Моей единственной. Книга третья. Десятый сборник - Василий РЕМ 3 стр.

Нарисуй мне осень, завтрак на песке,
Чтоб мангал, дровишки, мясо в шашлыке.
Рядом я прилягу, отлежу бочок,
А на стол подай мне крепкий коньячок.

Нарисуй мне, осень, карие глаза,
Стан красивый, нежный, гибкий, как лоза.
Я с любимой стану кушать шашлычок
Да глотать с бокала крепкий коньячок.

Нарисуй мне осень, счастье через край,
На земле столь грешной нарисуй мне рай.
Чтоб кружиться в вальсе, глядя ей в глаза,
Чтобы страсть срывала чувствам тормоза.

Но рисует осень листья на песке,
И лежу без милой в старом гамаке.
Я не чую рядом запах шашлыка,
Пью лишь только водку, нету коньяка.

Подкачала осень, подвела меня,
Светит в небе просинь, вдаль уже маня.
Постарел за годы серый пиджачок,
На закуску к водке сало и лучок.

Собралась домой с утра,
Фары есть и бампера.
Засвечу на встречной всех,
Буду праздновать успех.

Рано встала  и за руль,
Еду, вон стоит патруль.
Отдал мне под козырёк,
То мой Петенька-дружок.

Я везу домой салат,
Чтоб не тратить мне зарплат.
В банках овощи, грибы,
В сумках ягоды, бобы.

Пробок нет, спокойно мне,
Город, огоньки в окне.
Дома я. Ядрёна мать
Как же это всё поднять?

Вот на пенсию уходит
Мой любимый капитан.
Коллектив его проводит:
Пьянка, закусь, балаган.

Дома тоже соберётся
Вся великая родня.
Обопьются, обожрутся,
Да вот только без меня.

Мне обидно, я ведь тоже
Был когда-то капитан.
Это звание дороже,
Чем полковника кафтан.

Капитан, а значит, молод,
Капитан, а значит, свой.
Пьём, едим, теперь не голод,
Закусь, водка  всё с собой.

День сегодня офицера,
Мы с тобой  офицера.
Не сложилась коль карьера,
То на пенсию пора.

Не спалось мне под воскресенье,
Усталость, видимо, берёт.
А за окном  луны затменье
Жена за выпивку орёт.

Куда податься гражданину
Великой матушки-Руси?
Ведь не нальют и половину,
А хоть проси, хоть не проси

Вон  у ларька стоит и плачет:
«Подайте, люди, на пивко».
Он с толком денежку потратит,
Мечты летают высоко.

«Ведь я сражался под Смоленском
В Великой праведной войне»
И ордена сражают блеском
«Вон  у Рейхстага на стене»

И покатились сразу слезы,
Морщины по его щекам.
Плевал я на жену, угрозы
И взял нам водки по сто грамм.

Мы выпили, разговорились,
Он победитель в той войне.
А захмелев, мы прислонились
К берлинской каменной стене.

За что же он страдал, бедняга?
И где же эта наша власть?
Чтоб победитель стал бродяга,
Судьба его не удалась.

Уже, обнявшись, песни пели
Из тех былых военных лет.
Но мы от водки не хмелели,
От горя даже хмеля нет.

О, сколько их, забытых властью,
Ещё шагает по стране.
Похоже, что они, к несчастью,
В живых остались на войне.

Налейте рюмку ветерану!
Поговорите с ним хоть раз.
Не бередите горем рану,
Ведь он и вас от смерти спас

Я преклоняю свои плечи
Перед героями войны.
За павших ставлю молча свечи,
Мы помнить каждого должны.

Налейте рюмку ветерану,
Ведь их так мало по стране!
Не бередите гневом рану,
Что получил он в той войне.

Над горизонтом льётся луч заката,
Вдоль моря мы бродили здесь когда-то.
«Люблю тебя»,  шептали тихо губы,
Наш пароход гудел, дымились трубы.

Песок горячий обжигал нам стопы,
А волны шепчут что-то  как «эзопы»3.
Но их язык понять с тобой не можем
И волны своим счастьем не тревожим.

Ах, как же ты была тогда красива,
Немного шаловлива и игрива.
Смеясь, ты уходила в темень ночи,
Но как известно чёрны ночи в Сочи,

Объятия твои до боли сладки,
А ласки твои  нежные загадки.
Мне не забыть тебя и эти ночи,
Хоть эти ночи были дней короче.

Над горизонтом льётся луч заката,
Вдоль моря мы бродили здесь когда-то.
«Люблю тебя»,  шептали тихо губы.
Наш пароход на гвозди, да и трубы.

Почему же так сердце тревожится?
Почему в моём сердце печаль?
Мы в разлуке, печаль моя множится,
Без тебя мне нет жизни, а жаль.

