Профессор присел за низенький столик, тяжко вздохнул и принялся, сверяясь с образцами, сочинять запрос патриарху. Закончив, Валерий Степанович глянул на часы, спешно простился с Григорием и помчался к выходу.
Подмораживало. Кукушкин поднял воротник и взволнованно закрутил головой как на грех, даже частников не было в зоне видимости. Нашёл в бумажнике телефон службы такси, стал звонить. Через десять минут топтаний на свежем воздухе к крыльцу фонда плавно подкатила новенькая «шкода».
Такаси вызывали? залил салон улыбкой пожилой китаец, что высунулся в окошко.
Кукушкин, опешив, молча кивнул.
Садитеся.
Продрогший Валерий Степанович нырнул в «шкоду» и тотчас оказался в волшебном климате Средиземноморья внутри было тепло, но не душно, и освежитель наполнял салон сладким ароматом южных цветов. Удивительно, но ни икон, ни изображений президента, ни даже маломальских каких-нибудь амулетов, болтающихся перед носом водителя и закрывающих ему обзор, нигде не обнаруживалось. Зато были комфорт экстра-класса и приятное журчание джаза в магнитоле. Профессор быстро освоился и размяк. Невольно почувствовав себя этаким важным господином, чей статус никак не ниже министра или, на худой конец, небожителя, случайно упавшего с неба под колёса московского такси, Валерий Степанович, аки барин, откинулся на сиденье и чётко проартикулировал:
В резиденцию патриарха! но тотчас чуть громче добавил: В Курсовой переулок.
Китаец, продолжая солнечно сиять, молча кивнул в зеркальце заднего вида, и машина плавно тронулась.
И вы даже не спросите, как туда доехать? удивился Кукушкин.
Конесна, нет, светился водитель. Я узе три месяц ездить. И позалуйста, не криците так. Я всё понимать.
«Н-да, подумал Кукушкин. снега в столице становится всё меньше, а китайцев всё больше Изменилась Москва, сильно изменилась»
А пока мы ехать, сиял китаец, если хотеть, я рассказать вам история Москвы
Профессор растерянно пожал плечами, что водитель расценил как согласие.
Итак, всё нацалося осень-осень давно, есё в XII веке
Кукушкин ошалело слушал сказание о земле русской в исполнении азиата и глядел в окно на зимнюю столицу. Через пятнадцать минут такси остановилось в означенном адресе. Валерий Степанович рассчитался с удивительным китайцем, услышал от него пожелание удачи и процветания, покинул уютную «шкоду» в приподнятом настроении, и та беззвучно покатила к Пречистенской набережной.
Кукушкин замер на миг, чтобы полюбоваться диковинным футуристическим сооружением стеклянным двухэтажным атриумом, немного напоминавшим огромный хрустальный гроб из сказки про Кощея бессмертного. Над входом в строение висела табличка «Православная ярмарка». Рекламный стенд радостно информировал, что «сегодня после 13 часов пополудни состоится раздача сувениров от хохломских мастеров лубочных ракет-матрёшек всех размеров!». До открытия ярмарки было ещё полчаса, но народ уже давно выстроился в очередь, нервно поглядывая на часы.
В соседнем павильончике расположился лекторий, о чём гласила тускло посверкивающая латунная табличка у дверей из пуленепробиваемого дымчатого стекла, за которыми чёрной тяжкой глыбой мрачно сновал охранник. Проходя мимо, профессор попытался сосчитать складки на бычьей его вые, но сбился со счёта. Рядом, на доске объявлений, была любопытная афиша: «Рождественские лекции на тему В того ли Бога верят в США?. Читает протоиерей Нафанаил Германов. 79 января 2022. Начало в 20.00». Задумавшись так, будто этот вопрос был адресован непосредственно ему, Валерий Степанович мрачно почесал в бороде, пожал плечами и свернул за угол.
