Мать, увидев в окно эту процедуру, позвала меня домой.
Чем это вы там занимаетесь?
Я с гордостью вытянув шею сказал:
Смотри! и с улыбкой стал теребить шарик на шее, потеребенькав, я довольный хотел уходить, но мать сказала:
А-ну стой, покажи ещё раз.
И я довольный ещё раз потеребенькал, мать ухватила меня и повела к комоду.
Стой, не шевелись
Я почувствовал лёгкую боль, затем мать взяла одеколон и смазала мне шею, сразу защипало, я сразу схватился за шею шарик исчез.
А где со слезами на глазах спросил я, где мой шарик?
Какой это шарик, это клещ! Мать открыла заслонку у печки и бросила мой «комочек» в огонь, мне даже почудилось, что он там хлопнул.
Какой клещ? еле сдерживая слёзы пробубнил я.
Клещ, паразит, он у тебя всю кровь мог высосать, больше таких «шариков» нигде нет?
Я помотал головой, но мать на всякий случай меня раздела и осмотрела с ног до головы.
Выходя обратно на улицу я всё ещё держался за шею, на которой теперь ничего не было, мне было жалко мой шарик, теперь у меня нет никакого превосходства перед ребятами, теперь я как все, и мне стало обидно.
***
В наше время, если у кого-то окажется клещ, то это вызывает целую панику, некоторые даже вызывают скорую, потом сидят в поликлинике с окаменелыми лицами, за платную услугу удаляют, а потом за дополнительную плату сдают клеща на экспертизу и чуть ли не молятся в ожидании ответа.
Ха! А мы в детстве с ними играли!!!
НЕФТЕБАЗА
Недалеко от нашего поселка находилась нефтебаза, она состояла из деревянной будки, в которой время от времени находилась дежурная женщина, и за ограждением находились большие цистерны с горючим. Сразу за цистернами находился сосновый бор излюбленное место детворы, там можно и белых грибов пособирать и различных ягод, заблудиться там было маловероятно, так как среди длинных сосен нефтебазу было видно далеко.
Мы с Серёжкой взяли по тарке и пошли собирать бруснику, но брусника была ещё не спелая.
«Может грибов поищем» сказал я. Мы походили, но и грибов не попадалось, кто-то уже собрал до нас, с пустыми тарками возвращаться не хотелось.
«Смотри, это что?» спросил Серёжка, я подбежал к нему и увидел большого рыжика. Рыжик был боровой, толстый, ярко рыжего цвета. «Давай его возьмём!» -«Да зачем он один нужен», но через пару метров рос ещё один красавец. Рыжики были такие большие, что не влезали в тарку. Мы стали смотреть внимательней, рыжики стали попадаться почаще, но по одному и в отдалённости друг от друга, но так как рыжики были большие, мы быстро насобирали по тарке, я не мог на них налюбоваться и вдруг слышу Серёжкин голос «А где?» «Что где?» -«Нефтебаза где?»
Мы повертели головами, кругом был незнакомый лес, мы даже не знали с какой стороны мы пришли, мы пошли, как нам казалось, в обратном направлении, но нефтебазы не было, страх стал закрадываться нам в душу. В истерике мы стали во всё горло кричать «ау», но «ау» было кричать не удобно, получался какой-то вой, и мы просто заорали «а-а-а» и, конечно, начался рёв, мы ревели и кричали до хрипоты, вышли на маленькую полянку на которой рос небольшой куст красной смородины, мы набросились на ягоды, как будто это была последняя еда в нашей жизни.
Когда ягоды были съедены, я посмотрел на Серёжку, у него лицо оказалось пыльным и по щекам образовались дорожки от слёз, подозреваю, что такое же лицо было и у меня, в это время наши взгляды встретились и мы одновременно заревели, заорали и побрели дальше.
Не помню сколько времени мы шли, сил уже не было, Серёжка, а за ним и я, вытряхнули рыжики из тарки с истерическими криками -«Это всё из-за вас» начали их топтать, рыжики были настолько крепкие, что не раздавливались.
«Слышишь?» «Что?» -«Машина!» Мы остановились, вдалеке послышался шум проезжающей машины, мы рванули так, как будто у нас открылось второе дыхание, и откуда только силы взялись, шума машины уже не было слышно, но мы знали, что он был в той стороне, сквозь кусты и ветки расцарапывая лица мы прорывались не останавливаясь, иногда падая, но тут же вставали, чтобы не потерять направление.
«Там просвет!» «Вижу!» и мы рванули к просвету!
И перед нами как на ладони нефтебаза, обессиленные но счастливые мы упали на траву!
Много лет спустя, когда я ходил по грибы, во мне всегда сидел страх, страх заблудиться, и поэтому я стараюсь ходить в лес с опытными грибниками. Как-то с одним из них я затронул эту тему и услышал ответ: «Я не представляю, как это можно заблудиться в лесу, это у вас в городе перешёл улицу и заблудился, а здесь только ты и лес». -«Вот именно» подумал я -«только я и лес».
