Но мне они нужны. Вдруг я увижу что-то.
Какого черта ты не привезла куртку с собой? кричал папа.
Потому что она старая и не влезла в чемодан! закричала я.
Так не нужно было это барахло с собой тащить, книги, ноутбук, положила бы вместо них куртку.
Ну пожалуйста! взмолилась я.
Да я разорен, ты понимаешь это или нет? У меня нету ни копейки, я все трачу на тебя, я разорен!
Папа забегал туда сюда по парковке за нашим поселком, держась за голову и приговаривая:
Подумать только, сто евро, сто евро.
Минут через пять он подошел ко мне.
Хорошо, я дам тебе сто евро. И не смей их потратить на какую-то ерунду, или отправить своей матери. И оставь меня в покое, у меня стресс, с тобой так много забот.
Спасибо, выдавила я из себя.
Подумать только, сто евро. Я разорен. А твоя мать когда-то говорила, что я ничего не делаю для дочери. Посмотри, сколько я даю тебе денег, говорил отец всю обратную дорогу.
Дома он торжественно вручил мне купюру Я спрятала ее в кошелек и радостно подумала, что весь этот цирк закончился, но нет, я ошиблась.
Во время ужина папа сел напротив меня за столом и важно проговорил:
Сейчас я скажу тебе очень важные вещи. Я проведу тебе лекцию по безопасности.
Я подумала, что лекция по безопасности в 18 лет немного поздновато, не находите? Но решила промолчать. Зря, потому что отец начал нести что-то странное.
Я хочу, чтобы ты ни в коем случае не заходила домой к этой девице, как там ее
Аня.
Ну да, именно к ней. Не смей к ней приходить. Потому что люди вокруг очень опасные, а она вообще какая-то крайне подозрительная личность, еще убьет тебя вместе со своей семьей, а сто евро себе заберут. Так что не смей бывать у нее в гостях!
Хорошо, я с трудом удержалась от закатывания глаз к потолку.
Кажется, папа понял, что лекция не возымела достаточно устрашающего эффекта, а потому, размахивая руками, продолжил:
Недавно во Франции студента убили его друзья. С тобой тоже может такое случится.
Но дома я ходила в гости к своим друзьям, и все еще жива.
Знаешь, что ты там делала в своей стране меня не волнует. Там была твоя мать, это ее проблемы. А ты представляешь, что будет, если с тобой что-то случиться здесь? папа сделал большие глаза и с трудом вымолвил свой самый худший кошмар: Твоя мать приедет сюда, скажет, что я плохой отец и убьет меня.
Пап, мы просто идем по магазинам. Я не пойду к ней домой, покорилась я, зная, насколько для батьки важно, чтобы все вокруг считали его великолепным отцом, пусть он сам таковым и не является.
А вообще, я не знаю, как ты от этого торгового центра доберешься назад до вокзала.
Аня пообещала, что доедет со мной обратно.
Я ей не верю.
Но она пообещала.
Нет, я точно знаю, что она бросит тебя у магазина! Но когда она так сделает, не смей мне звонить, я за тобой в такую даль не поеду! Это твои проблемы, рявкнул папа.
Хорошо, я уже взрослая и сама все решу.
Как же я устал, отец тяжело поднялся со стула и пошел спать на диван.
На следующий день я съездила с Аней в магазин, купила куртку, потратив на нее все сто евро, и мы вдвоем успешно доехали до вокзала, причем по дороге она не убила меня, только шутила, что сейчас из-за угла выйдет ее семья и отберет мои оставшиеся центы.
Дома я показала куртку папе. Он ее не оценил, только сказал:
Ты должна быть рада, что у твоего отца есть хоть копеечка, чтобы ты могла покупать себе одежду.
Потом он ушел наверх считать свои монетки.
Естественные нужды
Вопреки моим надеждам, появления интернета вовсе не означало, что я смогу спокойно разговаривать по телефону со всеми своими друзьями и мамой. Уже после первых моих попыток папа очень устал, потому что он ненавидит использование современных технологий в доме, не хочет, чтобы я общалась с кем-то, и еще множество странных причин. Поэтому я снова говорила там, где и до появления интернета на вокзале, в ожидании электрички, подключившись к вай-фаю местного кафе.
Но в тот день Ани не было на занятиях, и она написала мне, что позвонит вечером, чтобы я объяснила новую тему. Вспомнив последние разговоры с друзьями, во время которых папа врывался в мою комнату и начинал кричать, так что стекла в окнах дрожали, я решила заранее попросить его не устраивать этот цирк хотя бы во время разговора с Аней. Хватит мне и стыда из-за его скандалов в автобусе.
После обеда мы, как всегда, вышли на прогулку и двинулись за поселок.
