который мгновенно отреагировала стража. Сверху загрохотали тяжёлые сапоги.
Этот ублюдок убил его! заорал Кобылин. Задушил, сука!
Он лжёт! Лжёт! заметавшись, словно загнанный зверь, закричал Эстебан, после чего дёрнулся в сторону Кобылина и, получив от стражника размашистый удар деревянной дубинкой по голове, безвольно повис на натянутой цепи.
Глава 4
В комнату Гаспара тихо вошла женщина лет сорока и, поставив поднос на стол рядом с постелью, на цыпочках двинулась к двери. Женщина явно боялась разбудить рыцаря, оттого спешила тотчас испариться из его покоев. Несмотря на то что комплекцией гостья была не из хрупких, двигалась она легко и практически бесшумно.
Однако Гаспар уже не спал, и, повернув голову вслед крадущейся из комнаты пышке, он почтительно и громко поздоровался.
Ох, простите, я разбудила вас, вздрогнув, виновато произнесла она.
Нет, нет, что вы! Я давно уже не сплю, раздувая пшеничные усы, сказал Гаспар. Так сказать, притаился в засаде. Признаться, мне безумно не терпелось узнать, кто оставляет мне все эти яства, когда я сплю. Вы были так неуловимы, мадемуазель, что, клянусь честью, мне уже начало казаться, что еда в комнате появляется сама собой, приподнявшись на постели, произнёс он с улыбкой.
Нет. Ну что вы, в самом деле! Никаких чудес, присев рядом на стул и сдвинув колени, сказала она. Господин Массар Годо велел откармливать вас как поросёнка. Вот. Стараюсь, с лёгким смущением в голосе сказала она.
Кажется, старик всерьёз решил зарумянить меня на вертеле, с напускной серьёзностью произнёс Гаспар.
Кажется, старик всерьёз решил зарумянить меня на вертеле, с напускной серьёзностью произнёс Гаспар.
Ха-ха-ха! Не-е-ет! Он очень добрый, с теплотой в голосе протянула пышка.
Прости, пожалуйста, я ведь не представился! Меня зовут Гаспар, приглаживая рукой тронутые сединой волосы, произнёс рыцарь.
А я Дарима, положив ладони на колени и смущённо поджав плечи, представилась она и заулыбалась.
Её большие восточные глаза уставились прямо на него.
А правда, что вы дрались с восьмерыми разбойниками в нашем трактире и всех убили? заёрзав на стуле, вдруг спросила она.
Я? С восьмерыми? рассмеялся Гаспар. Это тебе Годо такое рассказал?
Нет. Господин Годо совсем о вас не говорит. И мне велел строго-настрого о вас ни с кем не разговаривать. Просто судачат местные. Я сразу поняла, что о вас.
Нет, Дарима, люди врут. Так, повздорили слегка. Но я никого не убивал. Честное слово! Разве я похож на кровожадного убийцу? приподняв бровь, спросил он.
Нет, у вас очень добрые глаза, снова заёрзав, сказала она. Но у вас столько шрамов. Вы мне больше напоминаете сказочного рыцаря, мечтательно вздохнув, добавила она.
Ты видела мои шрамы? удивлённо вскинув бровь, спросил Гаспар.
Ой! прижав ладонь ко рту, осеклась она. Я отмывала вас от крови. Вы тогда были без чувств, а после ещё долго бредили.
О, Господь милосердный, ты видела меня голым, покачивая головой, усмехнулся Гаспар.
Угу, закусив стыдливо палец, произнесла она.
Ну что же. Придётся теперь на тебе жениться, пожимая плечами, сказал он.
Скажете тоже, жениться, хихикнула Дарима. Вы, должно быть, уже женаты. Такой высокий, сильный, красивый. Такие одинокими не бывают.
Гаспар приумолк, провалившись куда-то в глубины нахлынувших воспоминаний. Затем, вскинув брови, вздохнул и снова посмотрел на Дариму.
Да. Осталась у меня в Орлеане одна дама. Хотя зная её безудержную тягу к вину и веселью, едва ли она ещё остаётся моей.
А я вот редко пью. Только когда нет настроения петь, а господин Годо очень просит.
Ты поёшь? с искренним удивлением спросил Гаспар.
Да и немного играю на мандолине. Пою иногда для посетителей трактира. Хотя чаще я бываю на кухне. Говорят, что никто таких вкусных пирогов не печёт во всей Ракше. Я нарасхват, улыбаясь, кокетливо сказала она. Господин Годо часто говорит, что трактир только на мне и держится.
Убеждён, он не льстит, откусив край пирога и зажмуривая от удовольствия глаза, произнёс Гаспар.
А хотите, я и вам спою? подскочив на стуле, вдруг оживлённо спросила она.
Спрашиваешь?! вытаращив на неё свои карие глаза, сказал Гаспар.
Пышка, словно на крыльях, выпорхнула из комнаты и тут же вернулась, сжимая в руках мандолину. Приняв артистичную позу и игриво посмотрев на Гаспара, она заиграла. Комната наполнилась мелодичной грустью.
Гаспар глубоко втянул носом воздух и, прикрыв веки, стал слушать. Она запела. Голос Даримы, льющийся, звонкий и чистый, тронул его до глубины души.
Дарима пела о любви, грустной и неразделённой. Ей удалось задеть его за живое. Гаспар с трудом сдержал слёзы. С годами он становился всё сентиментальнее, и это ему в себе не нравилось.
Когда Дарима умолкла, он протянул руку и, взяв её ладонь, нежно поцеловал запястье.
Это было божественно, со вздохом признал он.
Благодарю. Мне безумно приятно, смущённо ответила она.
Дарима-а-а-а!!! раздался чей-то голос в прихожей.
Ой, ну всё! Я побежала. Без меня на кухне уже беда, взволнованно и суетливо сказала она и, по-детски помахав Гаспару рукой, скрылась за дверью.
Крестоносец выдохнул и, с хрустом расправив плечи, поднялся с кровати. Слегка прихрамывая, он подошёл к столу, у которого на стуле была приготовлена чистая одежда. «Моя, должно быть, вся в грязи и крови». Одевшись, Гаспар взглянул на слегка короткие рукава и, ухмыльнувшись, завернул их до локтя.
Тело Гаспара уже окрепло, и находиться в кровати он уже не мог. Выйдя во внутренний двор, крестоносец осторожно прислушался. Никаких подозрительных голосов, только кудахтанья кур и хрюканье свиней, доносившиеся из хлева.
Обойдя двор по кругу, рыцарь вдруг услышал чей-то торопливый топот, раздающийся за высоким деревянным забором.
Выглянув, Гаспар увидел мальчугана, резво вбегающего на крыльцо дома. Отворилась дверь, парнишка что-то передал Дариме и тут же шмыгнул в подворотню. Через несколько минут девушка показалась в дверях, выходящих во внутренний двор.