Не только спорт присутствовал в моей жизни в ту пору. Для моего старшего брата наш переезд в Казань не стал особо радостным событием. Он учился на четвёртом курсе авиационного института. Жил в общежитии. Был уже вполне самостоятельным, продвинутым парнем. Отлично рисовал. Возглавлял редколлегию институтской газеты «Самолёт». Принимал участие во всех студенческих вечеринках. «Женилка» Николая выросла и тянула его на всякие приключения. А тут бамс! «предки» нарисовались. Опять отцовский контроль и мамины переживания. Кому в 21 год это понравится? Ладно хоть, родители позволили остаться ему в общаге. Со мной брательник виделся редко, на бегу. Разница в девять лет, именно в том нашем возрасте, сказывалась очень серьёзно. У каждого были абсолютно свои интересы. Но именно Колька, увидев как-то, что я копаюсь с грампластинками, в преддверии встречи Нового 1976 года завёл со мной разговор о музыке. На тот момент мои музыкальные пристрастия только начали как-то оформляться. Во-первых, для меня стало настоящим ударом после приезда в Казань, что наш новый, замечательный «ВЭФ-202» не ловит станции из Польши, Германии, Венгрии и других привычных в Луцке «игралок и говорилок», и я не мог слушать песни на иностранных языках. Во-вторых, мне порядочно поднадоели пластинки из домашней коробки. А в-третьих, мне всё больше нравилась музыка так называемых ВИА вокально-инструментальных ансамблей. Я уже купил диски-гиганты «Самоцветов» и «Орэро», маленькие пластинки «Цветов» и «Голубых гитар». На почётном месте стояли «Песняры» и «Поющие гитары». Песни Кобзона и Хиля казались мне какими-то скучными и одинаковыми. Не знаю почему, но на моё ухо не ложились звуки труб и скрипок. А вот гитарные переборы и «соляки», чёткий ритм барабанов и проигрыши на электрооргане приводили в восторг. Всё это было на интуитивном уровне: просто нравилось, и всё тут.
Колька, пересмотрев мою коллекцию, спросил:
Часто слушаешь?
Я утвердительно кивнул головой.
А хочешь, я тебе пару пластов послушать принесу?
Ещё бы не хотел! Я снова качнул башкой:
Какие?
Брат заговорщицки подмигнул:
Узнаешь.
Выслушав мои страдания по поводу нежелания нашего радиоприёмника ловить зарубежные музыкальные станции, Колян «утешил»: «Слушай татарские». Потом взял в руки транзистор и начал инструктировать меня:
Смотри, Юрка! Я придвинулся ближе. Вечером по пятницам, в 21:00, переключай диапазон на «Короткие волны». Находишь волну 19 метров, брат проделывал все манипуляции перед моим носом, И слушай! Только негромко. Лучше, чтобы отец не усёк.
Я удивлённо спросил:
Почему?
Ну Колька замялся, думаю, это ему не понравится, если услышит.
Да почему? Мой интерес нарастал. Жаль, что в тот день был вторник.
Отец такую музыку не слушает и вряд ли будет. Это «Голос Америки». Брательник хитро посмотрел на меня, ожидая реакцию.
Никакой ответной реакции не последовало, ибо в тот момент я вообще не знал, что это за «Голос», чей он и откуда. Нет, Америку-то я, конечно, знал. Но она никак не ассоциировалась у меня с музыкой. Только с жестокими бледнолицыми и обиженными краснокожими, ну ещё с вечно угнетёнными неграми. Поэтому я переключил своё внимание на Колькино обещание принести пластинки:
Коль, а Коль, когда принесёшь пластинки?
После Нового года. На каникулах.
Глава шестая
В праздничной суете зимних каникул я совсем забыл про обещание брата. Тем более что, получив от родителей пять рублей за хорошую учёбу, я помчался в свой любимый магазин грампластинок. Долго перебирал большие диски-гиганты и наконец, остановил свой выбор на сборнике «Как прекрасен этот мир» какого-то Давида Тухманова. Причин было несколько. Первое на пластинке было много исполнителей, в том числе ансамбль «Весёлые ребята» и Юрий Антонов. Второе стоила она два рубля пятнадцать копеек, а не «два пятьдесят». За те же тридцать пять копеек можно было сходить в кино, тем более что в кинотеатрах шёл «Белый клык».