Пап, сегодня утром мне позвонила Аня
Как это? почему-то опешил отец.
Ну, на мобильный в электричке, разъяснила я, решив, что он не понял мой французский.
Но ведь у тебя закончились деньги на счету, и ты пополнила его только после обеда, еще сильнее выпучил глаза папа.
И что?
Как она могла тебе позвонить, если у тебя нет денег на счету?
Я кашлянула, чтобы подавить тяжелый вздох.
Вообще-то это я не могу звонить, но принимать входящие вызовы могу.
Правда?
Я кивнула.
Вот это да, а я и не знал, покачал головой отец.
Так вот, ее сегодня не было на учебе
Это еще почему? опять перебил отец.
Кто-то в ее семье заболел, ей нужно было о нем позаботиться.
Это тупая причина, отрубил папа. Я таких причин не понимаю. Подумать только, кто-то заболел, и она осталась дома из-за этого.
Короче, мне нужно с ней созвониться вечером, выпалила я главное.
Так а что вы будете друг другу рассказывать? искренне удивился он.
Действительно, о чем, а главное, зачем, можно разговаривать с людьми.
Ну, я объясню ей грамматику, которую мы проходили.
Хорошо, но не смейте говорить два часа!
Интересно, когда я так делала?!
Мы поговорим десять минут.
Правильно, обрадовался папа. Лучше, конечно, пять. А лучше бы вы вообще не говорили.
Я решила никак это не комментировать.
Видишь, я специально тебя предупредила, чтобы у тебя не было стресса.
Отец остановился посреди дороги.
Что ты несешь? У меня нет никакого стресса.
Но ты же кричишь на весь дом, когда я говорю по телефону, значит, у тебя стресс, я специально ввернула это, чтобы заставить его застыдиться и потерпеть эти десять минут без скандалов.
В голове у тебя опилки, а у меня нет никакого стресса! рыкнул папа и поскорее пошел дальше по дороге.
Мы остановились на парковке за поселком.
Я иду пи́сать, радостно сказал папа.
Вы, наверное, хотите знать, зачем он об этом сообщил. Дело в том, что у отца этот процесс очень сложный. Он никогда не справляет малую нужду в туалете, как нормальные люди. В общественных туалетах он боится подхватить какую-то заразу, а дома таким образом экономит на счетах за воду в смысле, не нужно пользоваться сливным бачком. Кроме того, мой папа имеет явную склонность к социопатии, но в отличие от других таких людей, эта проблема у него проявляется не в воровстве, побоях или поджогах, а в писании в неположенных местах. Он получает от этого несравнимое ни с чем удовольствие. Есть у него еще одно проявление социопатии, но об этом позже.
Папа пошел к краю парковки, а я только сейчас заметила, что на обочине стоит машина. Я подошла чуть ближе и обнаружила, что внутри полно людей, которые смотрят на нас через стекло.
Я подбежала к папе. Он уже расстегнул штаны.
Пап, подожди, не писай, там в машине люди.
И что? Чего это тебя люди пугают? папа продолжал копошиться в штанах.
Меня никто не пугает, просто это неэтично писать при людях, ну это же правда, тем более, во Франции я никогда не видела писающих на улице при всех мужчин.
Да мне пофиг, я писаю где хочу! Если я хочу, мне все равно! Твои с матерью штучки про воспитанность! кричал он, но штаны все же застегнул.
Все манеры моей матери, сказала я фразу, которую слышала от отца пять раз в день.
Вот именно. Пошли, если я не пописал, я не я.
С парковки мы свернули на дорогу, ведущую в лес. Пара метров и мы уперлись в чей-то дом.
Папа подошел к забору, стал прямо напротив окон, ничем, к слову, не занавешенных, и сделал то, чего так хотел, ни на секунду не волнуясь о том, что его могут увидеть жители, и что он описал чужой забор.
Всю обратную дорогу папа говорил о том, что я такая странная со своими хорошими манерами и воспитанностью.
Дома я таки позвонила Ане, но была так взволнована и так подскакивала от каждого звука от папы, что проговорила всего три минуты.
Позже я спустилась вниз и напомнила отцу про его обещание, а именно сварить мне манную кашу на ужин.
Сейчас я помою голову, а после этого ты мне сваришь, да?
Я так устал, я не уверен, хватит ли у меня сил, ответил папа.
Помывшись, я намекнула папе, что очень проголодалась. Папа долго оттягивал момент варки, но у него не вышло, и он встал и пошел на кухню.
Через две минуты я услышала грохот кастрюль, который был таким, словно они падали друг на друга с большой высоты. Грохот продолжался минуты две, потом папа вынул пакет манки, и сразу же послышался плюхающийся звук это он его уронил. Расставив все принадлежности возле плиты, отец вышел из кухни.