Да, да, перебил его консул. Надеюсь, у тебя было время подумать о моих условиях? как бы невзначай спросил он.
Да, было. Я согласен и буду помогать тебе везде и во всём, твёрдо произнёс Лаций.
Кто бы спорил пробурчал Красс, оставшись один, когда ликторы и Лаций вышли из палатки.
Два дня пролетели незаметно. Недавно построенный каменный причал был больше и надёжнее деревянного. Лаций неспешно прошёлся по нему с начала до конца, постучал сандалией по плитам и поднялся на корабль. Он ждал последних указаний Красса. Небо было ясным, кое-где виднелись маленькие облака. С моря дул лёгкий ветер. Неожиданно его окликнул караульный у трапа.
Там какой-то либертус просит тебя, легат, сказал он. Лаций спустился вниз. Перед ним стоял Икадион весь в пыли и грязи, со следами пота на лице и плечах. Усталость заставила уголки его глаз опуститься вниз, и провалившиеся щёки ещё сильнее обострили и без того выпирающие скулы. Сухие, потрескавшиеся губы говорили о том, что либертус долго скакал без остановки.
Зачем ты здесь? удивился Лаций.
Я хочу с тобой поговорить. Наедине, в знакомых оливковых глазах Икадиона промелькнула просьба, он собирался что-то добавить, но сдержался.
Говори. Здесь ни у кого нет секретов.
Хорошо, я скажу. Сначала я хотел догнать тебя и заставить вернуться, чтобы ты предстал перед судом, он грустно усмехнулся. Лаций, нахмурившись, ждал. Но тут через пару дней после смерти юной Корнелии Пизонис нашли тело повитухи Сальвии. Выловили в Тибре, он опять замолчал, как будто пересохло в горле. Тебе знакомо это имя?
Да, кивнул он. Икадион закашлялся. Принеси воды! приказал Лаций караульному. Тот передал команду второму легионеру на борту.
Её убили, сипло продолжил Икадион. Перерезали горло. Через день нашли служанку повитухи. Она принимала роды у жены Клавдия Пульхера, а потом они вместе приходили помогать Клавдии Пизонис. Раб у ворот сказал, что видел эту служанку в тот день Она приносила амулеты для Сальвии Нумы. Видишь, её тоже убили. Вот я и подумал, за что? Все говорили, что это сделал ты, но тебя уже не было в Риме. Значит, не ты. Никто не мог этого объяснить, в этот момент подошёл часовой, протянул мешок с водой. Икадион с жадностью сделал несколько глотков. Благодарю тебя, сказал он, вытерев рот рукой. За день до моего отъезда одна рабыня из нашего дома, которая укладывает волосы у Оливии, рассказала, что её брата отправляют в деревню. На виллу хозяйки. А он работает конюхом у матери Клода Пульхера.
Ну, и что?
Этот раб-конюх рассказал своей сестре, что из дома Клода неожиданно вывезли всех рабов. Причём половину сразу продали. Ещё он сказал, что Клод часто ссорился с женой, особенно до рождения сына. А после того, как ты убил Клавдию Пизонис или, как они считают, что убил, поправился Икадион, у них вдруг наладились отношения. Двое или трое человек в их доме слышали, как Клод благодарил богов, что ты попался ему на пути.
И? снова спросил Лаций.
Остальных рабов из их дома решили продать.. Но не в Риме. В других городах. Как раз после того, как Клод уехал в своё имение. Там он убил бывшего управляющего. Тот был египтянином. Я не помню его имени. Пульхер убил его, привёз голову в мешке и бросил посреди двора. Потом выгнал всех слуг и заставил смотреть. Они знали убитого. Его ещё в детстве привезли из Египта. И у него была тёмная кожа. Служанка слышала, как жена Клода сказала: «В его смерти виновата я, а за смерть Клавдии Пизонис ответит Пульхер».
Лаций задумался.
Странно.
Икадион согласился:
Да, странно. Почему он ответит за смерть Клавдии? Ты не знаешь? Вот, видишь, ты тоже молчишь. Поэтому я и приехал сюда, чтобы тебе рассказать.
И что дальше?
Я не верю, что ты убил Клавдию. Хотя я и видел тебя там. Ты был весь в крови и у неё был твой нож, но это случилось после того после того, как кто-то или она сама убила себя. Я не верю, Лаций.
Я не убивал её. Она сама вытащила у меня нож. Это произошло случайно.
Я верю тебе. Но судьи признали тебя виновным.
Да, это понятно. Но ты знаешь, что кричала Клавдия, когда я вошёл?
Нет.
Она кричала: «Это не мой ребёнок!», Лаций прищурил глаза и замолчал. Икадион в изумлении замер и приоткрыл рот.
Значит, это начал он и запнулся.
