Хрен с тобой, пытаюсь разогнуться, тут кровушка и закапала. Я же и виноват оказался. И свищ образовался тоже по моей вине. Люмпф. Больше эта медсестра мне не попадалась.
Вскоре погнали меня в столовую на первую кормежку. Какое взбитое яйцо?! Мерзкая каша без соли и помои вместо чая. Ничего не могу проглотить. Нюх обострился настолько, что отвратительные запахи столовой чувствуются повсюду. Прихожу позже всех, с тоской смотрю на убогую еду, выпиваю полстакана компота. И шкандыбаю потихонечку из этой помойки. В коридоре и фойе ни кресел, ни стульев. Сил стоять нет. Только назад в вонючую палату.
На шестой день полегче стало. Уже сравнительно спокойно добирался до столовой. По-прежнему стараюсь прийти попозже, когда голодная братия уже сматывается по палатам. Кроме меня еще один брезгун там появлялся. Но у него более тяжелая болячка была. Щитовидку отпилили. Вот сидим мы за столом, друг на друга с тоской смотрим. Даже на разговор сил нет. Пьем компот, еда не лезет. Грустно раскланиваемся и разбредаемся по своим лежбищам.
Только накануне выписки впервые чувствую голодные позывы. Попросил у соседа половинку яблока. Лучше бы я этого не делал. Презрительнейший взгляд в мою сторону, как на побирушку. Стыдно, но яблоко я сжевал. Впервые столкнулся с таким, что в коллективе каждый свой хавчик жрет в одиночку и с соседями не делится.
Ну не повезло, бывает. Никто ко мне не приходил, передач не приносил. Просто не знали, где я и что со мной. К телефону меня не подпускали.
Через десять дней дают сопровождающую медсестричку и отправляют назад в физкультурный диспансер, пешком. И ни одной скамейки по дороге. Тяжеловато. Благо идти всего полкилометра.
Меня передали другому лечащему специалисту ведущему терапевту диспансера. Она в растерянности показывает две различные выписки из хирургии. По одной аппендикс флегмонозный и подлежал немедленному удалению. По другой катаральный, который удаляется только по решению хирурга и далеко не всегда. Пришлось, как придурку, тупо повторять, что отрезанной кишкой перед моим носом никто не размахивал. Поэтому до сих пор не знаю удален аппендикс или нет.
Между прочим, в обеих выписках было указано, что по данным гистологического анализа диагностировано редкое заболевание Шонляйн-Геноха (ломкость кровеносных сосудов). Врачиха не поверила и продолжала придерживаться идиотского диагноза, взятого предыдущей дурой с потолка; инфекционно-аллергический полиартрит.
В этот же день приехал папа. Через институт моментально меня нашел. Очень встревоженным был. И жутко рассвирепел, когда узнал, что никто меня в хирургии не навещал: тетка Рая на его звонки из Степногорска отвечала, что каждый день меня проведывает, носит передачи и все в полном порядке. Я только плечами пожал: от такой дамы вполне ожидано. Это еще он не узнал про яблоко в хирургии
Вечером папа наблюдал, как мне скармливают первую порцию лекарств. Бодро глотаю таблетки одну за другой. Много. Начинает мутить. Остается сжевать еще одну здоровенную таблетку и запить ее соляной кислотой. Прошу ребят:
Принесите тазик.
Зачем?
Блевать буду.
Никто не поверил, но таз принесли. Такого ужаса еще никто не видел. После него все таблетки отменили. Назначили другие. Не помогло назначили третьи и так далее.
Папа понял, что ничем помочь не может. Но ведь я жив и не корчусь от «невыносимых» страданий. В общем удалось уговорить его ехать домой, доказывая, что у меня все в порядке. Иду на поправку. Хотя было уже понятно, что операция сделана крайне некачественно. По ряду признаков, в том числе и очень вонючих, у меня шло внутреннее кровотечение. Оно прекратилось самостоятельно через пару месяцев. Благодарности к хирургу я не испытал.
Через неделю направили меня в амбулаторное отделение снимать швы. Работает молодая женщина врач. Что называется небесной красоты. Цокает каблучками изящных туфелек, ножки совершенство. Чистейший до голубизны, отглаженный и накрахмаленный халатик подчеркивает великолепие тоненькой фигурки. Высокая, стройная. А лицо да с таких иконы пишут. Чуть-чуть добавила тени у глаз и невозможно взгляд от нее отвести. Мечта любого мужчины.
Как мне стыдно за свой убогий вид. К тому же с моих ступней на чистый пол осыпается какая-то дрянь типа перхоти. Ищу веник прибрать безобразие. Женщина отказывает, и так мягко, спокойно. Утешает, что у нее точно также было после операции. Очень по-доброму утешает. Врет, наверняка. Но мне становится легче. Без боли вытащила нитки из шва и спокойно, не комментируя, занялась свищем. Никакого сюсюканья. И я начинаю себя чувствовать человеком, а не угребищем из помойки. Такие женщины вытаскивают болящих из любых, самых безнадежных ситуаций. Вот и стал карабкаться.
Больше я ее никогда не встречал. Не жалею, но благодарен.
Наладилась поддержка от нашей группы. И стипендия исправно капала. Ходил проведывать злейший друг сосед по комнате Саша Малютин. Какие только пакости мы не устраивали друг-другу в первый год общежитской жизни на радость остальным соседям. А тут он каждую неделю меня навещал. И это при плотном графике учебы. Приносил конспекты и учебники. Я попросил его не носить еду. Нечего студентов обирать. Когда совсем зверел от больничной кормежки, то просил Сашу принести мне одежку, и мы смывались в пельменную. Много съесть не мог. Но все равно приятно. Действительно, друга узнаешь в беде.
Наверное, тут сказалось доброе отношение к нему моих родственников из Камышлова. Съездили как-то мы с Малютиным туда в гости. Он видел, что родичи, хоть и сами жили бедновато, но относились к нам одинаково радушно. Закармливали голодных студентов домашней вкуснятиной. Обалдеешь, особенно после студенческих столовок. А дядя Федя возил нас на рыбалку. Ну, как возил его покалеченной на войне рукой веслами шибко не помашешь, а тут два молодых балбеса Не растерялся в самые дальние свои рыбные места нас загонял. Не много мы ловили, но не огорчались, попусту не бурчали. Просто спокойно отдыхали. Дяде это нравилось. Нам тоже.
По вечерам мы вдвоем заходили к бабушке Ольге в ее комнату. Как она нам радовалась соскучилась по внуку, а тут сразу двое подвалили. Сашок, умничка, рассказывал о студенческой жизни. И про свою родину Украину. Бабушке было очень приятно вспомнить эти места все же целое лето у нас гостила, когда мы там жили. Также как и я слушал он ее рассказы о довоенной жизни. Похоже чувствовал, что находится у своих, оттаивал после общаги.
Вот нам и было приятно встречаться даже в таких не особо привлекательных условиях.
Больничные развлекухи
Ночью уснуть не получалось боль не давала. Так, шаткое забытье. Опиум, снотворные и различные анаболики ни фига не помогали. Чтобы не мешать спать другим болезным стал уходить в сортирный подвал. Там валялся на диване и читал. Потом медсестры меня застукали. Наябедничали врачу. Стукачество из любви к искусству наказуемо: они же и получили персональное задание отслеживать и выгонять меня из погреба в палату. Устроили дуры себе полноценные ночные дежурства вместо того, чтобы урывать часок-другой для собственного сна.
От первого диагноза инфекционно-аллергического врачиха принципиально не отступала. Назначила анализ Аддис-Каковского (во, блин соответствующе звучит), подозревая меня в скрытой инфекции. Наверное, триппера или сифилиса. Не получилось. Согласно автору этой пытки нужно двенадцать часов подряд непрерывно гулять и периодически сдавать анализы. Подняли мстительные медсестры в пять утра и вперед, болезный, гуляй по коридору. А сами завалились досыпать. В восемь утра меня обнаружили сидящим на полу в каком-то закутке. Опять наябедничали. Потом сами волокли меня на койку. Не осталось сил. Отменили это издевательство.
Придумали ширево снотворным и анаболиками, поили опиумом, но бестолку. Ну валялся, ворочался, смотрел тупо в потолок. Мне это не помогло. Врачиха по-прежнему не верила гистологическому анализу и продолжала экспериментировать. Гестаповка.
Хорошо, что соседи по палате все спортсмены, на жалость не пробиваемые. Приколы и подъелдыкивания это всегда пожалуйста. Накормить зазевавшегося соседа пургеном рядовое событие, почти в каждой палате так развлекались. Вот послать рано утром в спортзал новичка вместо себя, когда так хочется спать это только у нас.
Сосед, лыжник из пединститута, приучил всю палату спать голышом. Действительно гигиенично и спишь спокойнее. Правда, не всегда.
Наша палата на первом этаже окном выходит на улицу. Ночь. Медсестры разогнали всех по постелям. Свет погашен. Слышим за окном солдатиков, уговаривающих девушек на кой-чего. Лыжник, в чем мама родила, через всю палату несется к открытой форточке, высовывается в нее и выдает советы, как на Красной площади. Громко так.
Услышав это непотребство, вламывается в палату возмущенная медсестра. В темноте ничего не видит. Щелкает выключателем и наблюдает торчащую из форточки голую волосатую задницу. На истошный визг врывается вторая медсестра, и видит уже соскочившую с окна лохматую гориллу. Горилла стыдливо прикрывается ладошкой и пытается проскочить мимо медсестер к своей постельке. Индейский чум. Дамы по своей дурости перекрывают дорогу. И наш лыжник не нашел ничего лучшего, чем прикрыться одеялом соседа. А сосед спал. Почувствовал, что с него стягивают одеяло. Проснулся и с ужасом видит, как к нему в постель лезет голый мужик. Первая его реакция вполне предсказуема с испуганным верещанием вылетает из кровати. И вот уже две голые гориллы стоят перед ошалевшими медсестрами.