Все мы знаем, что происходит: возникла большая проблема с «Медведями». Но Батуев, кроме нас, объявил войну и «Четверке». Батуева поддерживает «Белый ряд». Швецов обратился за помощью к нам. Но если мы вмешаемся, «Белый ряд» будет против нас. Это не желательно. Швецову придется отказать. Может быть, есть другие предложения?
Пусть сами разбираются. И нашим легче. «Медведи» на два фронта долго воевать не смогут. К «Четверке» у них кровный интерес, а к нам какой-то барыга. Барыгу они бросят, это наше внутреннее дело вот и весь сказ. Так что все правильно, сказал Карандаш.
Денис Семенов получил свое прозвище за пристрастие к стихам. Очень часто в разговоре он импровизировал, выдавая по целым четверостишиям. Он мог, если был в ударе, разговаривать в стихах часами. Сегодня он был серьезен. Понимал: не до стихов.
Тигр не многих допускал в число своих друзей. Только проверенных временем и жизненными испытаниями, только верных и преданных. Но Карандаш, появившись в «Гранате» всего полтора года назад, быстро стал одним из лучших. И Тигр, не имевший привычки доверять новичкам, вдруг приблизил его к себе, чему немало удивлялись остальные. Сумел Сотников разглядеть в парне что-то такое, чего не было в других.
Но ведь если мы воюем с «Медведями», значит, фактически поддерживаем «Четверку», возразил Костыль, Леха Костылев, как всегда осторожный и предусмотрительный. Может быть, даже слишком осторожный. Он руководствовался по жизни тем правилом, что лучше перестараться, чем недостараться, лучше переосторожничать и остаться живым, чем недоглядеть и отправиться на кладбище. Так он и костылял все свои тридцать два года, оправдывая свое прозвище.
Разборки «Граната» с «Медведями» общей войны не касаются, начал спорить Карандаш. Швецову мы отказали, значит, это подтвердили официально. «Медведи» сами виноваты, что с нами связались. Не надо зарываться. Вот пусть теперь сами и выпутываются.
Дэн, все, проехали, прервал его Тигр. Теперь о другом. Ильдус, что там Хакимов?
Все то же, но, видимо, сложа руки сидеть не собирается, отозвался Валлиулов. Так сильно орал, что чуть глаза не повылазили от натуги.
Нужно его еще раз шугануть, предложил Карандаш.
Подождем, вставил Костыль. Может, все-таки уберется.
Тигр разбирался с бумагами автосалона, когда позвонил Ильдус:
Убили Фунтика. Ребята клянутся «медведей» по стенке размазать. Мне их не удержать.
Пусть делают, что хотят, сказал Тигр и положил трубку.
Вот и все. Обратной дороги уже нет. Все усилия образумить Батуева пошли прахом. Ну что же, он хотел войны? Он ее получит.
Тигр вдруг разозлился. Никому еще не удавалось вмешаться в его дела и остаться безнаказанным. Этот раз не станет исключением.
Он вызвал Валлиулова:
Ильдус, я слышал, кто-то из людей Хакимова купил себе место на кладбище. Надо помочь обновить. Займись, ладно?
Понял, Миша, ответил Ильдус.
Приятная девушка сверкнула с экрана белозубой улыбкой:
А сейчас криминальная хроника.
Оля тревожно взглянула на телевизор.
Продолжается следствие по делу об убийстве в кафе «Калейдоскоп», начал строгий мужчина в сером костюме и перелистнул страницу. Из достоверных источников стало известно, что преступные группировки «Медведи» и «Белый ряд», интересы которых были затронуты этим убийством, объявили войну «Четвертому кварталу», боевики которой выполнили убийство. В течение сегодняшнего дня уже появились первые жертвы. Это некие Карабаев и Пахомов, занимавшие не последнее место среди авторитетов «Четвертого квартала».
На экране появились кадры с мест происшествия: сначала лежащий на ступенях мужчина, потом сгоревший дотла автомобиль.
Диктору подали какой-то листок. Тот пробежал его глазами и продолжил:
Только что к нам поступила новая информация. В своей квартире час назад найден убитым Леонид Краснов, известный под кличкой Лека. Убиты также его жена, мать и двое детей. Младшему сыну Краснова еще не исполнилось и трех лет. Краснов принадлежал к группировке «Белый ряд»
Оля взглянула на Тигра. Тот мрачно вертел в руках пульт.
И откуда они все знают, черти? Сливает, похоже, кто-то информацию. Достоверные источники Сроду у них, кроме УВД, никаких источников не было. А менты тайны следствия не разглашают раньше времени, чтобы не опозориться в случае чего. Получается, что свои стучат. Ладно хоть, не ментам напрямую. И то радует. Не совсем еще, значит, оборзели. Найти бы этих дятлов.
