А ведь он занимается не только этим.
Последняя партия рога носорога, принесла ему больше 10 000 000.
Его контракт через Шанхай банк на поставку удобрений, который мне прислали, сулил ему неплохую прибыль, даже по скромным подсчетам, около 5 000 000.
И тут он убивает человека за каких-то двести тысяч?! Лучшего адвоката Гонконга! И моего лучшего друга!
Это что блажь?
Или он подумал, что в этом месте ему теперь все дозволено, если он имеет высокопоставленных покровителей?
Или он действительно жадный до такой степени, что ради лишней сотни долларов, готов убить четверых человек, трое из которых, еще юные русские девочки, работавшие на него, кстати, несколько лет?
Нет ответов у меня на эти вопросы, Таккер! Нет! ....Нет.
Значит так. Если в ближайшие сутки, тебе не поступит никакой информации о наших людях, завтра, ровно в восемь, быть у меня.
Есть на примете один китаец, говорят, у него за всю его карьеру, не было ни одного прокола.
Боюсь, только он, в состоянии отловить этого русского ублюдка.»
Пробуждение
В комнате с низким потолком и рассеянным светом, исходящим неизвестно откуда, на узенькой кроватке, накрытый белоснежной простынею, лежал человек. Он спал безмятежным сном. Дыхание его было свободное и тихое. Звали его Борис. Он был русский. Четвертый и последний русский, укоренившийся в Макао на вполне законных основаниях.
Мало того, китайцы, при полной несовместимости характеров, принимали его за своего, и относились к нему с полным доверием и даже дружелюбием.
Благодаря этому он довольно быстро «встал на ноги». Доходность от того,
чем занимался
Борис, была достаточно высокая и за короткий срок, ему удалось сколотить неплохой капитал. Он был вхож в правительственные круги, его любовница была дочь префекта, и жил он в доме, который назывался «Хойфу Файун».
Это правительственный дом, название которого в переводе с кантониза, означает «Дом-сад», потому что там был прекрасный зимний сад. Посреди просторного холла, находился огромный мраморный фонтан с вечно голодными рыбами, которые, высовывали из воды свои массивные головы, и пихаясь жирными телами, выпрашивали чего-нибудь вкусненького. Особенно они любили французский батон и устраивали потасовку каждый раз, когда кто-нибудь из проходящих мимо соседей, бросал им увесистый кусок
А еще бассейн, теннисные корты и уютный тренажерный зал.
Дом был просторный и малонаселенный, т.к. на каждой лестничной клетке было только по две квартиры.
Внутри этого дома Борису жилось уютно и спокойно, чего не скажешь о его жизни снаружи.
Но сейчас он спал. Спал в комнате, скорей напоминающую кладовую, а не спальню. Она была без окон, а в воздухе стоял пряный запах смеси дорогого терпкого парфюма и крепкого виски, отчасти, переработанного организмом.
«О, Боже!!!!
Где я опять?» вскрикнул Борис, поднимая тяжелые веки, и уставившись на незнакомый интерьер.
«Куда меня вчера занесло, и что я натворил!!! Это же вне всякого сомнения, тюрьма! И тюрьма ни в Китае, потому что я вроде вчера вечером или утром, или позавчера, переходил границу.
Да, если это тюрьма, то в Макао. Но если это тюрьма в Макао, то почему я в ней?
А Сандерс, он что, разве не с нами был в ресторане, потом в клубе, потом на скромном погроме, который, да, он сам и устроил в тайском магазине?
А может, это было и не вчера, а позавчера? Если это было позавчера то, по крайней мере, одна половина сходится. То есть та, в которой мы пили всю ночь на пролет с шерифом, Ченом и какими-то людьми.
Чен, кстати не пьет, с его профессией это просто не возможно. Он владелец одной из самых крупных компаний на всем Юго-востоке. У него только в Макао около 600 сотрудников и на нем лежит большая ответственность.
В случае если приходит срочный заказ, ему молниеносно нужно всех собрать, независимо от времени суток, провести планерку, и приступить к выполнению договорных обязательств.
Он наверно что-то продает или производит. Скорей всего, он в типографском бизнесе.
Точно, в типографском.
Потому что он всегда в курсе всех новостей.
И связи у него ошеломительные, и этот репортер, что нас познакомил.
Да. Чен, наверно, владелец сети типографий.
Странно, почему он мне никогда не рассказывал о своей интересной работе, может я бы у него, что-нибудь заказал.
Значит, если позавчера я опять напился под утро, то у меня хватило бы времени прийти в себя и отъехать в Китай, если это только было позавчера. А если вчера?
Когда я вернулся из Китая?
Ни чёрта не помню.
Господи, как же плохо! Язык прилип к нёбу. Мысли путаются.
Пошло все в задницу! В тюрьме, так в тюрьме. Мне сюда давно было пора. Все надоело! Последнее время я ни на кого не мог смотреть без отвращения.
Трезвому, не было ни какой жизни! Как напьюсь, другое дело, постепенно добрею. Харя расплывается в улыбке, всех начинаю любить, умничать, говорить сентиментальные тосты на тему преданной дружбы.
Как напьюсь окончательно, идет братание, обмен часами или галстуками, в знак вечной дружбы. На следующий день, как протрезвеем, к вечеру созваниваемся и собираемся где-нибудь, шутим по поводу вчерашнего поведения и осуществляем, обратный обмен.
Постоянно, одно и то же!
Когда-нибудь я лишусь и часов и перстней.
Стоп!!! Часы! Уф, на руке. И перстни, все до единого.
И так, если я был вчера в обычной компании с Ченом, он бы в жизни не допустил никаких неприятностей. Он меня охраняет как ангел-хранитель. Да и Сандерс как-то орал, что в Макао не будет ни одного русского, кроме меня и Боба, подразумевая, что вытащит нас из любого дерьма.
Да-а-а-а, означает ли мое теперешнее положение то, что я вляпался на столько серьезно, что сам начальник полиции, не в состоянии мне помочь?
А что это может быть? Убийство? Вымогательство? Шантаж? Переход улицы в неположенном месте? Неподходящая фамилия? Не того цвета трусы? Хер не в ту сторону клонится по ночам? Да, смешно!
Но не сейчас.
Так, хватит скулить! Надо найти какие-нибудь положительные стороны в моем теперешнем положении, и тогда, по крайней мере, полегче будет рассуждать, что делать дальше.
Значит, если все плохо, и я за дело попал в тюрьму, то это все равно ненадолго! Почему? Да потому, что в тюрьмах юго-восточной Азии, лица с европейскими рожами, не живут дольше, чем 2-3 месяца чертова влажность.
Смешно звучит, на первый взгляд, глупо. Но если задуматься, все закономерно. У нас кожа не приспособлена к длительному воздействию влаги и высоких температур. Малейшая царапина превращается в язву, потом вздувается кожа, потом общая инфекция и привет!
Да, утешение сомнительного качества. Ну а с кондиционером?
С кондиционером другое дело, можно сидеть до глубокой старости. Я слышал, в Макао можно сидеть в платной тюрьме, если это она, то можно оборудовать свою камеру, на сколько хватит воображения и средств. И тебе кондиционер, и туалет, и сауна, и бассейн, и видео-аудио система и девочки!
Но с последними четырьмя пунктами это навряд ли, а вот кондиционер точно. О! Отпустило немного.
Чувство юмора великая вещь! Если Бог решил наградить тебя этим даром еще с сопливого детства, знай, птица счастья не за горами! Жди! Снизойдет божья благодать, и ты разовьешься к сознательной жизни в полноценную гармоничную личность, со всем многогранным набором душевных качеств.
Ладно, вспомнить, почему я здесь, видно в ближайшие несколько часов, будет невозможно. Минимум по двум причинам. Первая я еще попросту пьяный, вторая пока нет никого, кто бы мог мне что-либо пояснить.
Ну! Еще что-нибудь положительное. О-о-о-о! На мне побрякушек на сколько? На 50 70 90 120, так, на руках все. А в карманах? Пусто! И правильно. Документы я с собой не ношу, денег, скорей всего, тоже нет. Хотя, тут что-то шелестит.»
Борис засунул руку в карман и достал из него огромного жука-плавунца. Он был живой, и очень противный.
«Фу! Какая дрянь! Значит, я точно был в тайском магазине.»
Борис с отвращением, шмякнул жука о стенку. Тот издал странный шипящий звук, и скоропостижно скончался, о чем можно было судить по лежавшей сантиметрах в тридцати от тела, большой голове.
Борис залез, уже с опаской, в другой карман,
«О! 700 патак!
Ха-ха! Вот он самый положительный момент в моем грустном положении! У меня есть около 120 000 USD в побрякушках, и около сотни баксов.
Ха, а туфли за 2000, а носки за 40, а галстук за 500, а костюм! все именное, не то, что из какого-то там засранного бутика.
Хотя, я сомневаюсь, что здесь, кроме золота и бриллиантов, что-нибудь еще имеет цену.
Все мое тряпье ценно на приемах, где-нибудь, в ратуше, там каждая сволочь сверлит тебя взглядом, чтобы найти какой-нибудь изъян.
Хрен вам! Все по высшему разряду! Туфельки из рыбьей кожи, в Японии трудились над ними несколько месяцев лучшие мастера! Носки, пиджак, длинна брюк, ногти, прическа все идеально!
Да-а-а-а! Было. Все идеально было! Теперь, я думаю, частенько придется к любой фразе, касающейся моей внешности, прибавлять это мерзкое словечко «было»».