С мёртвых не спросишь, но теперь ты тоже видишь, что за этим стоит Клод Пульхер. Он всё подстроил. Не знаю как, но точно он. Повитуха знала об этом. Она тоже участвовала, но разве её спросишь? Лаций обернулся на шум сзади. Там уже готовились отплывать. Мы скоро отходим, быстро добавил он.
С мёртвых не спросишь, но теперь ты тоже видишь, что за этим стоит Клод Пульхер. Он всё подстроил. Не знаю как, но точно он. Повитуха знала об этом. Она тоже участвовала, но разве её спросишь? Лаций обернулся на шум сзади. Там уже готовились отплывать. Мы скоро отходим, быстро добавил он.
Но ведь теперь ты можешь вернуться в Рим и всё рассказать! с жаром бросился к нему либертус. Мы докажем, что ты никого не убивал.
Как? Нет, я не хочу. Слишком поздно, покачал головой Лаций. Половина людей уже мертвы. А остальные просто не поверят. К тому же, я пообещал Крассу, что пойду с ним.
Тогда возьми меня с собой! попросил он. Я не хочу оставаться в Риме.
На этом корабле всё забито. Но, думаю, в третьем легионе тебя подберут. Я передам приказ Варгонту. Он что-нибудь придумает, согласился Лаций.
Да хранят тебя боги, легат, с искренней благодарностью произнёс Икадион. Так он тоже оказался в этом странном походе вместе с армией Красса и Лацием.
ГЛАВА ХИТРЫЙ КУПЕЦ ХАБУЛ
В Азии Красс приказал легатам объехать все святилища иудейской земли вплоть до самой Парфии. Тем временем он продолжал вывозить все драгоценности из храма Деркеты в городе Иераполе, а также Ягве в Иерусалиме. Несколько месяцев легионеры были заняты только тем, что сопровождали повозки с золотом к морю и там грузили их на корабли, отплывавшие в Рим. На пути было немало других храмов и местных святилищ. Так что многие воины обогащались, даже не обнажая мечи.
Одно небольшое сражение произошло, когда армия дошла до города Зенодотий и сожгла его, потому что там были убиты сто римских солдат из караульного гарнизона. Больше серьёзного сопротивления никто не оказывал. Легионеры прошли всю Месопотамию, переправились через Евфрат, разбили на реке Белик небольшое войско какого-то местного царька, заняли город Никефорий и вернулись в Сирию. Там к ним присоединилась конница Публия, сына Красса, которую тот привёл с собой из Галлии. Лаций с радостью узнал, что Сенат вместо Клода Пульхера утвердил квестором уже знакомого ему Гая Кассия. На военных советах, где обсуждались планы нападения на Парфию, Гай и Лаций вместе осторожно рекомендовали Крассу идти сначала на Вавилон. Там население всегда было враждебно настроено по отношению к парфянам, поэтому в городе можно было легко закрепиться и подготовиться к дальнейшему наступлению. Они оба настаивали на том, что врагу нельзя давать время, но всё было тщетно. Красс их не слушал и поступал так, как считал нужным грабил местное население. Лацию это не нравилось. Однако он помнил о своём обещании богам, и поэтому молчал, в то время как честолюбивый Гай Кассий открыто выступал против решений консула, который не любил «выскочек» из плебейских родов и всячески показывал это молодому квестору.
В Финикии и Палестине Красс приказал организовать набор новобранцев, чтобы создать из местных жителей «Сирийский» легион всадников, но дело закончилось большими выкупами, которые те стали выплачивать в обмен за свободу своих детей. Легион так и не был сформирован. Недовольство легатов иногда проявлялось в редких спорах с ним, но Красс никогда не давал им перерасти в открытое возмущение, щедро платя за службу.
Лаций старался не вмешиваться в вопросы набора. Как и Кассий, он считал, что сорок тысяч человек вполне достаточно для любых действий, как мирных, так и военных. Однако Кассий был квестором и, в отличие от Лация, не мог уклониться от сбора налогов и податей с местного населения, потому что Красс приказал ему собирать деньги со всех бедных и богатых. Однако, помимо денег, родители обязаны были ещё сами искать замену. В большинстве случаев, это были юноши из бедных семей, чьи родители зависели от богачей и поэтому продавали своих детей в армию. А иногда и просто отдавали по их прихоти.
Оказавшись в городе Яффа, Кассий и Лаций столкнулись с одним очень хитрым купцом по имени Хабул. Этот человек хотел обмануть всех вокруг и, при этом, ничего не потерять. Он пришёл на набор один. За ним печально следовал только дряхлый осёл, которого вёл за собой на верёвке не менее старый раб. Когда подошла его очередь, Хабул сначала рухнул на колени, а затем упал лицом прямо в пыль. Именно в пыль, а не на ладони, как делали все остальные. Лаций от удивления даже приподнял шлем и не отреагировал на шутку Варгонта, который помогал Кассию: