Стены даже не выкрашены, а разрисованы затейливыми серебристыми завитками, удивилась Тоня, дотронувшись пальцем до шершавой поверхности рядом с лампой. Да и узоры-то едва заметны.
Светлый широкий шкаф, низкий комод и туалетный столик гармонично вписались в маленькое помещение.
Мебель создана явно под заказ из экологических плит, задумчиво произнесла Тоня. Она не была сильна в таких познаниях, пока в их магазин не принесли стопку листовок мебельной фабрики. Так, осмотрелась, собирайся, и в бой!
Минут через десять, когда Тоня пришла в столовую, в воздухе витали: дразнящий аромат кофе и дерзкий запах фруктового салата. На плетеном подносе лежали пышные булочки, кувшин домашнего лимонада и стаканы. Савелий восседал во главе стола и потягивал молочный коктейль.
Вот скажи мне: тебе хоть кто-то сделал милость, не унимался он, и вдул?
У тебя это больная тема? Удивилась Тоня, приближаясь к узкому длинному столу. Дай поесть спокойно, а иначе я мужу расскажу о твоём плохом поведении, и он тебя накажет.
Ябеда! фыркнул Савелий, подминая под себя одну ногу. Он переоделся к завтраку, и сейчас на нём были бледно-серые джинсовые шорты и такая же безрукавка на голое тело.
Гомик! критично обронила Тоня, садясь напротив.
Савелий вскочил со стула и плеснул в лицо собеседнице коктейлем в тот момент, когда вошел Матвей.
Сав, ты говнюк, я тебе что говорил? Повысил он голос.
Тоня, сидевшая спиной к двери, не ожидала встречи с мужем, и вздрогнула от испуга.
Матюш, ты чего вернулся? Забыл что-то? Ты же знаешь, что возвращаться плохая примета. Обязательно подойди к зеркалу перед выходом из дома, лебезил любовник, кинувшись к Матвею, но тот его оттолкнул.
Иди в свою комнату! прикрикнул Матвей. Посиди и подумай о своём поведении, пока я не вернусь.
Но, это не я это она! закричал Савелий с истеричными нотками в голосе.
Я всё сказал. Доброе утро, Тоня! Я твои документы забыл, и пришлось вернуться, пояснил Матвей, улыбнувшись жене. Он быстро вышел из столовой и зашагал в сторону кабинета.
Тоня молчала. Она салфетками промокнула лицо и волосы, и принялась завтракать.
Ну, шалашовка, я тебе устрою, пообещал стоявший в стороне Савелий. Пока тебя не привез Матвей, нам было так хорошо, но появилась ты, дрянь, и всё пошло кувырком.
Слушай, ты чего ко мне прицепился?
Тоня понимала, что дальнейший спор не мог привести ни к чему хорошему, и обернулась, с тоской взглянув на любовника мужа. Она увидела, что он стоит посреди комнаты со скрещенными на груди руками, расставив ноги, красный от возмущения, но её охватило равнодушие. Я ведь не претендую на Матвея. Вам ничем не мешаю. Чего тебе ещё надо?
Чтобы тебя вообще не было в этом доме! рявкнул Савва, побледнев от злости. Он с ненавистью смотрел на жену любовника, которая в этот момент отвернулась от него и спокойно отпила кофе из маленькой белоснежной чашечки. Он побежал догонять Матвея, не подозревая, как задел собеседницу, и чего ей стоило видимое спокойствие, когда в душе всё клокотало от гнева и обиды.
Тоня рассеянно взяла в руки булочку, но когда через минуту вернулся муж, она уронила её на скатерть.
Да, Тонь, забыл предупредить: завтра мы приглашены на ужин к моему партнеру. Поброди сегодня по магазинам, салонам, приведи себя в божеский вид.
Ты идешь с ней? Выдохнул Савва, возвращаясь следом за любимым.
Тоня, до этого сидевшая спиной к двери и натянутая как струна, окончательно разнервничалась, вздрогнула и расплескала кофе.
Не с тобой же мне туда идти, ответил Матвей, не взглянув на Савелия.
А я буду сидеть дома? Савелий, представив себе такую картину, побледнел.
Подожди, Матвей, мы так не договаривались. Какой ещё ужин? Возмутилась Тоня, откинув в сторону скомканную салфетку. Она выскочила из-за стола и подошла к мужу. Я не умею пользоваться ножом и вилкой, и не обучена правилам великосветского этикета. Не позорь меня и себя заодно.
Ничего. Савва тебя всему научит, беспечно отмахнулся Матвей, направляясь к двери.
Не буду! взревел Савелий, преграждая дорогу любовнику. Он скрестил руки на груди и прямо посмотрел ему в глаза.
Научит он, фыркнула Тоня, вставая за спиной мужа, с ножа есть. Я не буду у него обучаться.
Хорошо, выдохнул обескураженный Матвей, я закажу тебе урок на дому.
