В такси. Еду в гостиницу, отвечаю послушно.
С ума сошла! теперь кричит подруга. Дуй к нам, ненормальная. Я не собираюсь всю ночь тебя гдето караулить. И нам удобно, не делай мозги. Гена сам предлагал тебя сразу сюда, чтобы с утра пораньше выехать, не тратить время на заезд за тобой.
Да, радостно киваю, позабыв, что Маша меня не видит, я еду.
Страху и панике приходится убирать обратно свои щупальца. Теперь остается лишь доехать. Прошу парня скорректировать адрес.Он, к счастью, не ругается, ведь я еще предлагаю сверху доплатить.
А я все еще напряжена, постоянно оглядываюсь назад, высматривая черный внедорожник Владислава Германовича. Вряд ли он пешком передвигался, наверное, просто оставил гдето за углом. И теперь мне кажется, что он обязательно должен за мной проследить.
Но мы заезжаем в Машин двор, я крайне медленно расплачиваюсь с водителем, озираясь по сторонам, но никакая другая машина не подъезжает. Наконец, набираюсь храбрости и чуть ли не бегом мчу к подъездной двери, забрав сумку из багажника. Секундадругая, приезжает лифт.
«Еще немного», твержу я себе, «еще совсем немного».
Маша открывает дверь, и я с облегчением бросаюсь в ее объятия.
Спасена. Теперь со мной все будет хорошо. Плохую страницу книги я перевернула, дальше будет светлее и радостнее.
Глава 12
Наше время
Утро не задается с самого начала. Омлет пригорел, солонка упала, и соль из нее разлетелась по всему полу. Я не суеверная, но осадок остался.Вдобавок близнецы сломали полку в шкафу. А квартира у нас, между прочим, съемная.
Света, Костя, идемте, пора в садик, произношу устало.
Да, мамочка.
Конечно, мамочка.
Они всегда такие милые после того, как нашкодничают. А шкодничают они часто. Многие удивляются, как я справляюсь одна с двумя детьми. Они просто не знают, что с пятилетними гораздо легче, чем с грудными.
Передаю детей воспитательнице, а сама бегу на работу. Опоздания не миновать, а там и штраф могут выписать. Начальник у меня строгий.
В итоге буквально на последних секундах влетаю через турникет, на ходу прикладывая свой пропуск.
Успела, самодовольно говорю охраннику и уже в спокойном темпе подхожу к лифту.
С легкой паникой представляю, сколько меня ждет работы, но ничего не поделаешь. Нужно платить за квартиру и растить близнецов. Спасибо, Маша до сих пор помогает нам, не бросает. Ее погодки старше моих на два и три года. И их одежда частенько достается нам по наследству.
С мечтательной улыбкой на губах думаю об единственном близком человеке кроме детей и не замечаю, как врезаюсь в спину
Глеб Викторович, доброе утро, здороваюсь с начальником.
Марина, сколько можно опаздывать? Не у вас одной дети, но остальные сотрудники на своих местах.
Обвожу взглядом наш опенэйр. Так и есть, я самая последняя, только и дети у остальных, в основном, подростки, которые сами добираются, куда им надо. Но свои рассуждения я оставляю при себе.
Извиняюсь, Глеб Викторович, киваю, позволите приступить к работе?
Он лишь закатывает глаза и уходит.
Копирую его мимику и дохожутаки до своего стола. Так и есть, он весь завален бумагами, которые мне предстоит сортировать, отправлять дальше, бегать за подписью и так далее.
Обязанности у меня прямо скажем малоинтеллектуальные. Но платят здесь очень хорошо, потому и держусь.
Беременную выпускницу никуда не хотели брать, снова Маша с Геной похлопотали и устроили меня сюда. Я была ужасно счастлива. Ведь даже декретные получила в итоге. Мизер, конечно, но все же.
И теперь бы двигаться дальше по карьерной лестнице, но никому я не нужна. Образование хорошее, а опыт совсем нехороший.
Марина, зайдите ко мне, пожалуйста, раздается по селектору.
Вздрагиваю. Снова Глеб Викторович. И что ему понадобилось?
Но начальство злить ни к чему, оно само найдет повод. И я тороплюсь в кабинет.
Вызывали? захожу и скромно топчусь возле двери.
Да. Присядьте, пожалуйста, Глеб Викторович показывает рукой на стул.
На другом сидит молоденькая девушка, вчерашняя студентка, должно быть, а рядом с начальником стоит Дарья Васильевна из отдела кадров.
Чтото случилось? компания настораживает.
Нет, Марина, просто вам придется уволиться, выдает Глеб Викторович без лишних предисловий, а потом быстро добавляет. Две недели можете не отрабатывать, закончите сегодня же. Дарья Васильевна позаботится, и вам выплатят двойные отпускные в качестве компенсации, так сказать.
