Машка считала, что редактировать и незачем перечитал, устраивает, все нормально.
Если устраивает, то конечно, развела руками Дина, но, как правило, это до поры. С годами становишься более требовательным к себе и к текстам, которые, кстати, становятся масштабнее и вылезают за рамки отвлеченных мудрствований. Когда хочешь создать колоритного персонажа, а не картонного героя, увлекательный сюжет, а не просто рассказать историю невольно интересуешься технической стороной вопроса, а, следовательно, вычесываешь блох, работаешь с каждым словом. Чем больше узнаешь, тем меньше устраивает.
И что же, через несколько лет перечитаешь и ужаснешься, как писал раньше? Машка.
Зачастую! Дина рассмеялась.
Маше казалось, что Дина к ней предвзято относится, и не желает вникать в ее глобальное творчество. Иришке такие разговоры стали неприятны, ибо она в последнее время часто слышала от подруги, как все восхищаются ей, Ириной, какая она талантливая, за что ни возьмется, а у Машки ни стиля, ни вкуса, одна приземленная пародия. Иришке захотелось забиться в угол и общаться с Диной тет-а-тет. Зря она Машку туда привела, чувствовала, что все этим обернется
Когда в клубе появился парень, стало совсем не так: он мнил себя гением и учиться ничему не хотел каждый пишет, как дышит. У них с Диной возникали трения, а порой и дебаты, но девушка с изящной легкостью сажала оппонента в лужу к великому его негодованию.
Что ж эти пацаны, я не могу! в сердцах воскликнула она после одной такой дискуссии, когда все кроме Иры уже ушли. Та всегда находила повод задержаться. Ее благоверный тоже творил стихи, музыку и над книгой работал, но его привести сюда и в голову не возьмешь. В глубине души он считает себя бездарностью, так он утверждал. Но еще глубже кокетничал, считая бездарностями всех кроме себя.
Вообще, не води дружбу с коллегами по цеху, врагов наживешь, предостерегла Дина, с творческими личностями тяжко дружить, если они не верующие.
Почему?
Потому, что тогда человек иначе относится к своему таланту и понимает, что тщеславие или зависть грехи, с которыми надо бороться. Не маскировать и не замалчивать, а именно бороться. К таланту отношение не собственническое. И вообще, многое воспринимаешь иначе, когда живешь другим.
Однажды Иришка принесла стихи своего избранника Дине.
А вы похожи, улыбнулась она, только он больше в мифологию и историю, а ты открыто о своих чувствах пишешь. Заметила, что парни чаще чужие образы примеряют, а о себе в открытую до поры не пишут?
У Иришки не было шанса это заметить, но с тех пор она стала присматриваться.
Летняя сессия прошла неплохо. Дина продолжала вести семинары до середины июля, но почти никто из прибывших уже не ходил.
Лето не лучшее время для творчества, шутила девушка.
Машка переключилась на общение с новыми друзьями, а Иришка не большая любительница компаний, фэнтези и ролевых игр, осталась в стороне, и ее существование омрачала тягостная ревность.
Там такие девчонки умные, начитанные, красивые и с мечами. А я ничего не умею и двух слов связать не могу, сетовала она, музыка мой единственный козырь, за нее меня и уважают, только теперь и о группе все забыли, никому я не нужна. Скоро и он обо мне забудет.
Он о тебе никогда не забудет, подбадривала ее Дина, у тебя другие таланты, и писатели в большинстве своем неразговорчивы. Если писака велеречив скорее всего, хвастун или графоман, я уже заметила. Словами нельзя бросаться, идею нужно вынашивать, иначе родишь на бумаге потрепанную, хилую и неказистую. В литературе как нигде важно единство формы и содержания. Прости, я все о прозе сама давно стихов не пишу, и как-то отвыкла мыслить ими.
А раньше много писали?
О, тома! Но поэзия серьезный дар и редко остается на всю жизнь. То любовь его подпитывает, то боль, а то просто обилие времени и чистых листов в тетради. Я много писала на лекциях. А тебе надо не стесняться поделись с ним своим творчеством. Уверена, его это поразит. Может, конечно, и напугать тут уж сама решай. Видишь, какая у них ранимая самооценка!
Летом Иришка чувствовала себя одиноко уехать было некуда, а Машка то и дело пропадала. Бетонные стены надоевшей комнаты окном на юг. Если бы не книги и стихи повеситься с тоски. Дина оставила свой телефон, словно предвидя такую ситуацию.
Будет что почитать звони, всегда рада. До сентября терпеть незачем.
И Иришка, превозмогая смущение, позвонила. Решили встретиться в кафе.
Знаешь, я пока живу одна, но довольно далеко, не стоит тебя туда мотать. А там посмотрим.
Почему одна Иришка, разумеется, не спросила, но Дина при встрече рассказала все сама.