Хорошо, выдохнул обескураженный Матвей, я закажу тебе урок на дому.
Хорошо! воскликнула обрадованная Тоня. Она сразу же отошла от Матвея и уселась за стол, пододвинув к себе блюдо с фруктами.
А ты, обратился Матвей к любовнику, собирайся в дорогу. Через день мы улетаем.
Втроём? Обреченно спросил Савва.
Вдвоём. Тоня останется дома.
О, этот день мне определенно начинает нравиться! пропел обрадованный Савелий. Он поцеловал Матвея в щеку и удалился восвояси, гордо вскинув голову.
Любовник проводил его задумчивым взглядом, и наконец, обратил внимания на жену.
Уже освоилась? Поинтересовался Матвей. Приблизившись к Тоне, он сел на соседний стул и облокотился на спинку, скрестив руки на груди.
Так, немного. Матвей, скажи, а можно я маму сюда привезу на праздник? Вас ведь не будет, а через пару дней она вернется назад.
Нет! решительно ответил Матвей.
Почему? Тоня сильно удивилась столь бесстрастному отказу мужа и выскочила из-за стола.
Потому что я не желаю впускать посторонних в свою частную жизнь, ответил Матвей, вставая вслед за женой.
Она не чужая, выдохнула Тоня, сделав пару шагов в направлении Матвея, который попятился назад. Моя мама твоя тёща.
Она твоя мать! отчеканил муж. А мне эта женщина никем не приходится.
Где твои родители? Округлив от услышанного глаза, задала вопрос Тоня.
Я детдомовский, пожал плечами Матвей, отодвигаясь от жены.
А можно хотя бы собаку перевезти сюда на некоторое время? С надеждой в тихом голосе спросила Тоня. Она была ошарашена поведением мужа, но больше её озадачил совершенно равнодушный тон Матвея. Он так спокойно принимал решения, буквально перешагивая через людей, что у Тони закралось подозрение, что вот так хладнокровно он может решиться на большее.
Нет. Шелудивой псины мне ещё здесь не хватало.
Матвей, а ты хоть кого-то любишь кроме себя? Спросила Тоня, всматриваясь в лицо мужа, на котором не дрогнул ни один мускул.
Нет. Любовь выбивает из седла, а я хочу всегда быть на коне.
Выходит, что и Савелий не тронул струны твоей души?
Скажи: ты любишь свой унитаз? Спросил Матвей, прямо глядя в глаза жены. Он скрестил руки на груди, широко расставил ноги и принялся покачиваться на пятках.
К чему ты это? Переспросила Тоня, начиная уставать от этого во всех смыслах бессмысленного разговора. Она поняла, что не сумеет переубедить мужа, да и потеряла всяческое желание делать это. Ей не терпелось уйти в свою комнату и наплакаться вдоволь, оплакивая своё, как показало время, счастливое прошлое и обреченное будущее.
К тому, что это предмет твоего ежедневного пользования. Вот так и Савелий используемый мной объект, цинично, с ухмылкой, пояснил муж.
Хорошо, что он сейчас не слышит тебя глаза бы выцарапал.
Не думаю, снова пожал плечами Матвей. Он зависит от меня, поэтому будет терпеть и молчать.
Теперь мне всё понятно. Да, кстати, вздохнула Тоня, отводя взгляд от лица мужа в сторону, я согласна обучиться этикету у специального педагога.
Рад, что мы урегулировали назревающий конфликт. Я уехал, деловито произнес Матвей, разворачиваясь к выходу.
Матвей, подожди, ещё один вопрос: можно я сама поеду к маме, а к вашему приезду вернусь? Спросила Тоня, умоляюще протягивая руки к мужу.
Нет.
Почему нет? Тоня вспыхнула гневом, покрываясь красными пятнами от волнения. Она была в отчаянии от сложившейся ситуации, и не понимала, как выпутываться из паутины, в которую сама позволила себя затянуть.
Я не хочу, чтоб мою жену увидели в каком-то Глухожопинске, а потом обсуждали это.
Матвей, ты сейчас не прав! вскричала Тоня, стараясь достучаться до сознания мужа. В этом самом, как ты выразился Жопинске, ты начинаешь вести бизнес, и там никто не знает, чья я жена. Кто обсуждать-то будет?
Будут, упрямо ответил муж. Завтра мою жену увидят рядом со мной многие, и тогда тебе уже не скрыться. Я личность известная, и дурная слава мне ни к чему. Если б ты знала, через что я проходил, поднимаясь на эту вершину, и делал себе имя. И теперь потерять всё равносильно потерять себя это смерти подобно.
Ты настолько богат? Удивилась Тоня, рассматривая Матвея. После этих слов девушка взглянула на мужа по-новому. Она пока ещё смутно, но начинала прозревать, убеждаясь, что ошиблась, соглашаясь на брак с этим человеком.