Убит на своей даче один из коммерческих директоров акционерного общества «Скорпион». Преступники, совершив свое грязное дело, подожгли дом и скрылись. В дыму задохнулся семилетний сын убитого. Возбуждено уголовное дело, бубнил телевизор.
Ручка выпала у Оли из рук и покатилась под стол. Девушка закрыла лицо ладонями, не в силах больше вынести это.
Михаил понял, что сейчас она сорвется, и решил это предотвратить: подошел сзади и обнял ее за плечи:
Оля!
Она повернулась к нему в слезах:
Миша, зачем тебе это? Зачем?
Тигр прижал ее к себе, но Оля вырвалась от него и вышла из комнаты.
Михаил сел на стул, схватившись руками за голову. Некоторое время он не двигался. Потом оделся и ушел.
Селиверстов, развалившись на диване, читал газету. Жена Селиверстова, в бигуди и шелковом халате с китайскими драконами, что-то напевая, раскладывала пасьянс. Дети уже спали.
Устав от трудов праведных на своей лесопилке, Селиверстов мечтал, как на следующей неделе он со своей женой поедет на банкет к Хакимову по случаю очередной годовщины образования холдинга, какие там будут вина, закуски, пирожные. Любил Селиверстов поесть, побаловать свой животик, приятно радующий глаз своей округлостью и упитанностью.
Его супруга, умаявшись за целый день в салоне красоты, где ей делали различные маски, ванночки, маникюр и много других приятных и неприятных, но полезных процедур, выкладывая на стол валета бубен, размышляла о том, как этот валет соотносится с дамой треф и как сказать своему мужу, что ей нечего надеть на банкет к Хакимову.
В дверь позвонили.
Селиверстовы недоуменно переглянулись, и глава семьи пошел открывать. Изучив в дверной глазок незванного гостя молодого улыбчивого парня, директор лесопилки через дверь ответил:
Люси нет дома. Она на вечеринке, и опять приник к глазку.
Степан Степанович, засмеялся парень, я не к Люсе, я к вам. От Рамаза Муратовича.
Камень свалился с души у Селиверстова. С готовностью и надеждой распахнул он дверь.
В квартиру завалились несколько крепких парней. Двое из них заломили назад руки Степану Степановичу, а еще двое перехватили, посмеиваясь, его благоверную супругу, не успевшую даже взвизгнуть хорошенько. После этого только вошел улыбчивый гость и закрыл за собой дверь.
Степан Степанович, ай-яй-яй, как нехорошо, сказал он. Как же так? Разве вы не знаете, что подошло время платежа?
Знаю, осторожно прошептал Селиверстов. Я уже заплатил.
А Хакимов как же? Он не платит, а вы на него никак не хотите повлиять в этом праведном деле. Нехорошо. Придется наказать вас, дорогой Степан Степанович. Он же, можно сказать, на свою сторону вас склоняет, а вы ему способствуете. Нехорошо, объяснял улыбчивый. Вы человек слабый, можете и поддаться. А потом другие, глядя на вас, захотят нарушить договор. Мы вас оберегаем от неприятностей, охраняем, помогаем, чем можем, а вы? Ай-яй-яй, любезный Степан Степанович! Начинайте, ребята, вздохнул он и уселся на стул.
Через полчаса Селиверстов, пуская слюни, в разодранной рубахе и с разбитым лицом, валялся на дорогом ковре.
Улыбчивый его гость, поднимаясь со стула, на котором все это время просидел, сказал устало:
Я думаю, ему уже хватит. Надеюсь, вы надолго запомните этот урок, Степан Степанович? он подошел к директору лесопилки и оглядел его, а потом и комнату: Вроде бы, все цело? Ничего не сломано?
Нет, ответил один из амбалов.
Степан Степанович вдруг вцепился в ноги улыбчивого и зарыдал:
Пощадите, прошу вас! У меня дети!
Улыбчивый поморщился:
Уберите его. Он испортит мне все туфли.
Селиверстова оттащили. Гость посмотрел на часы:
Да-а, любезный Степан Степанович, нам пора уходить. Дела, знаете ли, а время идет. Успокойтесь, самое страшное уже позади. Не забудьте только позвонить Рамазу Муратовичу и проинформировать его о происшедшем. Он будет очень рад. До свидания, Степан Степанович.
Молодой человек еще раз улыбнулся обаятельно и покинул квартиру. За ним потянулись его помощники. Последний из них на прощание пнул Степана Степановича ботинком в живот и расхохотался:
Привет, толстозадый! Передай своей жене, что у нее обалденные сиськи!
Степан Степанович, на всякий случай закрывая руками голову, следил, как за ним захлопнулась дверь, потом уткнулся лицом в ковер, тихо всхлипывая. В уголке, вся в синяках, растрепанная и в порванном халате, подвывала супругу его жена.