Дома я внимательно изучил конверт. Прочитал аннотацию про композитора Тухманова. Он был автором музыки всех песен. Ещё раз отметил про себя, что знаю такой ВИА, как «Весёлые ребята». Слышал и Антонова. Его песню «Для меня нет тебя прекрасней» пели пацаны в нашем дворе под гитару. Наконец, включил саму пластинку. Не знаю, как это получилось, но и тогда, и сегодня, когда я начинаю слушать песню, буквально несколько первых тактов мелодии, аранжировки, вокала дают мне чёткое понимание, нравится или нет. Это далеко не всегда хорошо и правильно. Но что есть, то есть. Пластинка, если честно, мне не очень понравилась. Слишком много там было «меди» и скрипок. От музыки замечательного Давида Тухманова я был ещё очень далёк. Хорошую поэзию не понимал. Но вот припев «Как прекрасен этот мир посмотри!» запал мне в душу, а в сочетании с мягким голосом Юрия Антонова прямо скажем, зацепил. Только вот слишком длинное вступление песни, опять же на «струнных», утомило. И тут я в первый раз пожалел, что не умею играть на гитаре. Там не надо рассусоливать заиграл, запел и порядок. Так что я благодарен именно той пластинке за моё первое желание соприкоснуться вплотную с гитарой. Вечером я попросил отца достать инструмент со шкафа, настроить его и показать мне пару аккордов. Папаня с удовольствием выполнил мою просьбу. Во время первого урока я, увидев, как легко батя перебирает струны и что-то там зажимает на грифе, самонадеянно решил, что вскорости дам свой сольный концерт перед одноклассниками. Глубокое двойное разочарование ждало меня впереди. Во-первых, когда я попытался что-то изобразить, струны отказались звенеть, а пальцы никак не могли сложиться в аккорд. Я понял, что всё не так просто и будущий концерт состоится ещё нескоро. Во-вторых, я-то не знал, что пацаны на улице играют на шестиструнных гитарах. Мой папаня лихо бацал на семиструнке. А там совершенно другой строй и совсем другие аккорды. Короче, я начал учиться играть так, как показал отец. Все зимние каникулы я сидел на кухне и мучил: себя, инструмент и маму. Ужасно болели пальцы. Слава Богу, что моё желание музицировать не подвигло родителей отдать меня в музыкальную школу! Видимо, им хватило баяна старшего брата. Это уже потом, будучи глубоко взрослым, я очень жалел и жалею, что не получил хотя бы начальное музыкальное образование.
Никакой ответной реакции не последовало, ибо в тот момент я вообще не знал, что это за «Голос», чей он и откуда. Нет, Америку-то я, конечно, знал. Но она никак не ассоциировалась у меня с музыкой. Только с жестокими бледнолицыми и обиженными краснокожими, ну ещё с вечно угнетёнными неграми. Поэтому я переключил своё внимание на Колькино обещание принести пластинки:
Коль, а Коль, когда принесёшь пластинки?
После Нового года. На каникулах.
Глава шестая
В праздничной суете зимних каникул я совсем забыл про обещание брата. Тем более что, получив от родителей пять рублей за хорошую учёбу, я помчался в свой любимый магазин грампластинок. Долго перебирал большие диски-гиганты и наконец, остановил свой выбор на сборнике «Как прекрасен этот мир» какого-то Давида Тухманова. Причин было несколько. Первое на пластинке было много исполнителей, в том числе ансамбль «Весёлые ребята» и Юрий Антонов. Второе стоила она два рубля пятнадцать копеек, а не «два пятьдесят». За те же тридцать пять копеек можно было сходить в кино, тем более что в кинотеатрах шёл «Белый клык».
