Верни звезду на небо - Лана Земницкая 4 стр.


Нет, отчего-то девочка отдала тогда предпочтение именно этому. Может, тогда, несколько лет назад, в ней ещё был жив ребёнок с той самой искрой внутри?

Кто знает.

 Вот тебя ещё не хватало потерять,  напряжённо сказала Даша. Взгляд её стал ещё более тревожным.

 Никто меня не потеряет. А вот девочки потеряться вполне могут. Мне несколько раз приходилось самому забираться в машину, когда Женя оставляла меня на работе у её папы. Я много где был,  короткой лапкой без пальцев он поправил очки  скорее просто по привычке, чем по надобности, ведь дужки их были надёжно пришиты к его вискам.

Хлопнула входная дверь, заставив всех вздрогнуть. Зайка качнул головой в сторону открытого окна.

 Я знаю, где можно спрятаться в машине,  сказал он. Мама глубоко вздохнула где-то в коридоре, тяжело оборачиваясь к двери, ведущей в комнату, где они вели беседу.  Если бежать, то сейчас.

Секундная заминка. Даша  кто же знал, что куклы так могут,  закатила глаза. Видимо, вместо глубокого вздоха. Помедлила, но отступила в сторону, пропуская Варю.

 Хорошо,  проворчала она. Прежде, чем странная процессия двинулась бы в сторону подоконника, Даша добавила:  Но я пойду с вами. Провалитесь ещё куда-нибудь, коротышки  и, хоть Наташа была даже чуть выше неё, Даша гордо направилась к подоконнику.

Наблюдая за тем, как эта своенравная и упрямая кукла решительно прыгает с полки шкафа прямо к окну, Женя только теперь в полной мере осознала, что сейчас ей предстоит освоить паркур.

Глава 2. Джек

Это был не самый худший вечер. Такой же тяжёлый, как и все две тысячи сто семнадцать вечеров, что неотвратимо вели к этому, очередному.

Сложно было сказать, с какого момента его жизнь пошла кувырком. Может быть, с того самого, когда его, ещё совсем нового, заметили на полке в магазине. Безымянный, полный надежд на светлое будущее и безнадёжно идеализирующий своего будущего хозяина, он оказался в пакете, а потом и в какой-то квартире.

Что ж поначалу всё было хорошо. Наверное, как и у всех новых игрушек: с ним всюду бегали, его обляпывали кашей  и потом чьи-то мягкие добрые руки заботливо чистили его шёрстку. Он бывал и в песочнице, и в снегу, и где только ни бывал  за него дрались, ругались, спорили, его обнимали во сне, щипали, тянули за лапы

Но время шло. У него всё ещё не было имени, а его хозяин становился всё старше и активнее. В доме стали появляться новые игрушки, начали звучать новые заставки к мультикам  и обычный плюшевый мишка без особых способностей оказался переведён из разряда лучших друзей в разряд главных жертв во время разворачивающихся на полу детской военных действий.

По нему стреляли разными зарядами из пластиковых и металлических роботов. Его бросали, давили танками и пожарными машинами. И он даже перестал спасать маленькую куколку феи из-под поезда  теперь её всегда спасали супергерои.

Но каждый раз  новые. У хозяина быстро сменялись пожелания и любимчики.

А у мишки всё так же не было имени  и всё так же росло количество повреждений на шёрстке.

Однажды хозяин оказался особенно жесток с ним. Кажется, к нему пришёл кто-то из друзей: мальчишки принесли свои игрушки, другие большие танки и незнакомых роботов. Это было самое жестокое сражение, в котором мишке довелось участвовать  родители ребят были где-то в другой комнате, в квартире громко играла музыка, звучали радостные голоса и смех взрослых, и никакого надзора за детьми не было.

И вот  когда битва была окончена, и уставших мальчишек забрали шумные и весёлые родители, мишка впервые остался лежать на полу. Его не забрали и не усадили на любимое место возле книжек на подоконнике. Его не забрали в кровать. Игрушки, вопреки расхожему мнению, могли чувствовать боль: но не могли о ней закричать.

Хотя бы потому, что их парализовало от человеческого взгляда. А если кричать, когда на тебя никто не смотрит  всё равно никто не услышит. Слабая, беспомощная раса, пусть и почти такая же древняя, как само человечество.

Так мишка и лежал на полу до следующего утра, глядя в потолок и не понимая, почему стал видеть гораздо меньше, чем раньше.

Утром его наконец подобрали. Мельком он увидел себя в зеркало  теперь у него не было глаза. Мягкий, когда-то хорошо набитый ватой животик был порван, и куски набивочного материала валялись на полу. Где-то мишка успел заметить и собственный глаз  но его небрежно бросили куда-то в тёмный угол, а потом достали пылесос. Должно быть, глаз оказался среди другого мелкого сора, вроде конфетти, что были рассыпаны по всей комнате.

