Хоть и говорит едко, и облапал всю, но я не чувствую агрессии. Похоть да. Желание да. Но не угрозу. Поэтому продолжаю молча сидеть под прицелом пылающих глаз, сгорая в огне чужого желания.
Гринвуд моргает, сильные руки приподнимают и сажают меня на стол. Он держит меня на расстоянии, кривит губы, и резко встает, отворачивается к окну. Наблюдаю за крупной фигурой в черной кожаной косухе. Кладет руки в карманы джинсов, и кожанка натягивается на мощной спине, прорисовывая литые мышцы.
Фил поворачивает голову в мою сторону. Смотрит через плечо. Отмечаю красивый, зловещий орлиный профиль. Не могу пошевелиться. Все продолжаю сидеть на столе, страшась спровоцировать.
Значит так, Адик, улыбается краем губ, уже не так страшно. Я уйду через минуту. Тебе решать, что делать дальше с цацками. Либо доверяешь и отдаешь мне, либо сама идешь к старшим дело твое.
Гринвуд разворачивается в сторону двери. Вскакиваю как ошпаренная, и преграждаю ему путь.
Подожди! Отдам все, что есть. Только помоги
Мне кажется, что я опять попала в паутину, запуталась и чем больше трепыхаюсь, тем сильнее нити обворачиваются вокруг горла, душат.
Оглядываюсь в поисках игрушки и подбираю ее с пола. Ставлю на столешницу. Открываю ящик в безуспешном поиске подходящего ножа. От резкого щелчка над ухом вздрагиваю, напоровшись взглядом на складной нож с крупным кривым лезвием, со специфическим звуком-щелчком, выскочившим из забитой татухами руки.
Гринвуд нависает сзади, прижимается, давая прочувствовать свое возбуждение. С ужасом наблюдаю за изогнутым острием. Кажется, что сейчас он направит смертоносное оружие в мою сторону и пройдется кровавым росчерком по лицу и телу.
Фил берет мои холодные пальцы и вкладывает в них оружие. Чувствую полированное дерево в руке, хранящее тепло его ладони.
Секунду рассматриваю плюшевого тигренка старого друга, который так долго был слушателем всех моих тревог, обид, надежд и, в конце концов, превратившийся в средоточие лютой ненависти и агрессии. Друг, хранящий мои тайны. Прощай.
Я протыкаю старую потрепанную игрушку, режу, вытаскиваю спрятанное сокровище, а затем на меня находит страшная злость, перетекающая в истерику. В каком-то угаре начинаю полосовать ножом плюшевое нутро зверя еще и еще раз.
Плачу, содрогаюсь. Хочется убить Очистить память! Разрушить все до основания, уничтожить, распотрошить так же, как и Ривз меня.
Сильная хватка на предплечьях. Чужая рука отводит оружие в сторону и заставляет ослабить пальцы и выронить нож на столешницу.
Гринвуд разворачивает мое дрожащее тело к себе. Встречаю его пылающий взгляд, налитый кровью, капилляры лопнули, лицо красное, а шрам, наоборот, остается белесым пятном.
Фил рассматривает мгновение и грубо прижимает к себе.
Наклоняется к уху и обдает горячим дыханием:
Имя Адик. Я хочу услышать имя Кто этот мудак и что именно он с тобой сделал? леденящие душу интонации, безэмоциональные абсолютно.
Глава 18
Всхлипываю и обнимаю Гринвуда в ответ. Мне хочется человеческого тепла и поддержки. Кажется, что в эту секунду рядом со мной не жесткий незнакомец, а друг из далекого детства.
Горячие ладони ласкают спину, успокаивают, играют с волосами. Утыкаюсь в широкую грудь и дышу. Ловлю себя на том, что от Гринвуда приятно пахнет. Интересный запах смесь чего-то горчащего и мужского. От него веет улицей, беспределом и разборками.
Жестокостью, которая впитывается обитателями трущоб вместе с материнским молоком. Каждый, кто рожден здесь, должен драться и выживать, в основном повторяя судьбу своих родителей.
О Филе я мало что знаю. Он скрытный, циничный и вольный. Всегда был таким. Только вот кажется, что именно сейчас рядом со мной непривычный Гринвуд.
Забитые руки обхватывают мое лицо и приподнимают за подбородок. Не хочу встречаться с ним взглядом. Рассматриваю вязь татуировки под его горлом. Щупальца поднимаются с плеч к основанию мощной шеи.
Это не просто отметки. Это история его жизни, забитая на коже, впечатанная нить судьбы, которая ведет по безжалостным тропам.
Все-таки встречаюсь с сероватыми проницательными глазами. Рассматривает меня молча. Уже спокойный.
Пальцы скользят по лицу, очерчивают, а сам дрожит.
Ведьма ты, Адик, шепчут губы.
Я же смотрю на шрам похожий на молнию рваный зигзаг. Изучаю без страха.
