Я вам не друг.
Простите, но это так.
А я говорю, что нет; если мне не дано стать кем-то большим, то я вам не друг.
Она продолжила безмятежно игнорируя меня и поигрывая веером:
Так вышло, что я нахожусь, прямо сейчас, в некоем щекотливом положении и нуждаюсь в дружбе.
Что случилось? Кто тревожит вас ваш отец?
Ну не он пока не он; хотя вскоре станет, не исключаю.
Так кто же причина?
Мистер Лессинхэм.
Она заговорила тише и опустила глаза. На какое-то мгновение я растерялся, не понимая, о чем она.
Кто?
Ваш друг, мистер Лессинхэм.
Простите, мисс Линдон, но я совершенно не уверен, что кому-либо стоит называть мистера Лессинхэма моим другом.
Как!.. Даже если вы узнаете, что я собираюсь стать его женой?
Я опешил. У меня имелись некоторые подозрения, что Пол Лессинхэм ближе к Марджори, чем полагается, но я и не думал, что она сможет усмотреть нечто привлекательное в таком болване и сухаре. И я еще умалчиваю о сотне иных соображений: Лессинхэм в одной парламентской фракции, ее отец в другой; старик Линдон со свойственным аристократу-тори высокомерием не устает насмехаться над ним при всяком случае; к тому же тут и речи нет ни о каком состоянии.
Не знаю, выдал ли я свои чувства; если да, то выглядел я совершенно сбитым с толку.
Вы выбрали подходящий момент, чтобы сделать это признание, мисс Линдон.
Она предпочла не заметить мою иронию:
Я счастлива, что вы так считаете, и сейчас вы поймете, насколько затруднительно мое положение.
Позвольте сердечно вас поздравить.
Благодарю вас за это, мистер Атертон, мне очень важно видеть, как вы рады за меня.
Я прикусил губу: у меня не было ни малейшего понятия, что она подразумевала, говоря такое.
Я правильно понял, что это объявление было сделано мне как одному из многих?
Нет, неправильно. Я доверила вам тайну, как другу как самому близкому моему другу, ведь муж это больше, чем друг. Сердце мое грохотало. Вы будете на моей стороне?
Она замолчала и я не произнес ни слова.
На вашей стороне или на стороне мистера Лессинхэма?
Его сторона моя сторона, а моя сторона его сторона. Вы будете на нашей стороне?
Не уверен, что правильно истолковываю ваши слова.
Вы первый, кому я во всем призналась. Когда папа узнает, наверное, быть беде, сами понимаете. Он по-настоящему прислушивается к вам и ценит ваше мнение; когда грянет гром, я хочу, чтобы вы были на нашей стороне на моей стороне.
Но при чем тут я?.. Какое все это имеет значение? Вы сильнее своего отца вероятно, Лессинхэм сильнее вас; вместе, с точки зрения вашего отца, вы будете неуязвимы.
Так вы мне друг разве нет?
Следовательно, вы протягиваете мне содомское яблоко[4].
Спасибо. Вот уж не думала, что вы такой злой.
А вы вы добры? Я бросаю к вашим ногам свою любовь, а вы, без промедлений, просите меня выступить в поддержку любви другого.
Но как я могла догадаться, что вы в меня влюблены как говорите?! Я понятия не имела. Вы знаете меня всю свою жизнь, но до сих пор и вида не подавали, что питаете ко мне чувства.
А если бы я заговорил раньше?
Кажется, она легонько повела плечами, будто хотела пожать ими.
Не знаю, изменилось бы что-либо от этого Не буду притворяться. Подозреваю только, что вы сами придумали себе эти чувства полчаса тому назад.
Если бы вдруг она дала мне пощечину, я и то не был бы столь ошеломлен. Я не понимал, сказала ли она это наугад, но ее слова оказались настолько близки к истине, что у меня перехватило дыхание. Ведь я и вправду осознал, что именно со мной творится, всего лишь несколько минут назад: пламя, пожирающее меня сейчас, вспыхнуло, когда отзвучал тот первый вальс. Ее будто посетило озарение и она прочитала мои мысли, и теперь я едва мог найти слова для ответа. Я попытался съязвить:
Вы льстите мне, мисс Линдон, льстите каждым своим замечанием. Откройся вы передо мной чуть раньше, я бы ни за что не рассказал вам о своих чувствах.
Так пусть все это останется terra incognita.
Как пожелаете. Ее вызывающее спокойствие ранило меня, породив подозрение, что в душе она надо мной смеется. Во мне словно проснулся дьявол: Но в то же время, раз вы заверили меня, что так долго ничего не подозревали, я прошу вас не продолжать этого разговора. По крайней мере, ваша совесть останется чиста. Ибо я хочу, чтобы вы поняли: я люблю вас, любил вас и буду вас любить. Мне совершенно все равно, какие отношения сейчас между вами и Полом Лессинхэмом. Но предупреждаю, мисс Линдон, я не разлюблю вас до гробовой доски.
Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, как будто я ее испугал. Честно говоря, этого я и добивался.
Мистер Атертон!
Да, мисс Линдон?
Как это на вас не похоже.
Создается ощущение, что мы только-только знакомимся с друг с другом.
Она продолжала смотреть на меня своими большими глазами и взгляд их, признаюсь честно, я выносил с трудом. Неожиданно ее лицо озарилось улыбкой и мне она пришлась не по душе.
Не после всех этих лет, да, всех этих лет! Я знаю вас и, пусть и смею признать, что вы небезупречны, полагаю, искренности вам не занимать.
Она вела себя со мной как сестра старшая сестра. Возможно, я задел ее за живое. Но тут подошел Хартридж требовать своего танца, что давало мне возможность удалиться, не растеряв остатки гордости. Он не торопился и стоял перед нами, засунув, как обычно, большие пальцы в карманы жилета.
По-моему, мисс Линдон, этот танец обещан мне.
Она подтвердила его заявление кивком и поднялась, взяв его под руку. Я встал и ушел, не проронив ни слова. Пересекая зал, я столкнулся с Перси Вудвиллем. Он привычно суетился и озирался, будто забыл, где оставил Кохинур[5], и теперь судорожно искал, куда тот запропастился. Заметив, кто перед ним, Перси поймал меня за рукав.
Атертон, ты мисс Линдон не видел?
Видел.
Да ладно!.. Видел?.. Господи!.. Где? Я с ног сбился, ее разыскивая, разве что на чердак и в подвал не заглядывал впрочем, туда-то я уже и собирался. Это ведь наш танец.
В таком случае, знай, она дала тебе отставку.
Нет!.. Это невозможно! Рот его открылся буквой О, глаза тоже округлились, отчего монокль шлепнулся на манишку. Наверное, я все перепутал. По правде сказать, у меня в книжке мешанина, а не спи сок. Она оставила за мной то ли прошлый танец, то ли этот, то ли следующий, хоть убей, не вспомню. Глянь-ка, что там, парень ты что надо, помоги разобраться, какой у меня с ней танец.
Я «глянул» было сложно не сделать этого, ибо свою бальную книжку он держал прямо перед моим носом, да так, что и глаза не перевести. Иногда бальные книжки кавалеров напоминают упражнение в импрессионистской технике, но у Перси список танцев напоминал записки сумасшедшего. Бумага была исчеркана иероглифами, а что они означают и как вообще попали сюда, сказать я не мог не я же это писал! Каша в голове Вудвилля успела стать притчей во языцех.
Сожалею, дорогой Перси, но клинопись не мой конек. Если сомневаешься, когда твой танец, лучше спроси у самой леди ей это должно польстить.
Оставив его путаться дальше, я отправился на поиски своего пальто: я задыхался и мечтал выйти на улицу; что до бала, то в тот момент мне меньше всего хотелось танцевать. По пути к гардеробной я задержался. Меня остановила Дора Грейлинг:
Вы забыли, что сейчас наш танец?
Я забыл про это начисто. И был не рад напоминанию. Правда, пока я смотрел в ее красивые серые глаза и на мягкие черты нежного личика, почувствовал, что заслужил знатную порку. Она ангел лучше не найти! но теперь мне было не до ангелов. Имей я малейшую возможность не танцевать ни с Дорой Грейлинг, ни с одной другой женщиной в мире, я бы предпочел ей воспользоваться Вот так я стал невежей и обманщиком:
Вы должны меня простить, мисс Грейлинг, но мне нездоровится Не думаю, что смогу танцевать сегодня Доброй ночи.
Глава 11. Полночное происшествие
Погода в тот час была созвучна моему настроению: черт знает что творилось в душе, черт знает что творилось на улице. Леденящий северо-восточный ветер, игравший в догонялки с потоками ослепляющего ливня, попытался пронзить меня до костей. В такую ночь собак во двор не выгоняют, что уж говорить об извозчиках: мне ничего иного не оставалось, разве только прогуляться пешком.
Так я и сделал.
Я спускался по Парк-лейн, сопровождаемый дождем и ветром а еще мыслями о Доре Грейлинг. Какой же я грубиян был и есть! Хотел бы я знать, существует ли на свете поступок более дурного вкуса, чем пригласить леди на танец, а затем бросить ее, ведь если таковой найдется, то его просто необходимо внести в протокол. Посмей хоть кто-то из моих знакомых позволить себе подобное тяжкое преступление, я бы его заколол. Я пожалел, что никто не попытался наказать меня: хотел бы я видеть, как это будет.
Во всем была виновата Марджори во всем! в бедах прошлых, настоящих и будущих. Я знал эту девчонку, когда она еще носила чепчики сам я в тот период нашего знакомства только-только успел их снять; потом она перешла на шапочки, а затем настал черед шляпок. И все это время знаете, я уже почти успел убедить себя в этом, все это время я любил ее. Если я об этом никогда не упоминал, то только потому, что страдал от своей привязанности, «как червь, таящийся в бутоне» или как там у того парня[6].