И вот Кукушкин оказался в святая святых Русской православной церкви, в приюте всех страждущих и уповающих, в юдоли мирян, взалкавших правды и утешения в резиденции патриарха. Профессор весь как-то непроизвольно подобрался, вытянувшись, будто на параде местонахождение обязывало. Даже переход от воздушного футуризма из стекла и металла к более утилитарным формам в камне не резал глаз и не коробил. И всё же Валерий Степанович стоял перед довольно странным светло-жёлтым двухэтажным особняком, возвышавшимся с обратной стороны лектория. Эклектика стилей, использованных при строительстве, потрясала воображение: казалось, архитектор, забавляясь, смешал всё что мог: от мрачных остроконечных готических башенок по обеим сторонам от мезонина до державного ампира, воплощённого в четырёх дорических колоннах, поддерживающих балкон над парадной дверью. Здание было окружено двухметровой оградой фигурной ковки и плотно увешано камерами слежения, установленными через каждые пять метров. Рядом с резной чугунной калиткой имелось переговорное устройство с маленьким чёрным экранчиком, почему-то закреплённое так низко, что во время диалога приходилось сгибаться в три погибели. Валерий Степанович, в нерешительности замедляя шаг, приблизился к калитке и, с замиранием сердца, нажал кнопку. Ничего не произошло онемевший динамик молчал как партизан. «Вот те раз! подумал Кукушкин. Не работает» В этот момент за окнами резиденции наметилось какое-то смутное движение, и на крыльцо вышли двое кряжистых молодцов, одинаковых с лица. Оба наголо бритые, в чёрных костюмах, с миниатюрными наушниками. Физии мужчин, не особо отягощённые интеллектом, примитивностью графики напоминали ту самую выю охранника лектория.
Представьтесь! грозно потребовала через ограду первая выя.
Профессор Кукушкин из Ленинска.
К кому прибыли? пробасила вторая.
К патриарху, разумеется
Охрана переглянулась.
Ясно, лениво шевеля складками, промолвила первая выя, это вам с торца. Во-он туда, где очередь
Кукушкин поблагодарил охранников и молча побрёл вдоль ограды. Зайдя с торца, профессор действительно увидел очередь из нескольких небогато одетых граждан. Негромко переговариваясь, пуская пар и дымя украдкой в рукав, как пацаны в школьном туалете (рядом висела грозная табличка «Не курить!»), несчастные соискатели мёрзли перед служебным входом, над которым временами вспыхивала нервным рубином дежурная лампа знак заходить. Валерий Степанович дисциплинированно устремился в хвост очереди. Крайним был тощий длинношеий парень лет тридцати. Коротенькое пальтишко сидело на нём так же нелепо и кургузо, как майка на жирафе. Из-под пальто торчали потёртые джинсы, на ногах доживали свой куцый век крепко поношенные ботинки неопределённого цвета. Вид у парня был какой-то надломленный, выражающий смертельную усталость; задумчивый взгляд был напряжён и болезнен. Чуть подслеповатый, тревожно мерцающий взор его будто пытался временами найти что-то, вспыхивал, но тотчас обречённо опадал и неизменно упирался в заплёванный лёд под ногами. На большом, как экран, умном лбу парня косо лежала давно нестриженная упрямая прядь
Простите, спросил Кукушкин, вы давно ждёте?
Около часа Бывало и подольше
А вы не в первый раз?
Парень удивлённо оглядел Кукушкина с ног до головы, будто пытаясь понять, что за странный индивид задаёт ему подобные вопросы, и, видимо, убедившись, что незнакомец похож на приличного человека, который, скорее всего, просто прибыл издалека и не знает местных правил, решил полюбопытствовать:
Вы приезжий?
Теперь да. А когда-то и я тут начинал. В смысле в Москве.
Видимо, это было очень давно?
В прошлой жизни, подтвердил Кукушкин.
А вы откуда, если не секрет?
Из Ленинска. Про новый НИИ цитологии знаете?
