Он пообещал не нападать на твои земли, снова повторил Лаций и попытался рассказать, как всё было. Для него подписанный противником договор был важнее всего на свете. Однако раджа, видимо, думал по-другому. Когда Лаций закончил, тот кивнул начальнику стражи и к нему направились два воина с мечами. Они схватили Лация за руки и достали из-за пояса красивый длинный кинжал с золотыми украшениями и камнем на конце рукоятки. Ничего больше не найдя, они положили его у ног раджи. Тот покачал головой и сказал:
Ты хотел убить меня этим кинжалом, да? Я знаю, что ты умеешь бросать его, как копьё. Говори, когда Васудева придёт сюда со своими воинами? Что он тебе пообещал? Ты договорился с ним убить меня, чтобы уехать к себе на родину? Да? Говори! выкрикнул он, но Лаций только вздохнул и ничего не ответил. Тучи стремительно сгущались у него над головой, и пытаться оправдаться сейчас было бесполезно.
А где Патья? спросил он. Договор с Васудевой был у него.
Ты хитрый! Ты хочешь убить моего слугу, да? рассмеялся Синг. Я вижу тебя насквозь. Ему чудом удалось вырваться из твоих рук, и теперь ты хочешь отомстить? Не-е-ет, у тебя ничего не получится. Ты сам умрёшь! Но я помню, что ты воин. Поэтому ты умрёшь в бою, если раньше твоё сердце не разорвётся от страха! и он снова рассмеялся, стукнув ладонями по коленям. Сейчас мы посмотрим, какой ты храбрый. Паржаваз! Покажи ему, как сражаются воины раджи! крикнул Синг и откинулся на троне, предвкушая интересное зрелище. Лаций поймал себя на мысли, что ужасно устал и хочет отдохнуть. Руки и ноги были вялыми, в голове висел серый туман Это было какой-то нелепой ошибкой. Ведь он уже забыл, когда держал в руках меч и не ожидал такого предательства от Патьи, хотя столько раз давал себе слово никогда никому не верить.
О, великий раджа, с трудом говоря, обратился он к Сингу, я не владыка мира и не всесильный Юпитер, чтобы решать, кому жить на земле, а кому перейти в царство мёртвых. Я прошу тебя смилостивиться надо мной и не выставлять на посмешище перед людьми. Это очень сильный воин, он показал на вышедшего из толпы огромного мускулистого стражника, который даже не сомневался в своём превосходстве и снисходительно посматривал на опиравшегося на палку чужестранца.
Ха! воскликнул Синг. Ты прав. Ты не можешь решать судьбы смертных! Это делаю я! Так что готовься к бою. И покажи, на что способен. Если победишь, я отпущу тебя живым! самодовольно добавил он и хлопнул в ладоши. Слуга перевёл последние слова и поклонился.
Но у меня нет меча, развёл руки в стороны Лаций.
Если ты победил Васудеву, то тебе не нужен меч! прозвучал короткий ответ.
Лацию нечего было противопоставить молодости и силе своего противника. У него не было ничего, кроме любимой палки, к которой он уже успел привыкнуть, но которая не могла его защитить, как меч и щит. К тому же, силы уже были не те, он чувствовал, что двигается медленнее и не сможет сражаться так, как делал это ещё год или два назад. Может быть, в империи Хань он ещё и рискнул бы сойтись в бою с таким сильным воином, но сейчас руки уже отказывались держать оружие, а ноги начинали дрожать в коленях после тысячи шагов.
Подлый голос слабости и отчаяния шептал в глубине души, что никто не вечен и надо спокойно принять приговор Фортуны. Лаций, к своему ужасу, был с этим согласен. Однако что-то не давало ему смириться с этим приговором, подсказывая, что Юпитер и Аврора не покинут его в трудный момент.
Сбоку послышались шаги и шумное дыхание индуса. Лаций успел заметить, как тот начинает заносить над плечом свой кривой меч с широким лезвием, как внимательно смотрит на него своими глубокими, чёрными глазами, которые казались невероятно большими на фоне белоснежных белков, и как хищно растопырились его ноздри в предвкушении быстрой победы.
Он хорошо знал таких воинов они старались решить всё одним ударом или просто смять противника грубой силой. Раньше бы этот медно-блестящий громила не успел бы сделать и трёх шагов, как оказался бы на земле, поливая своей кровью бесцветную пыль старой площади. Но всё это было раньше, а теперь Лаций не мог даже отбежать в сторону, не то что сделать быстрый выпад вперёд.
Чтобы избежать сокрушительного удара, он принял единственно верное решение шагнул навстречу надвигающейся горе мышц. Индус ещё не успел до конца замахнуться и держал меч приподнятым над плечом. Быстрое сближение с противником оказалось для него неожиданным, и он не успел остановиться, столкнувшись с ним грудью. Хотя Лаций сам был крепкого телосложения, воин раджи двигался быстрее и поэтому сбил его с ног. Они оба покатились в пыль. Молодой индус сразу же вскочил на ноги, а Лаций остался лежать без движения, как-то неестественно поджав под себя ноги, как будто умер и смерть застала его именно в такой неудобной позе.
Во время падения он больно ударился коленом о ногу противника и теперь чувствовал, что не сможет встать без опоры на палку. Воин раджи растерянно обводил взглядом взбудоражено шумящих придворных, явно не зная, что делать. Он ещё не успел оправиться от недоумения и чувства неловкости, которое вызвал у него поступок Лация, но неподвижное тело на земле придало ему уверенности. Обернувшись к трону, он гордо расправил плечи и поклонился. Затем поднял над головой кривой меч и что-то громко крикнул, видимо, славя своего господина. Однако Синг Бугхараджа был явно разочарован такой быстрой победой. Он ожидал хоть какого-то сопротивления от чужестранца, о котором ходили целые легенды. Но делать было нечего. Тот лежал на земле и не шевелился. Раджа поднял ладонь вверх, и все замолчали.
Это плохой воин. Он не умеет сражаться. Поэтому он не мог победить Васудеву. Он соврал нам. У него был слишком длинный язык и короткие руки, чтобы остановить моего воина. Пусть его мясо достанется тиграм. Разруби его на куски! приказал он Паржавазу и устало откинулся на спинку деревянного трона.
Все вокруг радостно закричали. Народ любил ужасные казни, но в последнее время их почти не было. Синг вспомнил, что из самого верхнего окна за ним наблюдает любимая жена Антазира, и от этой мысли ему стало приятно. Он безумно любил её и надеялся этой казнью развеять грусть, которая не покидала её последние несколько дней.
Молодой воин в это время развернулся к лежащему в пыли Лацию. Тот приподнялся и, опираясь на руки, посмотрел на него внимательным взглядом. Но Паржаваз видел только искажённое болью лицо со шрамом, и ему казалось, что это признак слабости и страха. Он занёс меч над головой, и у Лация мелькнула мысль, что он мог бы достать им небо. Могучее тело выгнулось дугой, мышцы на руках напряглись, он поднялся на носки, растянулся на замахе и на короткое мгновение замер, как великолепная греческая статуя.
Окружающие затихли в ожидании последнего удара и фонтана крови, которая должна была залить каменные плиты перед троном раджи. Сталь слегка запылившегося клинка ослепительно вспыхнула солнечным бликом над головой Паржаваза и замерла в самом верху. Лаций видел это и ждал, неподвижно и спокойно, только правая рука крепко сжимала палку.
Никто так и не успел понять, что произошло. Все были так увлечены сильным и мощным замахом Паржаваза, настолько красиво выглядело в лучах яркого солнца его мускулистое, вспотевшее тело, что никто не обратил внимание, как поверженный чужестранец приподнялся и вытянул вперёд свою палку. Тем немногим, кто случайно заметил это, показалось, что он умолял о пощаде, опираясь на руку. Однако сам Паржаваз этого не видел. Он только почувствовал, как что-то упёрлось ему под рёбра, твёрдое и острое. Воин хотел взглянуть вниз, но было уже поздно растянувшееся дугой тело не дало ему это сделать. Руки рванулись вниз, как водопад с отвесной скалы, и увлекли за собой плечи, голову и грудь.
Всё произошло в одно мгновение: острый конец палки пробил кожу, как лист папоротника, древко вошло глубоко в грудь и остановило мощный удар, который замер где-то на половине. Паржаваз вздрогнул и сломался пополам, как будто невидимая стрела пронзила его в самое сердце. В полной тишине вельможи и слуги, онемев, смотрели на острый красный конец, который торчал у него из спины возле левой лопатки. Воин медленно уронил голову на грудь, руки безвольно повисли вдоль туловища, и вся эта груда мышц медленно стала заваливаться набок. Уже мёртвый, он рухнул рядом с Лацием, подняв в воздух небольшое облако пыли.
Над площадью повисло зловещее молчание. Никто не ожидал такого конца. Все уже предвкушали, что душа убитого чужестранца покинет разрубленное тело и тигры станут рвать его тело на части, а слуги с блеском в глазах будут славить своего раджу, разнося заранее приготовленные угощения
Синг Бугхараджа медленно поднялся с трона. Потом снова сел. Стоявший перед ним человек со шрамом опирался на палку и смотрел на него печальным, усталым взглядом, как будто превратился в брахмана. Чужестранец не плачет и не умоляет о пощаде, и для раджи это было невыносимо.
Лаций тем временем вытер свой посох о шёлковые шаровары мёртвого воина и сделал шаг вперёд. Кровь бросилась радже в голову.
Схватить его! раздался испуганный визг. Ведите сюда тигров! закричал он заметавшимся вокруг трона рабам и стражникам. Быстрее! Ну что ж, если мясо не идёт в пасть тигру, тигр сам придёт за мясом Синг лихорадочно сжимал рукоятку украшенного камнями кинжала, лихорадочно вынимая его из ножен и снова засовывая обратно. Он жаждал крови. Именно сейчас, на глазах у всех.