Выключение гравитации. Стихи - Елена Сомова 2 стр.

Сонно  мыльный восход над безбашенным краном                                                                                встает,
Чтоб направить на истинный путь ястребиное войско
И обжоринг унять. Человеческий подвиг забот
вышибает из кресел. Униженное беспокойство 

лепестками по черепу. Градом кроссворды потов
изымают блаженство у жизни, а ты ищешь радость, И стеклянное вето окна
Не дает влиться в стадность.

Дирижируя взглядом,
Краниссимо капля светла.
Нам построят «Швейцарию» завтра  какие дела!
Всё сломали в молчании,

Город из глазика вытек.
И победа  Виктория  ищет пощады у витек. Разблокировать наковальню сирень процвела.

Дохлых мышей вагонами не вывозим

     В схватке растекающихся чернил
     С кровью дровосека под ритм дождя
     Он за посторонним миром следил,
     Отсекая резвый испуг вождя
мумба  юмба. Бревен наперевес
Исчислимый лоб не переводил
На иное мыло в глаза вразвес.

      Добр после завтрака крокодил.

Прожигая дверь опять в небеса,
Вертикально бревнышки выносил,
Умиляя портрет, где соль в волосах.
Самолета бывшая полоса
Раззуделась  вычесать нету сил.

     Разжимая горсть, проронив стилет
В небесах построил треух костра 

     Не светает в лунке. Он  рыболов!
Разрыбачился в небе цевьем креста 

     Рыб дубастит в созвездьях в структуре слов.

     За собачью выслугу вот вам благодать 
     Птичка поднебесная перестанет брать
                   сукровицы слезные:
                             денеженный знак
Не дается в рученьки  утекает, как
Водопадной пышности без завязки сноп, 

      Льется моя кровушка в денежный мешок, И пролетный селезень не опустит зад
В пчеловодно  рыночный наш поточный ад.

     Ты паши, скотинушка, сгрызши удила,
      Будет тебе премия за твои дела.
      Кукиши припрятаны глубоко в штаны,
      Проступая пятнами крови всей страны.

     Перекопский Новгород, кротоводный срам,
     Горы драгоценные матери  земли 
     Или суй запазуху, плюй по сторонам,
     Или крась на черепе подступ седины.
     Рытики узбекские в копоти Руси
Клады ищут царские  выкусим. Носи
В самотканой сумочке черствый свой кусок
Рассвистясь в свой легочный ковидный свисток.

     Нижневолжская набережная 
     оттиск бетона под небом у речки,
     Сковородка для обжаривания туристов,
     Соки финансовые выпаривая
     на конце пылающей солнечной свечки
Быстро.

     Правда газеты, кривда действительности,
     Массачусетс школьников, сбежавших от родителей, Кипяток родителей, сбежавших от школьников
(требующих на чипсы к сердцам прилипших стольников),

     На работу выскальзывая в агонии,
     Как в тоску о смысле. Сцена Петрония.

     Цветы у моря пахли тлей и молью,
     Без привязи к земле, текла вода
арабской вязью, боль снимая солью, и в поисках тревоги и следа
в неведомое небо, я молилась
и очагу и дому. Как впотьмах
иная жизнь крутой веревкой длилась,

     затягивая прочно шеи птах.

К Музе

Ничего нет важнее этого диалога
По разные стороны бытия.

Этого я не просила у Бога
Сквозь пелену забытья,

Это пришло от энергии взрыва.
Кто одинок,
Видит пустыню дыркой прорыва
В космос без граней следов,

Как вышибает новостью двери,
Встав на крыло,
Мой самолет  не транспорт, а время и бытие.
Вылететь в мир, чтобы встретить мечту
в росписи хохломой!
Недосягаемость  вот эталон для мечты,

Бог ты мой!

Это магических греческих мифов тайны и явь.
Полная жизни с конфетой во рту,
Ближе небес ко мне ляг 
Грифель  то палочка чупа  чупса, им напиши,
Как меня любишь, и меня ценишь, как малыши
Ценят любовь, и вниманье, и ласку, и вертикаль,

Соединяя небо и землю, нитку и ткань, Кисть и палитру, реку и берег, и пастораль.

