Моей единственной. Книга четвертая. Одиннадцатый сборник - Василий РЕМ 2 стр.

Не приземлёнными словами
Воспеть хочу свою любовь.
Пегас взмахнул уже крылами
И сыплет рифму вновь и вновь.

Любовь чиста, как две слезинки,
Дрожащих на твоей щеке.
С тобой мы в жизни половинки
С кольцом венчальным на руке.

Обожествлять тебя не буду,
Ты ангел, а не божество.
Всегда мне грезится повсюду
Глаз-бриллиантов колдовство.

Любовь моя не знает меры,
Пред ней вселенная  ничто.
Сестра она надежды, веры,
Меня ты любишь, а за что?

Не приземлёнными словами
Воспеть хочу свою любовь.
Любовь с тобой мы делим сами
На до и после: вновь и вновь.

Вкушал я сладкое вино
До дна хрустального бокала.
Я много раз увидел дно,
Но мне казалось  это мало.

Сижу один я за столом,
Официант уже косится.
На чай не дам, и поделом,
Ведь он не смог, как я, влюбиться.

Она прекрасна как луна,
А её стройность  эхо чуда.
Хоть в лунном свете чуть бледна,
Её я предал, как Иуда.

Не смог сказать и подойти,
Хотя она свой взгляд бросала.
Предпочитаю я уйти,
Чтоб не услышать, что сказала.

А вдруг она сказала: «Нет!»
Я бы не вынес этой муки.
Уже достал свой пистолет 
И две секунды до разлуки.

Но кто-то тронул за плечо:
«Зачем так сильно напиваться?»
И стало сердцу горячо
Она! И я пошёл сдаваться.

Мне бы взяться, шальному, за дело,
Ведь отпели уже соловьи.
Обнимаю берёзоньку смело,
По стволу не ползут муравьи.

Уставшая осень смирила
Непослушные прежде ветра.
И меня красотой покорило
Снова солнце, как было вчера.

Вопрошаю у милой берёзы:
«Где же бродит-то счастье моё?
Нет ли в жизни для счастья угрозы?
Ведь без счастья уже не житьё».

Обнимая, берёза шептала:
«Счастье бродит твоё вдалеке,
Повидал ты на свете немало,
Вон мозоли на сильной руке.

Не гоняйся за счастьем по свету,
Счастье в душах у нас и сердцах.
Просто жизнь свою строй по завету 
И засветится счастье в глазах».

Ты сказала: «Согласна!»,
Я вошёл в твою дверь.
Время тянешь напрасно,
Ты пойми и поверь.

Ты не пуля в обойме
Моих нежных страстей.
Ты река в жизни пойме
И не любишь гостей.

Ты одна в целом свете,
Не встречал я таких.
Подтверждением в цвете
Я пишу нежный стих.

Ты излучина в речке,
Ты любовный тупик.
Я с любовью при свечке
Прямо в сердце проник.

Больше света и жизни
Полюбил я тебя.
И уже с укоризной
Упрекаю любя.

Как могла ты оставить
Меня в этой пыли?
Я тебя буду славить
От небес до земли.

Ты сказала: «Согласна!»,
Я вошёл в твою дверь
Расставаться ужасно,
Понимаю теперь.

Просвет неба голубой
Как надежды луч сияет.
Так случается со мной,
Когда осень наступает.

Мы с тобой разлучены
Не осенними дождями.
Жить вдали обречены,
Но с любовью между нами.

Припев:
Нет тебя, не греет кровь,
Небо без тебя с овчинку.
Принимаем за любовь
Мы в компьютере картинку.

Всё пытаясь обмануть,
Не смогли, не победили.
Время вспять не повернуть,
Мы себя уговорили.

Мы на разных берегах,
Умерла любовь, похоже.
Свет в агатовых глазах
Мне по-прежнему дороже.

Припев:
Нет тебя, не греет кровь,
Небо без тебя с овчинку.
Принимаем за любовь
Мы в компьютере картинку.

Загрустил я у окошка,
Светит полная луна.
На забор залезла кошка,
Светит глаз, как сатана.

Лунным светом упиваясь,
Ёж ползёт в большой кювет.
В ночь гляжу я, улыбаясь,
Поглощая лунный свет.

Постепенно грусть проходит,
Филин фыркает в дупле.
Мысль поспать ко мне приходит,
Видно, разомлел в тепле.

Зацепилась паутинка за моё окно,
Ветер треплет паутинку, словно полотно.
Паучок сидит, боится, крепко лапки сжав,
Если сможет зацепиться, выживет, сбежав.

Я ему не помогаю, он ведь за окном.
Осень там уже, прохлада и луна вверх дном.
Видно, дождь польёт холодный и придавит пыль,
А пока лишь ветер свищет и волной ковыль.