Наглеешь, солнышко, твердые губы раздвигаются в порочной ухмылке, демонстрируя красивый оскал.
Я же смотрю на шрам похожий на молнию рваный зигзаг. Изучаю без страха.
Наглеешь, солнышко, твердые губы раздвигаются в порочной ухмылке, демонстрируя красивый оскал.
Грустно улыбаюсь в ответ.
Почему он изначально показался мне страшным?! Черты резкие, необычные, привлекающие внимание. Чем дольше вглядываюсь, тем больше вижу симметрию и пропорциональность.
Приближает лицо к моему и носом в мой нос утыкается. Оказываюсь обвита его руками и зафиксирована ногами. Подобно удаву оплел меня всю.
Я жду ответ, доверительный шепот, от которого мурашки по всему телу.
Медлю секунду и отвечаю единственное, чем готова поделиться:
Ничего такого, о чем я не была предупреждена изначально
Гринвуд молчит, ждет. И понимает, что больше я ему ничего не скажу.
Застываю под его стремительно темнеющим взглядом и лезвием интонаций, которые проскальзывают в хриплом голосе:
Ты ничего не знаешь о боли, Адик. Ломают не только психику, но и тело. Рвут плоть и засыпают соль в открытые раны, выжигают и метят огнем. Вытравливают все, что в тебе еще осталось от человека, и если ты выживаешь, то это уже не ты.
Смотрю во все глаза и не понимаю его.
Ухмыляется.
А я вдруг вижу перед собой веселого уличного пацана в застиранной одежде. Тот Фил из воспоминаний был другим.
Прошлое останется в прошлом, Адик, кивает он, люди меняются. Умирают и рождаются вновь.
Отталкиваю Гринвуда, не хочу его откровений. Ничего не хочу! Медлит секунду и поддается, отпускает меня.
Беру со столешницы именную брендовую коробку, что вытащила из нутра плюшевого тигра еще до своих издевательств. Там все ценности, которые мне когда-либо дарил Черный Ястреб
Мужчина бесцеремонно забирает вещицу из моих рук и открывает, заглядывает внутрь, присвистнув, хлопает крышкой.
Отхожу к окну, обхватываю себя руками, наблюдая унылый пейзаж трущоб. Хорошо, что не выкинула, пригодились.
Я ожидаю, что Фил отметит дороговизну этих украшений, но за моей спиной подозрительно тихо. Оборачиваюсь и застываю под прицелом серых глаз, на дне которых клубятся странные чувства.
Жду осуждения или же сарказма. Простые такие. Что на уме, то и на языке. Фил может пошутить, что я продала свою целку за приличную цену, но
Он молчит. Просто смотрит, рассматривает и мне вдруг кажется, что я стою перед ним абсолютно обнаженная, уязвимая и открытая.
Гринвуд сейчас способен проникнуть в мои мысли и ранить, унизить одним лишь едким словом.
Жду секунду-другую. Но мужчина, так не вписывающийся в узкое пространство кухни, не произносит ни слова. Подходит ко мне, нависает, берет в плен, ставит руки на подоконник, заставляет почувствовать себя в западне, рассматривает, словно приценивается.
Готовлюсь услышать оскорбление и упрек, но он опять удивляет:
Звони врачу, Адик. Договаривайся. Деньги будут к утру.
Через мгновения слышу, как входная дверь с резким щелчком закрывается.
Я опять поворачиваюсь к окну, наблюдаю, как крупный, спортивный мужчина появляется на улице. Уверенный шаг. Темная фигура в скудном свете выглядит опасно. Подходит к траку, но прежде, чем сесть за руль, Гринвуд поворачивается и смотрит прямо в окно нашей кухни. Хоть и темно на улице, но я отчетливо чувствую его взгляд.
Промедление в секунды, затем разворачивается, забирается в машину и уезжает.
А я все смотрю и смотрю на дорогу, пока черный монстр не заворачивает за угол, исчезая.
Глава 19
Тайгер Ривз
Прихожу в себя. Глаза режет от пота и крови. В подвале стоит тяжелый запах нечистот. Даже эту вонь можно назвать пыткой.
Все тело одна большая рана. Вскидываю голову и, превозмогая адскую боль, смотрю в потолок, рассматриваю цепь, которой прикован. В руках сильная пульсация. Мышцы горят огнем, хоть вой. Учитывая, сколько времени я вздернут на цепи, скоро конечности атрофируются.
Выворачиваю ладони, сжимаю зубы и молча хватаюсь за цепь выше грубых оков, немного подтягиваюсь, причиняя очередную порцию огненного страдания. Все тело простреливает болевыми импульсами. Терплю. Нужно немного движения, чтобы оставаться в рабочем состоянии. Разрабатываю мышцы, заставляю себя двигаться. Нужно выиграть время.
Терпение и выдержка все, что у меня осталось. Чем дольше продержусь и не подохну, тем больше шансов на выживание.
Я жду возможности. Одной ошибки моих тюремщиков, которой может и не быть