Сижу, как громом пораженная. Мне за квартиру платить через три дня, у близнецов обуви на весну совсем нет, да и из курток они выросли. А тут увольнение.
С чего такое решение? спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не кричать.
Вам тесно на этом месте, я же вижу, нужно чтото новое, расти. Мы приняли вас, когда у вас были трудности, долг Геннадию Петровичу уплачен. Больше пяти лет исправно с вами сотрудничаем, в декрете не бросили, на полставки оформляли, когда вы дома должны были по закону сидеть. Я считаю, хватит. Мне нужно племянницу устраивать, Глеб Викторович бросает мимолетный взгляд в сторону девушки, занимающей второй стул. Она только с института, ваша должность самое то для нее. А вам расти, Марина, надо, расти. Считайте, мы делаем вам еще одно одолжение.
Я бы могла много чего сказать. Я бы могла вспомнить все мои права, которые они нарушают. Я бы могла пообещать им судебные разбирательства и всяческие кары. Но вместо этого
Хорошо, я вас услышала, произношу, понурив голову, и выхожу из кабинета.
Прошлая я обязательно расшумелась бы. Тяга к справедливости раньше была сильна во мне. Но с беременностью я повзрослела и поняла, что справедливость у каждого своя.
Да и попрежнему гдето в глубине меня прячется оптимист, который не устает уверять, что все, что ни случается, к лучшему. И я ему верю. А как иначе?
По крайней мере, Глеб Викторович прямо сказал, операцию по увольнению быстро провел. Не выживал, организовывая нервную обстановку.
Возвращаюсь домой раньше обычного и застаю в квартире хозяйку. Она методично осматривает наши вещи.
Гхм, чтото потеряли? спрашиваю, справляясь с потерей речи от удивления.
Мариночка! женщина чуть ли не подпрыгивает. Не ожидала увидеть тебя, только три часа.
С работы отпустили, поясняю флегматично. Вы объяснитесь?
Она с секунду мнется, а потом заговаривает.
Хм, что ж, так даже лучше. Тебе придется съехать. Я на вас мало зарабатываю, гораздо выгоднее пустить сюда студентов и брать с каждого почти, как с тебя одной. Заработок вырастет в полторадва раза в итоге.
Глава 13
Стою, смотрю на женщину в немом шоке.
Вы это сейчас серьезно? спрашиваю, наклоняя голову вбок.
Абсолютно, отвечает хозяйка, подбоченившись. Имею право! добавляет она, высоко задрав подбородок.
Позвольте напомнить, начинаю обманчиво спокойным голосом, у нас с вами договор, который мы продлили всего два месяца назад. Знаете, что это значит?
Ха, она машет рукой, договор ведь больше бумажка.
Нет, Инесса Леонидовна, договор это не просто бумажка, качаю головой, это документ!
Буквально рявкаю последнее слово. Противная женщина испуганно подпрыгивает. Она впервые видит меня в подобном настроении, но довели, честное слово.
Сначала на работе «обрадовали», теперь эта явилась, не запылилась. Нашли девочку для битья, благодетели чертовы.Выпрямляюсь теперь я.
Э, Марина? Инесса вопросительно выгибает бровь. У тебя все нормально?
Какая разница, вас ведь это на самом деле не волнует, вздыхаю. В общем так поступим. Мы съезжаем, но не раньше последнего оплаченного дня.
Конечноконечно, я все понимаю, суетливо перебивает меня хозяйка квартиры.
Я не договорила, повышаю голос.
Мымра в своем праве нас выселить, держаться за место смысла нет. Но коечто я могу с нее стребовать.
Дада, Мариночка, слушаю, кивает участливо Инесса.
На миг я даже проникаюсь ее положением. У нее на шее вечно безработный великовозрастный сын. А дочка недавно развелась и осталась с двумя мальчишками.
Аргх. Порой хочется надавать себе по щекам. До меня ей дела нет. У меня двое пятилеток, которые сами о себе не позаботятся при всем желании. А у нее взрослые отпрыски, давно должные помогать матери, а не наоборот.
Вы полностью возвращаетемнезалог, чеканю каждое слово. На этом все. И попрошу, пока мы здесь, не врываться в квартиру в наше отсутствие. Я, может, повашему бесправная квартирантка, но заявить о пропаже чеголибо и я могу.
Инесса Леонидовна меняется на глазах. Ее лицо покрывается красными пятнами, а сама она судорожно хватает ртом воздух.
Нда, кажется, переборщила. Но уже ничего не поделаешь.
Правда, она и меня может в чемто обвинить.
Ой, так вообще только в раковине всю жизнь и сидеть, бояться рот открывать.