Говоря это, доктор ходил по кабинету, внимательно осматривал причиненные взрывом повреждения. Вдруг он поднял предмет, который попался ему под ноги и, передав его комиссару, сказал:
Смотрите, я не ошибся. Динамит в соприкосновении с этой капсюлей разбил свою оболочку и, разорвавшись на куски, не только изуродовал несчастного князя, но и разбил все, что здесь находилось. Вот один кусок чугуна, другие в мебели, на полу и в стене.
Значит, вы предполагаете, доктор, что князь рассматривал бомбу, начиненную динамитом, что она упала из его рук, и этого сотрясение стало причиной взрыва?
Не думаю, потому что покойный князь, насколько я имел честь его знать, не занимался химией и был слишком осторожен, чтобы держать у себя всякие горючие вещества.
Но он мог не знать, что бомба начинена, заметил комиссар. После войны были подобные случаи, которые следует отнести к разряду несчастных случаев.
Хорошо, но если эта бомба выпала у него из рук, пострадала бы нижняя часть туловища, а здесь, напротив, ноги целы, поражены голова и грудь.
Он оглянулся кругом пристальным взглядом и прибавил:
Кажется, мои догадки не оставляют никаких сомнений, в том что произошло.
Я прошу прощения за то, что расспрашиваю вас, сказал комиссар, но мне показалось, что мнение человека вашей компетенции будет для меня весьма ценным.
Не обращая внимания на комплимент, увлекшись расследованием, доктор продолжил:
Вот что было. В ожидании ужина князь по обыкновению работал у бюро при свете лампы, которая как вы видите, разбита вдребезги. Бомба упала на бюро, моментально разорвалась и убила его.
Бомба, говорите вы? Значит, полагаете что это преступление?
Не мое дело предполагать, а ваше. В качестве доктора, я только констатирую причину смерти князя остальное меня не касается.
Но комиссар уже не слушал доктора, он быстро подошел к окну кабинета и начал его осматривать.
Глава VII
Это окно, точнее оконная дверь, выходила в палисадник, который отделял дом князя Лавизина от Парка Монсо. Комиссар тотчас же констатировал, что оба большие стекла были разбиты по всей длине, но это не могло случиться при поражении каким-либо снарядом, только в результате сильной вибрации или сотрясения. Он подошел к другому окну, которое находилось как раз против бюро князя. Одно из стекол было расколото, а посредине виднелся довольно большой круг, выбитый чем-то тяжелым. Обратив на это особенное внимание, комиссар желал, однако, услышать мнение ученого человека, который был еще рядом, и потому сказал:
Доктор, сделайте милость, подскажите, приблизительно какой величины была бомба, о которой вы говорили.
Доктор подумал с минуту, внимательно рассмотрел несколько кусков чугуна, поднятых с пола, и сказал:
Она, должна быть, величиной со страусиное яйцо.
Не угодно ли вам теперь посмотреть на это окно. Что скажете? спросил комиссар, когда доктор окончил осмотр.
Отверстие как раз величиной с бомбу. Значит ее бросили снаружи?
Да, ее бросили из палисадника.
Бросив взгляд на сад, освещенный газовым фонарем, и добавил:
Человек сильный и с твердой рукой мог бросить ее из аллеи парка, ему не надо было даже перелезать через решетку. Она находится всего в шести метрах от этого окна. Шторы не спущены, князь сидел у стола, освещенный лампой, следовательно, могли целить прямо в него.
Однако, заметил комиссар, первый этаж возвышается почти на два метра над землей, следовательно, человек, стоявший с той стороны решетки, не был не на одном уровне с окном.
Для этого ему нужно было только взобраться на цоколь, в который вделана решетка. А если вы прибавите, что он еще был высокого роста, не удивительно, что бомба попала как раз в средину окна.
Злодеяние очевидно, согласился комиссар, остается найти преступника.
Последние слова вызвали у доктора неприязнь, он согласился посвятить свой опыт и знания, свою проницательность служению тому, кто просил его об этом, но ему не нравилось, когда напоминали, что он участвует в полицейском расследовании.
Ну, так как это не мое дело, я вас оставляю и иду к княгине. Возможно, ей понадобится моя помощь, поклонился доктор.
После его ухода, комиссар продиктовал секретарю следующую телеграмму:
«Комиссар Европейского квартала, префекту полиции. Убийство русского поданного князя Лавизина в собственном доме, улица Мурильо. Прошу прислать полицейских агентов».
