Козьма Прутков. Писатель, которого не было - Козьма Прутков 2 стр.

Хороший стан, чем голос звучный,
Иметь приятней во сто крат.
Вам это пояснить я басней рад.

Какой-то становой[3], собой довольно тучный,
Надевши ваточный халат,
Присел к открытому окошку
И молча начал гладить кошку.
Вдруг голос горлицы внезапно услыхал
«Ах, если б голосом твоим я обладал, 
Так молвил пристав,  я б у тещи
Приятно пел в тенистой роще
И сродников своих пленял и услаждал!»
А горлица на то головкой покачала
И становому так, воркуя, отвечала:
«А я твоей завидую судьбе:
Мне голос дан, а стан тебе».

Фриц Вагнер, студьозус из Иены,
Из Бонна Иерóнимус Кох
Вошли в кабинет мой с азартом,
Вошли, не очистив сапог.

«Здорóво, наш старый товарищ!
Реши поскорее наш спор:
Кто доблестней: Кох или Вагнер?» 
Спросили с бряцанием шпор.

«Друзья! вас и в Иене, и в Бонне
Давно уже я оценил.
Кох логике славно учился,
А Вагнер искусно чертил».

Ответом моим недовольны:
«Решай поскорее наш спор!» 
Они повторили с азартом
И с тем же бряцанием шпор.

Я комнату взглядом окинул
И, будто узором прельщен,
«Мне нравятся очень обои!» 
Сказал им и выбежал вон.

Понять моего каламбура
Из них ни единый не мог,
И долго стояли в раздумье
Студьозусы Вагнер и Кох.

Чиновник толстенький, не очень молодой,
По улице с бумагами под мышкой,
Потея и пыхтя и мучимый одышкой,
Бежал рысцой.
На встречных он глядел заботливо и странно,
Хотя не видел никого.
И колыхалася на шее у него,
Как маятник, с короной Анна.
На службу он спешил, твердя себе: «Беги,
Скорей беги! Ты знаешь,
Что экзекутор наш с той и другой ноги
Твои в чулан упрячет сапоги,
Коль ты хотя немножко опоздаешь!»
Он все бежал. Но вот
Вдруг слышит голос из ворот:
«Чиновник! окажи мне дружбу,
Скажи, куда несешься ты?»  «На службу!»
«Зачем не следуешь примеру моему 
Сидеть в спокойствии? Признайся напоследок!»
Чиновник, курицу узревши, этак
Сидящую в лукошке, как в дому,
Ей отвечал: «Тебя увидя,
Завидовать тебе не стану я никак;
Несусь я точно так,
Но двигаюсь вперед; а ты несешься сидя!»

Разумный человек, коль баснь сию прочтет,
То, верно, и мораль из оной извлечет.

Желанья вашего всегда покорный раб,
Из книги дней моих я вырву полстраницы
И в ваш альбом вклею Вы знаете, я слаб
Пред волей женщины, тем более девицы.
Вклею!.. Но вижу я, уж вас объемлет страх!
Змеей тоски моей пришлось мне поделиться;
Не целая змея теперь во мне, но ах! 
Зато по ползмеи в обоих шевелится.

Осень. Скучно. Ветер воет.
Мелкий дождь по окнам льет.
Ум тоскует, сердце ноет
И душа чего-то ждет.
И в бездейственном покое
Нечем скуку мне отвесть
Я не знаю, что такое.
Хоть бы книжку мне прочесть!

На горе под березкой лежу,
На березку я молча гляжу,
Но при виде плакучей березки
На глазах навернулися слезки.

А меж тем все молчанье вокруг,
Лишь порою мне слышится вдруг,
Да и то очень близко, на елке,
Как трещат иль свистят перепелки.

Вплоть до вечера там я лежал,
Трескотне той иль свисту внимал,
И девятого лишь в половине
Я без чаю заснул в мезонине.

Желтеет лист на деревах,
Несутся тучи в небесах,
Но нет дождя, и жар палит.
Все, что растет, то и горит.
Потеет пахарь на гумне,
И за снопами в стороне
У бабы от дневных работ
Повсюду также виден пот.
Но вот уж меркнет солнца луч,
Выходит месяц из-за туч
И освещает на пути
Все звезды Млечного Пути.
Царит повсюду тишина,
По небу катится луна,
Но свет и от других светил
Вдруг небосклон весь осветил

Страдая болию зубной,
В пальто, с подвязанной щекой
На небо яркое гляжу,
За каждой звездочкой слежу.
Я стал их все перебирать,
Названья оных вспоминать,
А время шло своей чредой,
И у амбара часовой
Ежеминутно что есть сил
Давно уж в доску колотил.
Простясь с природою, больной,
Пошел я медленно домой
И лег в девятом половине
Опять без чаю в мезонине.

Гвоздик, гвоздик из металла,
Кем на свет сооружен?
Чья рука тебя сковала,
Для чего ты заострен?
И где будешь? Полагаю,
Ты не можешь дать ответ;
За тебя я размышляю,
Занимательный предмет!
На стене ль простой избушки
Мы увидимся с тобой,
Где рука слепой старушки
Вдруг повесит ковшик свой?
Иль в покоях господина
На тебе висеть с шнурком
Будет яркая картина
Иль кисетец с табаком?
Или шляпа плац-майора,
Иль зазубренный палаш,
Окровавленная шпора
И ковровый саквояж?
Эскулапа ли квартира
Вечный даст тебе приют?
Для висенья вицмундира
Молотком тебя вобьют?
Может быть, для барометра
Вдруг тебя назначит он,
А потом для термометра 
Иль с рецептами картон
На тебя повесит он?
Или ляпис инферналис,
Иль с ланцетами суму?
Вообще, чтоб не валялись
Вещи, нужные ему.
Иль, подбитый под ботфортом,
Будешь ты чертить паркет,
Где первейшего все сорта,
Где на всем печать комфорта,
Где посланника портрет?
Иль, напротив, полотенце
Будешь ты собой держать
Да кафтанчик ополченца,
Отъезжающего в рать?
Потребить гвоздочек знает
Всяк на собственный свой вкус,
Но пока о том мечтает
(беру и смотрю),
Эту шляпку ожидает
В мезонине мой картуз.
(Поспешно ухожу наверх.)

Нет адъютанта без аксельбанта[4].

Подавая сигналы в рог,
Будь всегда справедлив, но строг.

Не для какой-нибудь Анюты
Из пушек делаются салюты.

Строя солдатам новые шинели,
Не забывай, чтоб они пили и ели[5].

Что в конце шеренги стоит фланговый,
Это для многих дико и ново[6].

Что рота на взводы разделяется,
В этом никто не сомневается.

Да будет целью солдатской амбиции
Точная пригонка амуниции[7].

Что нельзя командовать шепотом,
Это доказано опытом.

В летнее время, под тенью акации,
Приятно мечтать о дислокации.

Проходя город Кострому,
Заезжай справа по одному[8].

Чтобы полковнику служба везла,
Он должен держать полкового козла[9].

В гарнизонных стоянках довольно примеров,
Что дети похожи на гг. офицеров[10].

Курящий цыгару над камуфлетом
Рискует быть отпетым.

Во время дела сгоряча
Не стреляй в полкового врача.

Будь расторопен и от году до году
Полк принесет тебе боле доходу[11].

Если ты голоден и наг,
Будь тебе утехой учебный шаг.

По мне, полковник хоть провалился,
Жила б майорская Василиса[12].

Худо, когда в дивизии
Недостает провизии[13].

Не спрашивай, какой там редут,
А иди куда ведут.

Казначей, уж как ни верти,
А все недостает сотен пяти[14].