Мои пальцы гармони не лапают,
Только грустно вздыхают меха.
Слёзы горькие в клавиши капают,
Хоть гармонь-то моя неплоха.

Почему же так сердце печалится
И душа так тревожна опять?
Просто Гришка, дружок мой, бахвалится,
Что родным твоим будет он зять.

Против друга идти не позволено,
Видно, нужно тебе выбирать.
То, что Гришке кричать так дозволено,
Виновата одна твоя мать.

Соберу я все силы и вечером
Заиграю, как раньше играл.
О любимом, доселе не встреченном,
И не важно, что Гришка орал.

Заиграю, предавшись безумию,
И высокую ноту возьму.
Скажешь ты: «Хорошенько подумаю,
Я в мужья гармониста возьму!»

Почему же так сердце тревожится?
Почему в моём сердце печаль?
Наша свадьба с тобою готовится,
А дружок мой уехал  а жаль.

Твой помню нежный волос золотой
Да голос твой приятный и родной.
Тебя прекрасней в этом свете нет
Вот так нам жизнь состряпала сюжет.

Я жду тебя, мою любимую,
Такую всю неповторимую.
И к сердцу нежно так тебя прижму
Да не отдам уж больше никому.

Ты сердцем посылаешь мне тепло,
Я выживаю бедам всем назло.
Люблю тебя, о, как мне повезло!

Я так прошу любви твоей всегда,
Когда гудят о чём-то провода.
Пусть обойдут нас горе и беда.

Нет тебя  и пусто в этом мире,
Машина и радио в эфире.
На светофоре долго красный свет,
Когда зелёный, кто мне даст ответ?

Нет тебя  и тучи небо скрыли,
Будто солнце в облако зарыли.
Да капает с небес холодный дождь,
Серчает без тебя небесный вождь.

Нет тебя, мне скучно в мире этом
Помнишь, приезжала прошлым летом?
Как молния, сверкали наши дни,
Как жалко, не вернутся все они.

Нет тебя  и пусто в этом мире,
Машина и радио в эфире.
На светофоре  бац! Зелёный свет,
Поехали, тебе большой привет!

Я узнал, что счастье  это ты,
Нежные, заботливые руки.
Звонкий смех небесной красоты,
Горечь от нахлынувшей разлуки.

Твоя нежность  это просто рай
На двоих один  как луч заката.
Всё, что в душах есть, соединяй,
Душ слияний нас венчал когда-то.

Я узнал, что верность  это боль
На двоих одна, нельзя иначе.
Воздухом одним дышать позволь,
Эта боль в надрывном женском плаче.

Я узнал, что вера  это мы,
Отдаём мы души без остатка.
Мы читали разные псалмы,
Но у нас с тобой одна тетрадка.

Я узнал, что вечность  это ты,
Только вместе мы её построим.
Нежностью и лаской красоты
Вечность для двоих одну устроим.

Для себя я новый мир открыл,
Когда мы с тобою повстречались.
Ничего про нас я не забыл,
Мы с тобою жизнью повенчались.

Я узнал, что жизнь так  это свет,
Свет в конце тоннеля изречений.
Это вовсе не богов секрет,
Этот свет влюблённых поколений.

Мы так любили незабвенно,
Гуляли в поле до зари.
И говорили откровенно,
Ведь мы иначе не могли.

Мы так любили слушать лето
И нежность в трели соловья.
Мы два непризнанных поэта,
Я твой был, ты была моя.

Мы слушали с тобою вместе
Берёзы скрип и шёпот трав.
И жаворонком в поднебесье
Летали, к чёрту всех послав.

Мы васильки во ржи срывали,
Сплетая их затем в венок.
Друг друга нежно величали:
Ромашка  ты, я  Василёк.

Но всё прошло, как сон тревожный,
И поселился в сердце страх.
Любовь прошла, как всполох ложный
Но манит свет в твоих глазах.

Ты одурманила мой разум негой сладкой,
Когда мы встретились на лестнице украдкой.
Походкой дивной ты по лестнице порхала,
Взглянув я понял, что вся жизнь моя пропала.

Ты моё сердце забрала одним лишь взглядом,
Как будто крепким опоила шоколадом.
Тогда я понял, пропаду с тобой и сгину,
Ведь взглядом разум мне снесла наполовину.

Я за тобой пошёл, зачем не понимая,
Лишь моё тело в предвкушеньях счастья рая.
С тобой мы пили долго счастье, без границы,
Забыл друзей, как вижу глаз твоих ресницы.

Я ослеплён твоею нежностью, любовью,
Когда ты руки подносила к изголовью.
Объятия как сладкий мёд, и я хмелею,
Сопротивляться и перечить не посмею.

Но всё кончается, закончилась и встреча,
Моя судьба ушла в сторонку, не переча.
Тебя я больше не увижу, дорогая,
Не испытать уж нам с тобой земного рая.