      На высоком холме в лесу ты нажми на кнопку,
      Вспомни время кормленья в яслях и свою морковку, Пока ищешь свой подберезовик  день слиняет, И в реке мозги полоскать за границей яви
Не устанешь.

     Лес подбодрит, и тем более
мама рядом:

     добренький горчичник, вата, немного яда.
     В младшей группе закопан в песочнице динамитик. Не печалься же о сладком, 
     я тебе ни дантист, ни критик.
     Два часа канючил у рыбок, глядел, как дворник
Подметает гуляльный квадрат. Не Малевич
И не Дед Мороз. Ты его во вторник
Чуть не снял с поста  но и это мелочь.

      Ты гляди, как бабочка расстаралась
Крылья вислоухие поднимая!
Это же не ты открывал книги жизни в мае 

      Бабочек над листьями и цветами.
      Я тебе красивая, бабочка, досталась, 
      Что наделал ты? Варвар так не решился

Кто  то в моих стихах ласково так обжился,
Выставил свой диван в центр моего стола.
Хмурый банкир с собственностью прижимист,
Мне же смешно: мелки краденные слова, 

в сальных устах воров муха жужжит от Сартра:
«Стоит ли так писать, ведь не прочтет никто?»
Мученица стола  Муза Восьмого Марта 

срезанную струну спрячет в крови манто.

Обида отвалилась, как оса
Оставив яд в ужаленном, в глубинах
Отравленного существа.
Коса,
Срезая травы, в небо поднялась
И лодкой стала на живых картинах
В глазах уснувшего (как наша власть
на лето)   
На лавке коренного удальца,

     Хватившего спиртного и свинца.

Провинциальные картины бытия
Пугают натуральностью изгибов
пунктирных линий мата, где свинья
в прекариате кровью плачет, ибо
устала в колесе бежать вперед,
назад же хода нет, и бьют копыта
от бега в поддых. Всеми позабыта,
Бежит согнав свой жир.
 У вас есть йод? Помазать ногу вашу и свою.
Бегу опять, чтоб прокормить семью.

Уже и осень жизни подкралась,
и яблоки не палками сшибает,
а ливнями,
и забивают сваи
властители погоды. Валит масть
червонными листами. На земле
грибницы разворочены кротами, и все их терпят долгими летами, и без грибов обходятся в семье, забыв о бедной маленькой свинье,

не жарят и не варят, не солят,
поглядывая хищно на кротят.

Святая осень вымоет стократ,
Хоть не отмоет, но намочит ровно,
И обнажая души улиц, кроны,
Весну напомнит, коей каждый рад.

     И птицы с депутатами летят
На юг пожить в тепле, не утомляясь
И не ворча на новеньких утят
В загаженных озерах, где и завязь
цветов в циркариях  не удалась.

     Но будут яйца уток в трубах красть
Из гнезд бомжи и наслаждаться всласть.

Какая осень выдалась уже!
Шнуруют боты вдоль всех этажей,
Забыв купить любимую газету,
В которой по секрету полусвету.

Но скоро не останется пажей,
Дерущихся статьями без ножей.

      Незаметно подкрался июнь,
      Чтоб пытать ощущением счастья,
      Ароматом клубники
Облачка сахаристые мчатся  их и ешь, 

      Помогает от пандемии. Невеликий
Опыт нравственности
закопай поглубже. Двуликим
должен быть артист, чтоб не выжали душу.

     Из родимого пота выгребая на сушу,
     видишь не лица зрителей  постаменты, на которых яйца голов
ушами ловят акценты.

     Пух во прахе  тополь, не вырубленный аллергиками, плачет,
      Как старый веник.
      Был ли ты в Европе 
      Бежит спросить ковбоя скво 
      вот задача
 открытых Америк 

      щедрую сердцевину книги струпьями барахла  посыпают. Мы учились по книгам,
      Вы  по фигам, 
      Каждый теперь это знает.

      Не бросай молитвы под ноги лжеученым,
      Пусть фильтруют базар по периметрам золоченым. Покорми котенка  уже светает
 Сердце, выстуженное цифрой, опять оттает.