Два года назад. Университетское кафе. Я пытаюсь снова привыкнуть к тусклым краскам реального мира. Совсем один. И тут три девчонки садятся за соседний столик. Хорошенькие и очень громкие.
Серьезно, говорит одна, в пастельной курточке и с интерфейсом Рыбы в стиле «Хелло, Китти». Я хочу быть с постчеловеком. Вот посмотрите
Девушки смотрят на туманный экран.
Есть канал, называется «Посткоитус». Про секс с богами. Эта девчонка их фанатка. Ездит за ними везде. За нормальными, которые с ума не сходят.
На мгновение воцаряется благоговейная тишина.
Вау! говорит вторая. Я думала, это городская легенда. Ну или постановочная порнуха.
А вот и нет, говорит третья.
В те дни восхищение ботаниками распространялось как грипп. Богочума это подавляющая волю, постоянно самосовершенствующаяся и самовоспроизводящаяся программа. Джинн, который селится в окружающих тебя машинах, а потом велит творить свою волю и говорит, что таков да будет весь закон. Это уничтожает тебя, но это чертовски сексуально.
Серьезно, говорит первая девушка. Вообще не удивительно, что Рыбу придумали мужики. Это же просто воплощение пениса. О женской сексуальности там вообще ничего нет. Их коллективу явно не хватает феминизма. Не, ну правда.
Господи, говорит вторая. Посмотрите на этого. Я хочу его ее всех их. Не, правда.
Не хочешь, вмешиваюсь я.
Простите? Она смотрит так, как будто наступила во что-то неприятное и хочет его вытереть. У нас тут личный разговор.
Разумеется. Я просто хотел сказать, что этот канал тоже фейк. И на твоем месте я бы не связывался с пост-людьми.
По своему опыту говоришь? Тебе постдевчонка член откусила?
Впервые я ощущаю благодарность к своему симбионту. Если я не слушаю его шепот, ее лицо остается для меня пустой маской.
Другие девушки нервно хихикают.
По своему, говорю я. Я был таким.
Они разом встают, мгновение смотрят на меня и уходят. Маски, твержу я себе. Просто маски.
Через минуту меня прерывают снова.
Извини, говорит третья девушка. Правда, извини. Они мне даже не подруги, мы просто один курс взяли. Я Эйлин.
Все в порядке. Я не обижаюсь.
Эйлин присаживается за стол, и это меня тоже не напрягает.
А на что это похоже? спрашивает она. Глаза у нее невероятно зеленые. «Любопытство», подсказывает симбионт. И я вдруг очень жалею, что он не говорит больше ничего.
Ты правда хочешь знать?
Да.
Я смотрю на свои руки.
Я был квакером, медленно говорю я, квантовым хакером. Когда код Рыбы выложили в открытый доступ, я решил с ним поиграть, как и все гики на планете. Я решил скомпилировать собственного дружелюбного ИИ-раба. Суперсистему с защитой от дурака, которая должна была превратить меня из куска мяса в бога из комиксов, никому не причиняя вреда. Ну, так мне сказала сама система. Я кривлюсь. Моя внешняя нервная система захватила компьютерный суперкластер Технологического университета Хельсинки примерно за тридцать секунд. Получилось довольно некрасиво.
Но ты это сделал! Эйлин распахивает глаза.
Ну, в те времена у Рыбы хватало ресурсов, чтобы быть доброй. Морские звезды появились, когда никто еще не успел погибнуть. Они выжгли мой искусственный интеллект, как информационную опухоль, и запихнули меня назад в Я делаю вид, будто оглядываю себя. В это.
Вау! Эйлин обхватывает тонкими пальцами стакан с латте.
Да. Это я и имел в виду.
И как ты себя чувствуешь сейчас? Это было больно? Ты скучаешь?
Я смеюсь.
Я почти ничего не помню. Рыба ампутирует большую часть воспоминаний. Правда, я все же пострадал. Я сглатываю. Я это нетяжелая форма Аспергера или что-то вроде этого. Я почти не понимаю людей. Я снимаю шапочку. Некрасивая штука. И демонстрирую ей симбионта в затылке. Как и большинство устройств Рыбы, он похож на морскую звезду.
Это мой симбионт. Он читает людей за меня.
Она осторожно его касается, и я это чувствую. Симбионт считывает тактильную информацию гораздо лучше моей кожи, и я ощущаю сложный контур кончиков пальцев, которые скользят по его поверхности.
А мне он нравится. Как драгоценный камень. Ой, а он теплый. А что еще он умеет? Это что, интерфейс Рыбы прямо в голове?
Нет. Он постоянно прочесывает мой мозг. Ищет, не спряталось ли там то, чем я был. Я смеюсь: Довольно хреново быть никому не нужным богом.