После его ухода, комиссар продиктовал секретарю следующую телеграмму:
«Комиссар Европейского квартала, префекту полиции. Убийство русского поданного князя Лавизина в собственном доме, улица Мурильо. Прошу прислать полицейских агентов».
Отослав телеграмму, комиссар продиктовал короткий рапорт:
«Прибыв в улицу Мурильо, в дом князя Лавизина, где как утверждали, произошел несчастный случай, я был вынужден констатировать, что причиной взрыва была бомба, начиненная динамитом, которая была брошена в кабинет князя снаружи и стала причиной его смерти. Бомба была брошена из парка Монсо. В данную минуту не могу дать другую информацию. Я остаюсь на месте и произвожу дознание».
Комиссар подписал рапорт, и его без промедления отправил прокурору Республики.
Глава VIII
Приняв стандартные меры, комиссар спешил продолжить расследование, которое должно было послужить основой для следственных действий и руководством для первых поисков судьи-следователя, которого прокуратура должна была назначить на следующее утро.
Согласно инструкции, он хотел собрать максимум улик на месте преступления, а потому сам спустился в палисадник. Несмотря на тщательный осмотр при помощи фонарей, которые ночной сторож парка Монсо предоставил в его распоряжение, комиссар не нашел ни на клумбах, ни в круглой аллее, покрытой мелким песком, никаких следов. Тогда он открыл калитку, которая соединяла палисадник с парком, и вышел в парк, чтобы осмотреть участок, по другую сторону решетки, в общественной части сада. Перед решеткой расстилалась небольшая, покрытая дерном лужайка. На влажном дерне отчетливо виднелись следы ног, такие же как и на цоколе решетки, на который неизвестный наверняка взобрался, когда он бросал бомбу, потому что на камне сохранились следы его ботинок с землей и дерном. Отдав приказ прикрыть следы соломой и небольшими досками, чтобы они сохранились до утра, комиссар вернулся в дом.
Теперь он собирался перейти к той части расследования, которое называется информационной, то есть кратко допросить людей, не требуя присяги, которые могли предоставить информацию.
Прежде всего, он приказал позвать охранников из парка Монсо и спросил, не видели ли они какого-нибудь подозрительного человека, который мог бродить рядом с домом князя. Первый сторож показал, что часов около семи вечера, когда уже надо было закрывать ворота парка, высокий человек с приподнятым воротником вдруг вошел в парк через аллею Рюисдейль и быстро повернул к дому князя Лавизина. Другой сторож заявил, что запирая калитку, выходящую на улицу Рембрандта, он видел человека, который хотел выйти из парка.
И вы открыли ему? спросил комиссар.
Он не просил открыть, а отправился дальше и, наверно, свернул на аллею Ван-Дик.
Какого роста был этот человек?
Выше среднего.
В это время к комиссару подошли три полицейских агента, присланные префектом. Комиссар обратился к старшему из них:
Вы знаете о случившемся, Корбин? Что-нибудь хотите сообщить мне по этому поводу?
Очень много господин комиссар. На улицах Курсель и Мурильо мы нашли несколько человек, утверждающих, что видели около дома князя субъекта подозрительной наружности.
Приведите их, распорядился комиссар.
Вошла женщина, торгующая пирожками и детскими игрушками. Она показала, что несколько минут спустя после взрыва мимо нее прошел человек, приметы которого были схожи с приметами субъекта замеченного охранниками парка. За торговкой последовал допрос кондуктора омнибусов. Он стоял на бульваре Курсель, мимо него быстро прошмыгнул человек, который казался очень взволнованным и громко разговаривал сам с собой.
Какого он был роста?
Среднего, одет прилично
Воротник его пальто был приподнят?
Нет, господин комиссар, потому что я хорошо рассмотрел его лицо и смогу узнать.
Еще одно показание подтвердило показание кондуктора. Хозяин небольшого ресторана в улице Мурильо рассказывал:
Часов около шести вечера, человек лет пятидесяти, довольно высокий, одетый просто, но в опрятную одежду, вошел ко мне и попросил перо и бумагу. Закончив письмо, он отослал его с моим мальчиком в дом князя Лавизина. Я сам видел адрес. Мальчик ждал несколько минут ответа, но князь приказал только сказать: «Ответа не будет. Пусть меня оставят в покое». Получил ответ, мой гость задумчиво сидел примерно полчаса и что-то бормотал про себя, а потом ушел.