Парень хмыкнул.
Как не знать!.. Это ведь у вас там эпопея с недостроенным Академгородком и вечно меняющимися мэрами?
Ой, не сыпьте соль на сахар! отмахнулся Кукушкин, и оба грустно рассмеялись.
Решетов Игорь, представился парень, микробиолог, кандидат.
Так мы с вами коллеги?! обрадовался профессор. Очень приятно! Кукушкин Валерий Степанович, биолог, доктор наук.
Знакомцы пожали друг другу руки. Найдя «товарища по оружию», Кукушкин несказанно обрадовался и минут двадцать кряду рассказывал о себе, своём славном НИИ и сонме оригинальных идей, что роятся в беспокойной его голове, не касаясь, однако, Проекта «О». Собеседник на это только вежливо кивал. Окончив свой увлечённый спич, профессор извинился перед Решетовым за этот поток сознания и спросил:
Вы москвич, Игорь?
Нет, я питерский, но в Москве уже пять лет
Вот оно что! Угу Постойте, но вы сказали, что у патриарха не первый раз? Что-то не так?
Да всё не так
Решетов нахмурился.
Видите ли, Валерий Степанович, то, чем мы сейчас занимаемся, можно сказать, дело всей моей жизни А эти веруны губят наш проект на корню!..
Да что вы! воскликнул профессор.
Пусть вас не коробит мой пафос, профессор, но я стараюсь быть с вами искренним, потому что потому что я почему-то доверяю вам
Кукушкин зарделся.
Если бы вы знали, Валерий Степанович, как я измучился за эти годы!.. у Решетова загуляли желваки, взор помутнел. Он опустил голову и заговорил глухо: Я дьявольски устал от их непрошибаемого идиотизма, от этой тупой бюрократии, от ереси этой!.. И вот теперь до кучи это постановление
Да уж, я уже имел счастье ознакомиться сегодня Настоящий перл! вздохнул профессор. У вас тоже из-за этого неприятности?
На губах Решетова замерцала печальная улыбка. Он достал из своего старенького пальто бумажник и вынул фото миловидной большелобой девушки с зелёными глазами и дивной нежной улыбкой. Она была как две капли воды похожа на собеседника Валерия Степановича. Кукушкин сразу всё понял.
Сестра?
Красавица, правда? блеснул какой-то иной, светлой улыбкой Игорь.
Да, удивительная девушка.
Оленька с необычайной нежностью произнёс Решетов, Мы с ней погодки. Я старший. Наши родители развелись, когда мы ещё в школе учились. Жили весело в коммуналке на Народной улице А потом отец нашёл другую, с квартирой, и мы остались с матерью. Она тяжело переживала его измену. Соседка «помогала» справиться с хандрой «проверенным способом». Мать начала пить. Сгорела за три года, превратилась в старуху Ей было 38 Нас с Олей бабка взяла, она и на ноги поставила, дала образование. У самой пенсия три копейки и обноски, а она всё нам отдавала! Носки вязала на продажу, свитера. Торговала у метро. А какие пироги пекла! М-м-м Вообще мастерица была, каких мало. Святая женщина, что тут говорить! Ну вот. Жили нормально. Как все. Помогали друг другу. Я после школы в институт поступил, и началась совсем другая жизнь яркая, интересная, хотя и трудная Сторожем ночным подрабатывал, курсовики за деньги писал, потом был научным консультантом. Короче говоря, крутился, зарабатывал, как мог, родным помогал. Женился, родился сын. Теперь я с головой в науке. Потом вот пригласили в НИИ поработать. Но их материальная база оставляла желать лучшего, да и начальство не жаловало инициативных А Оля выучилась на бухгалтера. Устроилась в юридическую фирму. Вышла замуж. Только жизнь стала понемногу налаживаться, как новая беда тяжёлые роды. Пришлось делать кесарево. Операцию делал какой-то интерн, и Олю заразили СПИДом, представляете?..