Эйлин улыбается. Симбионт сообщает, что у нее очень красивая улыбка. Возможно, он просто льстит в ответ на ее ласку.
Вообще, это все довольно круто звучит. Или это версия специально для девушек?
Вечером она приглашает меня к себе.
В «Приюте контрабандиста» мы заказываем фиш-энд-чипс. Мы с Эйлин здесь единственные посетители, и старик бармен называет ее по имени. Еда потрясающая, хоть и слишком жирная. Эйлин ест с явным удовольствием и запивает рыбу пинтой пива.
По крайней мере, ты не лишилась аппетита.
Учебка в пустыне Гоби учит ценить еду, говорит она, и сердце у меня сжимается, когда она отбрасывает волосы назад. Клетки моей кожи способны к фотосинтезу. В Сети ты такого не увидишь. Это ужасно. Ты постоянно голоден, но есть тебе не разрешают. Зато ты в постоянной боевой готовности. Моча у меня будет ужасного цвета все выходные наниты будут выходить.
Спасибо, что поделилась.
Извини, солдатские шуточки.
Ты изменилась.
А ты нет.
Вообще, я тоже изменился. Я отхлебываю пива, надеясь, что симбионт позволит мне опьянеть. Я стал другим.
Спасибо, что приехал, вздыхает она, рада тебя видеть.
Да пожалуйста.
Нет, правда, это много для меня значит
Эйлин. Я блокирую симбионта. Говорю себе, что не знаю, о чем она думает. Честно. Не надо. Я допиваю вино. Есть один вопрос я очень много об этом думал. Ну, в смысле Слова не идут.
Давай, спрашивай.
Ты не обязана была этого делать. Уходить в армию, сражаться с монстрами. Если только
От этой мысли меня до сих пор дергает.
Если только ты не разозлилась на меня так сильно, что не захотела убивать тех тварей, одной из которых я когда-то был.
Эйлин встает.
Нет. Дело совершенно не в этом.
Я тебя прекрасно слышу, не надо кричать.
Она закрывает глаза.
Включай своего сраного симбионта и пошли со мной.
Куда?
На пляж, камушки кидать.
Зачем?
Потому что я так хочу.
Мы спускаемся к пляжу. Светит солнце, чего не было уже пару месяцев. Возможно, к этому имеет отношение огромная Рыба, которая плавает где-то на горизонте. Ромбовидная морская звезда диаметром почти в милю.
Мы идем вдоль линии прибоя. Эйлин бежит вперед, забегает в волны. Между двумя пирсами есть местечко, где лежит много плоских круглых камней. Эйлин подбирает пару штук, размахивается и делает умелый бросок. Камень несколько раз отскакивает от воды.
Давай, у тебя получится.
Я пробую. Камень высоко взлетает в воздух, падает вниз и исчезает в воде, даже без всплеска. Я смеюсь и смотрю на нее. Лицо Эйлин залито мерцанием морской звезды и солнечным светом. На какое-то мгновение она превращается в ту самую девушку, которая позвала меня отмечать Рождество со своими родителями. Потом она начинает плакать.
Извини, говорит она, надо было сказать тебе раньше. Но я не могла.
Она цепляется за меня. К нашим ногам подкатывают волны.
Эйлин, скажи, пожалуйста, что не так. Ты же знаешь, что я не всегда все понимаю.
Она садится прямо на мокрый песок.
Помнишь, что я сказала Крейгу про младенцев?
Ну да.
Когда я от тебя ушла у меня был ребенок.
Сначала я думаю, что это просто секс из жалости. Меня это не пугало: такое со мной случалось несколько раз, и до того, как я ненадолго стал богом, и после. Но Эйлин остается. Готовит завтрак. Утром идет со мной в кампус, держа меня за руку, и смеется над ловушками для спама, которые гоняются за рекламными значками и похожи на разноцветные листья на ветру. К ее дню рождения я выращиваю интерфейс Рыбы из своего симбионта. Он похож на божью коровку, и она называет его «Мистер Жук».
Мне легко. Этого хватает, чтобы влюбиться.
Зима в Преззагарде проходит быстро. Мы находим квартиру в высоченном комплексе апартаментов, и я плачу за нее деньгами, полученными за пару хакерских атак.
А однажды утром постель оказывается пустой. Только Мистер Жук сидит на подушке. Косметика исчезла из ванной. Я звоню ее друзьям, запускаю ботов в местные сети камер наблюдения. Никто ее не видел. Две ночи меня мучают кошмары. У нее есть любовник? Я что-то сделал не так? Симбионт не безупречен, иногда я боюсь, что сказал что-то ужасное случайно.
Она возвращается утром третьего дня. Я открываю дверь и вижу ее бледную и расстроенную.
Где ты была? спрашиваю я. Она выглядит так, что мне очень хочется обнять ее, но она меня отталкивает.