Оторвалась паутинка, улетела вдаль,
А в глазах у паучишки ужас да печаль.
Вот и мы как оторвёмся от родной земли,
Треплет ветер наши судьбы в голубой дали.

Зацепилась паутинка за моё окно,
Ветер треплет паутинку, словно полотно.
Паучок сидит, боится, крепко лапки сжав,
Если сможет зацепиться, выживет, сбежав.

Я ему не помогаю, он ведь за окном.
Осень там уже, прохлада и луна вверх дном.
Видно, дождь польёт холодный и придавит пыль,
А пока лишь ветер свищет и волной ковыль.

Оторвалась паутинка, улетела вдаль,
А в глазах у паучишки ужас да печаль.
Вот и мы как оторвёмся от родной земли,
Треплет ветер наши судьбы в голубой дали.

Вот и первые морозы,
Иней на траве.
Нет ещё зимы угрозы,
Мы же не в Москве.

Но цветы уже завяли,
Голову склонив.
Про морозы ведь не знали,
Дождик их полил.

Семена уже собрали
В банки, короба.
Сентябринки не завяли,
С холодом борьба.

Их сиреневые глазки
Смотрят в небеса.
Расцветают, будто в сказке,
Просто чудеса.

На деревьях лист желтеет
Прямо на глазах.
Лишь осина зеленеет,
Ей неведом страх.

Серебристый лист сверкает
На ветру весь день.
Позже всех листы роняет,
Зеленеть не лень.

Вот и первые морозы,
Иней на траве,
Нет ещё зимы угрозы,
Мысль о волшебстве.

Осень, тучи, солнца мало,
Широко глаза открыты.
Тело от работ устало.
Грядки в зиму перерыты.

Дождь не льёт, а лишь туманит,
Влагой вымыто пространство.
Запах голову дурманит,
В красках осени убранство.

Как люблю я эту серость!
Тучи бродят косяками.
Словно лета престарелость,
Осень встала перед нами.

Сильный ветер завывает,
Гнёт берёзы до земли.
Как сломать их, он не знает,
До истерик довели.

Истерически он кружит,
С корнем вырвать норовит.
То дождями вдруг завьюжит,
То засвищет, как бандит.

Только гибкие берёзки,
Непокорные ему,
Вон, роняют свои слёзки,
Гнёт зачем их, не пойму?

Но устал ветрище-воин,
Затаился у реки.
Он упрёка не достоин,
Все болваны ветерки.

Дождь стучит мне в железную крышу,
Словно путник, что просится в дом.
Забираюсь по лестнице, слышу,
Как чердак перепуган дождём.

Он дрожит всеми фибрами балок
И испуганно смотрит в окно.
Не поймёт он, поэтому жалок,
А в окошке уж вечер, темно.

Я погладил его, успокоил:
«Над тобой ведь железо, броня».
Он, похоже, науку усвоил
И устало смотрел на меня

Дождь стучит мне в железную крышу,
Словно путник, что просится в дом.
Я удары всё слышу и слышу,
А чердак спит, чудак, под дождём.

Заволокло туманом всё пространство,
Скрыв в молоке всё осени убранство.
Не видно чуть алеющий восход,
И «зебры» не рассмотрит пешеход.

Туманом окружило наше царство,
Такое вот от осени коварство.
Не видят птицы веток и земли,
На якорь встали в море корабли.

И волны лишь туману непокорны,
Песок ласкают, лишь слегка тлетворны.
И растворяясь медленно в песке,
Обратно убегают налегке.

Заволокло туманом всё пространство,
Скрыв в молоке всё осени убранство.
Какой-то странный у него подход,
Туман на осень медленно ползёт.

Дождик в окна мне стучится, холодно ему,
Он боится простудиться, страшно одному.
И зовёт меня с собою, бегать под дождём:
«Нам с тобою будет точно веселей вдвоём!»

Ветер капли загибает прямо мне в окно
И слезами застилает стёкол полотно.
Ручейки бегут по стёклам прямо на карниз,
Я не выдержал, взял зонтик и спускаюсь вниз.

Ветер зонтик мой хватает, силой рвёт из рук,
Ну а дождь со мной играет, по зонту  тук-тук.
То в лицо мне бросит влагу, то за воротник,
Ему ветер помогает, озорной старик.

Но такую непогоду с детства я люблю,
И проказников осенних я благоволю.
Пусть потешатся немного, до исхода дня,
А устанут  и проводят до дверей меня.

Зонтик в комнате раскрою прямо на ковёр,
Намочил мне дождик спину, озорник хитёр.
Всё промокшее на сушку, лягу на диван,
От осеннего ненастья я без водки пьян.