Дома я внимательно изучил конверт. Прочитал аннотацию про композитора Тухманова. Он был автором музыки всех песен. Ещё раз отметил про себя, что знаю такой ВИА, как «Весёлые ребята». Слышал и Антонова. Его песню «Для меня нет тебя прекрасней» пели пацаны в нашем дворе под гитару. Наконец, включил саму пластинку. Не знаю, как это получилось, но и тогда, и сегодня, когда я начинаю слушать песню, буквально несколько первых тактов мелодии, аранжировки, вокала дают мне чёткое понимание, нравится или нет. Это далеко не всегда хорошо и правильно. Но что есть, то есть. Пластинка, если честно, мне не очень понравилась. Слишком много там было «меди» и скрипок. От музыки замечательного Давида Тухманова я был ещё очень далёк. Хорошую поэзию не понимал. Но вот припев «Как прекрасен этот мир посмотри!» запал мне в душу, а в сочетании с мягким голосом Юрия Антонова прямо скажем, зацепил. Только вот слишком длинное вступление песни, опять же на «струнных», утомило. И тут я в первый раз пожалел, что не умею играть на гитаре. Там не надо рассусоливать заиграл, запел и порядок. Так что я благодарен именно той пластинке за моё первое желание соприкоснуться вплотную с гитарой. Вечером я попросил отца достать инструмент со шкафа, настроить его и показать мне пару аккордов. Папаня с удовольствием выполнил мою просьбу. Во время первого урока я, увидев, как легко батя перебирает струны и что-то там зажимает на грифе, самонадеянно решил, что вскорости дам свой сольный концерт перед одноклассниками. Глубокое двойное разочарование ждало меня впереди. Во-первых, когда я попытался что-то изобразить, струны отказались звенеть, а пальцы никак не могли сложиться в аккорд. Я понял, что всё не так просто и будущий концерт состоится ещё нескоро. Во-вторых, я-то не знал, что пацаны на улице играют на шестиструнных гитарах. Мой папаня лихо бацал на семиструнке. А там совершенно другой строй и совсем другие аккорды. Короче, я начал учиться играть так, как показал отец. Все зимние каникулы я сидел на кухне и мучил: себя, инструмент и маму. Ужасно болели пальцы. Слава Богу, что моё желание музицировать не подвигло родителей отдать меня в музыкальную школу! Видимо, им хватило баяна старшего брата. Это уже потом, будучи глубоко взрослым, я очень жалел и жалею, что не получил хотя бы начальное музыкальное образование.
В один из морозных дней пришёл Колька. Как и обещал, он принёс завёрнутые в газету «Вечерняя Казань» две долгоиграющие пластинки:
Доставай проигрыватель!
Повторять дважды было не нужно. Наш старичок «Юбилейный» всегда был «готов к бою». Колян убрал газету и протянул мне пласты:
На, смотри.
Я стал рассматривать принесённые братом диски. С одного на меня смотрели четыре лохматых парня. Всё было написано на английском языке. Какие-то слова я знал и сразу перевёл. Вот и название: «Rubber Soul Резина и душа».
«Резиновая душа», поправил брат. Потом похвалил: Молодец! В английском шаришь. Это же The Beatles, Юраха! Это те самые «битлы»! Настоящие!
Я просто обалдел! Неужели у меня в руках настоящая иностранная пластинка, да ещё самих «битлов»?! Тех самых, которых я пару раз слышал у поляков по радио? Тех самых, именем которых иногда называл нестриженных парней мой папаня: «Вот, смотри, пошли лохматые битласы». Да, это был диск-гигант «ливерпульской четвёрки» 1965 года. Выпущен компанией Polydor. Конечно, тогда мне было всё равно: «Полидор» или «Помидор», Англия или Польша. Я понятия не имел, что группа The Beatles к тому времени уже развалилась. Именно в тот день я впервые узнал от брата о существовании на планете Земля Джона Леннона и Пола Маккартни. А больше я не знал ни-че-го! Но тогда, в январе 1976 года, когда игла нашего древнего проигрывателя коснулась пластинки, я, тринадцатилетний пацан, «утонул». Я захлебнулся в своих эмоциях. Вот! Да, вот что я хотел слушать и слушать! Какие непривычные для уха фантастические мелодии! «Norwegian Wood», «Michelle» А «Girl»!!! Эту песню я уже слышал во дворе! Её пел Серый из соседнего подъезда. Только на русском языке. (Чёрт! Надо срочно учиться играть!) И главное, никаких труб и скрипок! Только гитары и барабаны. Вот это была «бомба»! Я заразился. Заразился на всю жизнь болезнью под названием «битломания».