Много лет спустя, когда я ходил по грибы, во мне всегда сидел страх, страх заблудиться, и поэтому я стараюсь ходить в лес с опытными грибниками. Как-то с одним из них я затронул эту тему и услышал ответ: «Я не представляю, как это можно заблудиться в лесу, это у вас в городе перешёл улицу и заблудился, а здесь только ты и лес». -«Вот именно» подумал я -«только я и лес».
МАЛИНА
Смотри, красная! сказал я Лёшке показывая на малину.
Всего одна ответил Лёшка.
Это потому что кустик маленький, пойдем на малинник пока ещё никто не знает, а то потом всё соберут.
Не хочется собирать..
А мы и не будем собирать, только поедим.
Лёшку долго упрашивать не надо, и мы бодро пошагали по песчаной дороге, прошли нефтебазу, колхозные гаражи, свернули на лесную дорогу, которая вела в деревню Лучкино и по которой почти никто не ездит, прошли сосновый бор, перешли ручей, ещё немного вырубок и вот он -малинник, ещё на подходе было видно, что ягод много и мы были первые. Ягоды были не все спелые, но и спелых было достаточно.
Только приступили к поеданию, вдруг Лёшка каким-то жалобным голоском говорит:
Я пойду домой.
Ты что, с ума сошёл, смотри сколько ягод! но Лёшка в ответ что-то пролепетал, что мамка заругает и тому подобное, да и чёрт с тобой подумал я, и Лёшка медленно пошёл домой, всё время оглядываясь на меня.
Малинник тянулся вдоль дороги метров сто, с другой стороны малинника прилегал лес, я пошёл вдоль дороги, выбирая самые крупные ягоды. Чем дальше я шёл, тем меньше было ягод и решил вернуться. Когда вернулся на прежнее место, в малиннике уже кто-то был, я обрадовался Лёшка вернулся! Лёха, Лёха кричал я, но Лёха не отзывался. Когда я подошёл поближе, из кустов слышалось чавканье.
Лё-ёш, это ты? с дрожью в голосе сказал я, чавканье продолжалось. Я осторожно отодвинул первые кусты и остолбенел, передо мной появилась бурая шерсть.
Медведь стоял от меня в двух метрах и как ни в чём не бывало уплетал ягоды. Морды его я не видел, только один бок и это постоянное чавканье, я стоял как загипнотизированный, ноги мои онемели, я так и стоял в ступоре с задранной в верх головой с сжатым ртом и только чувствовал как на глаза навертываються слёзы и, кажется, немножко подвывал.
Я не помню, сколько времени я так простоял, но решил потихонечку задом отходить, но сначала надо было отпустить ветку, которую я всё ещё держал в руке. Осторожно, не дыша я отпустил ветку и попятился назад, метров через десять развернулся и медленно-медленно стал уходить. Я боялся оглянуться, думал, что медведь идёт за мной, в голове мысли быстрей бы пройти вырубки, до леса, а там ручей, гаражи и там люди! И вот он лес! Вот ручей! И когда я перешёл ручей, только тогда я выдохнул и дал волю своим чувствам, я закричал, что есть мочи, я не знаю что означал мой крик, может с этим криком я выгонял страх из себя, но как-то сразу стало легче.
Подходя к гаражам, я увидел Лёху, сидевшего на бревне.
Это ты кричал? спросил Лёха, я проходя мимо его спросил:
Ты его видел?
Нет-нет я никого не видел, честное слово дурак даже не спросил кого. Я прибавил шаг, Лёшка бежал за мной.
Что там было, расскажи!
Да ничего особенного, пнул его ногой под зад да и всё!
А кричал зачем?
Это я ему вдогонку, когда он убегал!
А что я ему мог сказать, что я стоял как вкопанный и чуть не описался. Лёшка сзади меня остановился, захныкал и закричал: я его не видел, я только видел как кусты тряслись».
И все же я был доволен, я наелся малины, а Лёшка а Лёшка только попробовал.
ТЁЗКА
Перебирая в памяти прошедшие годы, невольно вспоминаешь людей, которые были в твоей жизни хоть и недолго, но оставили незабываемый след. В первом классе у меня был друг, и звали его как и меня Андрей.
Мы с тезкой в верхнем ряду справа
Андрюха, помнишь, как мы после уроков, делая из сломанных веток автоматы, прыгая из сугроба в сугроб, отстреливались от фашистов, и как уже подходя к дому, усталые но радостные, что уничтожили всех фашистов, хвастались ранениями, «меня ранили в ногу, а меня в руку, в плечо», а вечером рисовали, каждый в своём альбоме, будённовцев в тачанке, на коне, с шашкой наголо, а потом сравнивали рисунки у кого лучше получилось, переворачивали страницу и уже на двух листах рисовали баталии гражданской войны. И так было каждый день, пока в один из вечеров ты не сказал: