А кем вы работали, спросил я.
В нашей стране не хватает врачей, и я ездила по миру и приглашала докторов на рабоу в США.
А разве не проще было бы увеличить количество медицинских университетов у себя?
Нет, в нашей стране богатые сделали всё, чтобы медицинское образование было недоступным для бедных, ответила она с многозначительным выражением лица.
И ещё пару слов о шаблонах. По протоколу всем больным подряд назначали препарат Нексиум, предназначенный для понижения кислотности. Вряд ли кто-то из медиков в России догадается, зачем это делали. Стресс может стать причиной язвы. Госпитализация всегда связана со стрессом, проэтому считалось, что все пациенты в группе риска, вот им и давали Нексиум для профилактики язвы желудка. Для кого-то госпитализация, безусловно, является стрессом, но не для всех. Есть отдельная категория людей, особенно среди обитателей бедных районов, которая любит лежать в больнице. Но никто у пациентов не спрашивал, вызывает больничная атмосфера у них стресс, или же наооборот, им в больнице нравится, всех «грузили» в те годы препаратом для понижения кислотности. Но у Нексиума есть и побочные действия: бессонница или сонливость, головокружение, мышечная слабость, боли в суставах, и это далеко не полный список. Если у больного проявятся побочные действия данного препарата, как тогда понять, что это всего лишь побочные действия профилактического препарата, а не осложнение основной болезни? Тем более врач не видит пациента, а доведывается о больном по телефону. Понятно, что Нексиум для всех подрят это результат лоббирования фармакологическими компаниями своих интересов, а не забота о пациентах. К тому же в начале нулевых годов Нексиум стоил очень дорого.
Однажды наблюдал работу врачей. Они склонились над пациентом, рассматривая свежий шов. На животе пациента места живого не было всё было в шрамах от предыдущих операций. Я заглянул в палату. «Что они на живот смотрят, лучше бы на мусорный бак внимание обратили», подумал я тогда. Мусорное ведро до краёв было заполнено пустыми баночками из-под Кока-Колы, а на столе стояло ещё штук пятьдесят таких же баночек. Представление о диете у них, мягко говоря, странное: если у пациента больное сердце, ему на завтрак ни за что не дадут омлет, потому что в яйцах содержится много холестерина. И это при том, что уже доказано: потребелние яиц не способствует повышению уровня холестерина в крови, и британские кардиологи уже официально признали, что яйца сердцу не вредят. В любом случае, одно яйцо на завтрак не повредит, что не скажешь про Кака-Колу, которую без проблем дают пациентам с обострением болезней системы пищеварения.
Тем временем к нам пришла новая медсестра по имени Шонтая. Она только закончила колледж, и это была её первая работа на медестринской должности. Трудно ей давались первые месяцы работы: мало знала, плохо понимала, не успевала закончить свою работу вовремя, хотя и старалась. И всё время жаловалась, что не чувствует повышения зарплаты, так как долг за учёбу 40 тысяч, и каждый месяц нужно отчислять в счёт погашения долга приличную сумму. «Как же она закончила колледж и получила диплом, если так туго соображает?» думал я. Всё просто. Я уже писал, что чем больше зарабатываешь, тем больше должен. Исключением из этого правила можно считать медсестёр с элитным титулом RN: их образование может стоить всего несколько тысяч. Я сам учился в таком недорогом коллежде. Учёба в нем стоила дёшево, но к студентам относились буквально по-скотски, выгоняли пачками по всякому поводу и без повода, что я уже подробно описл. Но кроме дешёвых, ещё есть дорогие частные медсестринские колледжи. Именно в одном из таких дорогих колледжей училась Шонтая, и в таких учебных заведениях к студентам относятся хорошо, подлых подножек не ставят. Тогда шёл пятый год моего пребывания в США. Многого я ещё тогда не знал, но благодаря этому случаю, понял, что, оказывается, есть выбор: учиться в дешёвом коллежде, терпеть издевательства, постоянно бояться и при этом надеяться, что в награду, может быть, получишь ценный диплом и при этом не будешь иметь большого долга. Или идти в дорогой коллежд, где к тебе будут относиться хорошо, заваливать не будут, но после окончания учёбы будешь по уши в долгах. Со мной в колледже учился некий Юджин. Он рассказывал, что перед тем как поступить в колледж на медсестринский факультет, он хотел учиться на фармацевта-фармаколога. (В Америке эти две специальности объеденены в одну). Юджин мне рассказывал, что на фармакологический факультет трудно поступить, но, если поступил, не выгоняют. Если чего-то не понимаешь, будут объяснять, пока не поймёшь. К этому можно добавить, что из медуниверситетов тоже студентов не выгоняют. Почему так, Юджин не знал и не задумывался. Я же думаю, что всё упирается в интересы банков. Если каждого второго студента отчислять из медуниверситетов, и отчисленные студенты будут вынужден идти на простую работу с обычной зарплатой, тогда эти несостоявшиеся врачи не смогут отдать долг за проваленную учёбу, который, напомню, в нулевых годах в среднем составлял 200 тысяч, а сейчас, в конце десятых, целых полмиллиона и даже больше. Банки в таком случае были бы в убытке. Что касается дешёвых медсестринских колледжев, то самые бедные учатся в них бесплатно; кто чуточку побогаче и не имеет права на учёбу за государственный счёт, тот берёт в кредит всего несколько тысяч, которые можно успешно выплачивать и из зарплаты рабочего. Так что, выгоняя с учёбы больше половины студентов, дешёвые колледжи не наносят ущерб банкам.