Семейная драма. Надо побыть одной, все хорошенько обдумать. Знаешь, мне было так радостно смотреть на тебя влюбленную какая ты красивая, счастливая, светишься вся. Даже себя вспомнила в восемнадцать лет. И порой думала, будь я такой или сделай то-то все могло быть иначе, могло сложиться. А потом оказалось, вряд ли, да и не надо. Появился другой человек взрослый, самостоятельный и совершенно не похожий на ту студенческую любовь. И тут все могло сложиться почти наверняка. Но мы решили, что не судьба. Точнее, я решила. И тогда не думала, что без него будет так пусто и плохо. Оказывается, я привязалась к нему, хотя совершенно этого не ощущала и думала, что больше оплакиваю старую любовь. Мне было двадцать два. Закончила первый институт кстати, это он все время твердил мне, что журфак не твое, газета безлика, а ты писатель. Я поверила в себя благодаря ему. И вместо того, чтобы выйти за него и нарожать спиногрызов, поступила на филфак и стала строчить романы.
А он? Ира слушала, затаив дыханье.
А он все пытался наладить личную жизнь. Насколько мне известно, раза три порывался отвести очередную невесту в загс, но как-то не складывалось. Хотя он утверждал, что его сделать счастливым просто: накормить, приласкать и оставить в покое.
Дина вздохнула. Она выглядела уставшей и заплаканной, выпила две чашки кофе и заказала еще.
Не знаю, имею ли я право тебе такое рассказывать все-таки, ты намного моложе и вроде должна быть дистанция
Не волнуйтесь, я никому ничего не расскажу. Мне интересно вас слушать.
Тогда давай на «ты», Дина улыбнулась, я знаю, молодежь в наше время куда прошареннее нас, старперов, в вопросах семьи и отношений. Но ты, как видно, девочка чистая и открытая. Такой и оставайся. Кто Богом предназначен оценит по достоинству, на остальных не смотри.
Дина замужем два года. Детей пока нет. Вышла за человека, который больше любил ее, чем она его, и такие чувства нельзя не оценить. Хорошо они жили, не тужили, но недавно Дина узнала о его измене. Как и откуда не уточнила, да Иришка и не осмелилась бы спросить. И он понял, что она знает.
Пришел домой, а я сижу на диване, коньяк пью. Музон орет какой-то. Я даже не поняла, что чувствую. Как будто я и не я вовсе. Сплошная пустота. Он не оправдывался, ничего не объяснял видимо, опасался моих истерик или прочих безобразных сцен, на которые я органически не способна. Я знала, что это единичный случай, а не постоянная любовница. Что называется, бес попутал, сиюминутная страсть закипела. Ты только реши для себя главное, говорю, хочешь ли ты сохранить семью. Он, конечно, решил. Дальше все зависит только от меня. В тот момент я даже видеть его не хотела, поэтому пила много. И он себе налил. Сидим и пьем молча. Так ли это важно, думаю один раз с кем попало? Знаю, что любит, знаю, мужчинам это плотское нужнее, чем нам, и разделяют они это слишком уж четко и далеко порой. Да, предательство, унижение, обида. Но главное не это. Главное, говорю ему, грех-то тяжелый, а мы к тому же венчанные. От греха, как от брошенного камня, круги по воде. Отношения никогда не будут прежними, даже если я смогу простить
Иришка с детства слышала, что мужчины полигамны, и адюльтер дело чуть ли не естественное. А сейчас, слушая Дину, она так живо представила себе ее чувства, пережила ее боль, что попыталась ответить себе на вопрос, смогла бы она простить.
Знаешь, потом как-то отвлеченно стали говорить, почти по-дружески. Я спокойно сказала, что вернусь в свою берлогу, побуду одна. Мне это необходимо, мысли в порядок привести, остыть. Он не возражал только щас, грит, никуда я тебя не отпущу. Куда там, я уж пьяная в хлам. И вспомнились мне вдруг его слова как-то давно, еще только поженились, спрашивал, часто ли я вспоминаю о нем. О том. Когда с ним. Он знал, что вспоминала
О том, за которого не вышла?
Да. Много лет прошло, а я все думала. И муж о нем знал. И часто я себя виноватой перед ним чувствовала за то, что все еще помню и думаю. Будто изображала из себя кого-то, только пыталась полюбить мужа, а на самом деле больше материнской любви в эту симпатию подмешивала. И опасалась, что он это как-то почувствует и произойдет то, что произошло. И виновата буду я. Вот что меня изгрызло-то, понимаешь? То есть, почти не удивилась. Но вдруг говорю мужу: вот ты как-то спрашивал, думаю ли Будь уверен, никогда. Даже в мыслях тебя им не подменивала. Просто знай. Сама не понимаю, почему мне так хотелось, чтобы он знал. Я эту фразу еле договорила зарыдала. Прорвало. То все сдерживалась, а тут аж затрясло, взахлеб. Он меня обнял, и я не артачилась. Сам расплакался. Вот стоим, представляешь, оба уже в кондиции и ревем! Выяснили отношения. Чего только в жизни не бывает, Господи