Хотя бы потому, что их парализовало от человеческого взгляда. А если кричать, когда на тебя никто не смотрит  всё равно никто не услышит. Слабая, беспомощная раса, пусть и почти такая же древняя, как само человечество.

Так мишка и лежал на полу до следующего утра, глядя в потолок и не понимая, почему стал видеть гораздо меньше, чем раньше.

Утром его наконец подобрали. Мельком он увидел себя в зеркало  теперь у него не было глаза. Мягкий, когда-то хорошо набитый ватой животик был порван, и куски набивочного материала валялись на полу. Где-то мишка успел заметить и собственный глаз  но его небрежно бросили куда-то в тёмный угол, а потом достали пылесос. Должно быть, глаз оказался среди другого мелкого сора, вроде конфетти, что были рассыпаны по всей комнате.

С того дня его не трогали сколько? Он точно не знал. Может, год  может, больше. Или меньше? Мишка не имел возможности точно посчитать  да ему было и незачем. С ним больше не играли, его больше не чистили и не брали с собой в постель. Он слышал, как к хозяину приходят друзья, как они играют с другими игрушками  и некоторые из них время от времени присоединялись к нему в этом тёмном угрюмом месте, куда его засунули подальше, наверное, от грозных глаз родителей. То были сломанные роботы и машинки  впрочем, машинки иногда доставали, чтобы снять с них колёса или разобрать их целиком. Должно быть, ради интереса.

Он уже смирился со своим пустым существованием  но в какой-то день всё поменялось.

Отчего-то давно уже не было слышно смеха хозяина и весёлых голосов его друзей. Слишком часто в комнате звучали голоса каких-то серьёзных взрослых людей, а родители стали чаще молчать и больше говорить шёпотом. Мишке было плохо видно из его тёмного угла  но он стал замечать, что и света в комнате стало гораздо меньше. Всё чаще открывалось окно, но всё реже раздвигались шторы.

И вот однажды, когда голоса в доме снова стихли, мишка услышал шаги возле себя. Он давно привык к ним, и уже не испытывал ложной надежды по поводу того, что его могут вытащить отсюда  но в этот раз шаги были непривычными. К полке подошёл не хозяин, шестилетний Лёва, а кто-то, кто явно был выше него и тяжелее.

Чьи-то руки скользнули по полке, отодвигая разные вещи. Роботов, которые часто стояли в неудобных позициях месяцами  лишь бы не нашуметь, попытавшись передвинуться,  ловко и быстро расставили по местам. Мишка бы зажмурился, будь он человеком  в единственный глаз ударил непривычно яркий свет.

Руки смахнули пыль какой-то мягкой шуршащей штукой. Потом помедлили  и потянулись к нему. Взяли, на мгновение притормозили  видимо, заметив разодранный живот. Прозвучал глубокий вздох, но мишку всё же не оставили на полке.

Впервые за долгое время он увидел маму Лёвы. Всегда весёлая и добрая, она казалась очень печальной и тихой, даже ничего не напевала во время уборки, как раньше. С аккуратно заправленной кровати мишка проследил за тем, как она заканчивает убираться в комнате. Может, его обманывало зрение  теперь немудрено, верно?  но лицо женщины казалось каким-то серым. Наверное, стоило бы ей улыбнуться, и эта иллюзия исчезла бы.

Закончив уборку, она вернулась к кровати, где кроме мишки, оказались ещё и некоторые роботы. Кому-то она вправила неловко вывернутые конечности, кого-то перемотала скотчем, наверное, понятия не имея, как починить их. Последним мама Лёвы подхватила мишку  и унесла из комнаты, где напоследок открыла окно, чтобы сменить застоявшийся воздух.

Она долго над ним колдовала. Набила прохудившийся животик заново, пусть уже не так плотно, как было раньше. Зашила его  в зеркале за её спиной мишка видел, что стежки были аккуратными, но их всё равно было видно. Как шрамы на телах у людей  сравнение пришло в голову, когда он заметил несколько похожих прозрачных следов на коже мамы Лёвы. У людей, значит, раны тоже редко заживали насовсем.

Минут десять, наверное, мастерица копалась в своей коробочке, когда очередь дошла до глаза мишки. Ничего не нашла  посмотрела на часы. Должно быть, хотела сходить в какой-нибудь магазин. Поджала губы, о чём-то подумав. Глубоко вздохнула и достала что-то из шкафа  какую-то большую вещь с иголками и рычажками.

Оказалось, это была швейная машинка. Мишка припомнил  ему и раньше шили костюмы. Например, однажды вместе с Лёвой они пошли на какой-то утренник, и

Назад Дальше