Осознание этой реальности пришло в середине нулевых, когда ещё были яркие воспоминания о жизни до эмиграции. На Украине коррупция в системе образования всегда была на порядок выше, чем в России. Даже в 70-х 80-х годах, до развала СССР, многие украинцы, особенно из западных областей, ехали в Россию, чтобы поступить в интститут без денег. Родители учеников, особенно всё в той же западной части Украины, с советских времён привыкли носить индивидуальные подарки школьным учителям, чтобы учителя относились к их детям лучше и внимательнее. Вот таким образом ученики школ и студенты ВУЗов на Украине традиционно покупали хорошее отношение к себе и хорошие оценки за взятку, и, очевидно, делают это до сих пор. Учителя тоже привыкли к таким подачкам и всегда относились плохо к тем ученикам, чьи родитель всё-таки осмеливались не подлизываться. (Такова особенность западноукраинской ментальности, сложившейся в силу того исторического факта, что они в течение сотен лет находились в составе Польши, где их держали за людей второго сорта). В Америке, оказывается, и хорошие оценки, и хорошее отношение тоже покупаются, но только платить нужно официально. Да и в газетах время от времени пишут, что оценки у студентов в дорогих часных колледжах и университетах выше, чем у студентов в дешёвых учебных заведениях.
Взаимоотношения между медсёстрами были хорошие, что было предметом особой гордости нашего отделения. И вот однажды пришла к нам Люси, новая медсестра. Её сразу все невзлюбили, и было за что. Мне тоже не нравилось с ней работать: на каждом шагу она давала мне почувствовать, что она по должности старшая, а я лишь её помощник. И вот однажды мне сказали, что все медсёстры сговорились и решили её выжить. Меня тоже пригласили в группу заговорщиков. Никто не совершенен. И если коллектив хочет от кого-то избавится, все дружно начинают следить за каждым шагом жертвы и докладывать менеджеру о всех допущенных оплошностях и промахах, при этом всё преувеличивается, из мухи раздувают слона. Рано или поздно менеджер увольняет сотрудника, которого все «пасут». Я отказался в этом участвовать. Более того, я написал отличную характеристику на Люси. Раз в год каждый сотрудник больницы должен был написать характеристику на своего коллегу, притом гарантировалась полная ананимность. Менеджер всё это читала. «Писали характеристики» громко сказано. Многие американцы не в состоянии написать связанный текст. Поэтому был заранее напечатанный список утверждений, типа: «Этот сотрудник всегда проявляет старание». И напротив каждого утверждения нужно было отметить галочкой, согласен или нет. Меня попросили заполнить такую бумагу на Люси. Американцы заполняли друг на друга эту анкету без проблем, но я ведь знаю историю, знаю, что в Третьем рейхе тоже граждан заставляли анонимно писать подобные «характеристики» друг на друга. Отказаться от участия я не мог, анонимно критиковать тоже не мог, поэтому выразил полное соглачие с теми тезисами, которую характеризуют Люси с самой лучшей стороны. Меня даже менеджер потом спросила, или я понимаю, что анонимность мне гарантирована. Рано или поздно Люси уволили бы, но неожиданно у неё случился обширный инсульт, и на работу она не вернласть.
В больнице требовали писать характеристики не только на коллег по работе, но и на менеджера. Для того чтобы подчинённый высказал всё, что думает о своём начальнике, нужно гарантировать ему стопроцентную анонимность. Ради этого раз в год пользовались услугами Института Гэллапа. Его сотрудники раздавали анкеты, обрабатывали собранную информацию, затем сообщали руководству больницы, что думает персонал о менеджерах низшего и среднего звена. А вопросы были такими: «Беседовал ли ваш менеджер с вами лично о планах по расширению больницы до 2010 года?»
«Совести у них нет, думал я. Это же надо разорять больных людей счетами за лечение, а затем эти деньги выбрасывать на ветер, оплачивая услуги Института Гэллапа?
Впрочем, это было далеко не единственным расточением средств. Были и другие сомнительные и в то же время дорогостоящие проекты. Например, больница решила обзавестись собственным гербом. Наняли компанию, которая этот герб придумала. Затем абсолютно все работники были обязаны посетить однодневные занятия, на которых объясняли значение символов, изображённых на гербе. Каждый должен был запомнить, какие знаки на гербе символизируют девиз больницы: лечить, учить, побеждать. Конечно, компании, которая придумала герб, заплатили немалые деньги; сколько это большой секрет, который не должны знать сотрудники. Занятие проходило в нерабочее время, значит за его посещение заплатили каждому сверхурочные. В конечном итоге огромный герб повесили под самой крышой здания, чтобы был виден издалека. Он там до сих пор висит, закрывая собой довольно большую часть вентеляционной решётки. И куда только главный инженер смотрит?