В каждом судне на борту находилось около двадцати человек. У них были копья, мечи, щиты и даже луки. Жители деревни были обречены. У одного из костров кто-то громко вскрикнул это один из молодых охотников случайно наступил на дымящуюся головёшку и обжёг ступню. Лацию вдруг пришла в голову безумная мысль, и он схватил старого охотника за локоть.
Эй, пошли, пошли! настойчиво потянул он его к деревне. Тот, ничего не понимая, последовал за ним, спотыкаясь и оглядываясь назад. В деревне Лаций объяснил старейшине свой план, и тот с удивлением покачал головой.
Да, мы можем это сделать, произнёс седовласый мужчина после некоторого раздумья и сказал женщинам принести глиняные кувшины. Набралось около двух десятков. Их передали Лацию, и он объяснил всем, что надо делать.
Дождавшись глубокой ночи, они пошли к берегу и стали засыпать в сосуды угли и головешки из костров. Засунув за пояс пучки сухой травы, охотники сели в свои утлые судёнышки. До больших лодок раджи было шагов сто. Охотники тихо подплыли к ним и стали поджигать траву. Когда пучок разгорался, его перебрасывали через борт. Затем поджигали следующий и бросали в другом месте. Лаций для верности прибивал копьём ещё один пучок горящей травы к борту.
В лодках раджи сразу же началась паника. Там не ожидали такого наглого нападения. Вместо того чтобы тушить ещё не сильно разгоревшееся пламя, перепуганные воины прыгали за борт вместе с оружием и сразу шли на дно. Те, кому удавалось добраться до берега, погибали от поджидавших их там жителей деревни.
Однако раджа оказался решительным человеком. Когда на его лодке загорелся огонь, он сумел заставить своих людей потушить его и приказал грести прямо к берегу. За ним последовали ещё три судна. Однако выбраться на песчаный берег удалось не всем. До отмели добрались всего десять воинов. Остальных настигли копья охотников ещё в воде. Раджа тоже был ранен, но неистово рвался в бой, крича и размахивая кривым мечом. Когда второе копьё попало ему прямо в голову и воины увидели, что их предводитель убит, то развернулись назад, но их сразу же добили в спину.
Лаций поднялся на судно раджи и увидел там привязанного на корме человека. Подойдя ближе, он узнал в нём молодого жреца Апама. Разрезав верёвки, Лаций похлопал его по плечу и усадил на лавку у борта. Он не успел произнести ни слова, как сзади послышался плеск воды и кто-то окликнул молодого жреца по имени. Но тот не пошевелился, продолжая смотреть на Лация ровным спокойным взглядом. Только дрожащие пальцы, которые он всё время сжимал и разжимал, стараясь избавиться от немоты, выдавали его волнение.
Ничего не понимая, Лаций вскочил и перегнулся через борт. Там висела длинная верёвка, за которую обеими руками держался главный брахман. Подошедший старейшина племени тоже посмотрел за борт и, увидев старого жреца, нахмурил брови. Лаций остановил его жестом.
Подожди! Давай спросим. Ты хочешь вытащить его из воды? спросил он Апама. Тот посмотрел вниз и отвернулся.
Если он его вытащит, будет плохо. Большой жрец его убьёт, сурово произнёс старейшина.
Может, тогда утопишь его? снова спросил Лаций. Но и на этот раз ответа не последовало. Ладно, кажется, я понял. И спасать не хочешь, и убивать не желаешь, хмыкнул он. Но мне он тоже не нужен. Если он нужен своим богам, тогда они научат его плавать, с этими словами он перерезал верёвку, и обезумевший от страха священнослужитель забарахтался в воде, отчаянно зовя на помощь. Там было неглубоко, но, видимо, старик не умел плавать и вскоре захлебнулся. Извини, я не бог, проводил его коротким напутствием в последний путь Лаций и повернулся к Апаму.
Ты тигр, но в голове у тебя хитрый ум обезьяны, сказал старейшина, оскалившись в беззубой улыбке. На это молодой жрец глубоко вздохнул и тихо произнёс:
У каждого свой путь. Ты убьёшь меня?
Убью? О, Юпитер всесильный, что же вы все сразу спешите в царство Орка! Мы что, на реке Стикс, что ли? Или я похож на Орка?
Я тебя не понимаю, смиренно произнёс Апам.
Сначала один просит убить его, теперь другой, что за люди! недовольно буркнул Лаций, видя, что жрец действительно ждёт от него решения своей судьбы. Ладно, послушай меня! решительно произнёс он. Ты свободен. Поплывёшь на одной из этих лодок обратно, в свою столицу. А я на другой к морю.
Благодарю тебя! поклонился молодой жрец. Но ты не успеешь, он грустно покачал головой. Через день или два начнутся сильные дожди. Ты не доплывёшь, лодки потонут, заметив на лице Лация недоверие, он повернулся к старейшине: Скажи ему!
Благодарю тебя! поклонился молодой жрец. Но ты не успеешь, он грустно покачал головой. Через день или два начнутся сильные дожди. Ты не доплывёшь, лодки потонут, заметив на лице Лация недоверие, он повернулся к старейшине: Скажи ему!
Он прав, кивнул тот. Дожди скоро будут. Река большая будет. Много воды будет. Нельзя плыть.
Если ты отпустишь меня сегодня, то я смогу вернуться сюда через половину лунного месяца. Я привезу тебе хорошую лодку с гребцами. На ней ты сможешь добраться до моря, предложил Апам. Лацию не оставалось ничего другого, кроме как согласиться, и через некоторое время два десятка охотников уже гребли в направлении большой реки. Молодой жрец стоял на корме и задумчиво смотрел на удалявшийся берег. Там его провожали почти все жители деревни и странный высокий раб со шрамом на лице.
Ближе к вечеру рыбаки разложили на берегу большие костры и стали стаскивать туда трупы воинов. Охотники радовались, как дети, показывая друг другу мечи и ножи, а старейшины обсуждали новые лодки и ловлю рыбы. Один Лаций сидел в стороне и с тоской смотрел на небо, где, по словам жреца, собирались грозовые облака. Правда, он пока не знал, что радость этих варваров имела ещё одну причину, о которой он забыл, думая о возвращении к морю. Но теперь ему оставалось только набраться терпения и ждать.
ГЛАВА XVII. ДОЖДИ И БОЛЕЗНИ
Апам сдержал своё слово и вернулся. Но только через месяц, потому что дожди в этом году продолжались дольше обычного.
Первую неделю после столкновения с воинами раджи вся деревня жгла жертвенные костры и доедала те запасы еды, которые были найдены в лодках. Редкие дожди сначала не предвещали ничего страшного, но когда начались ужасные «барки», как их называли местные жители, Лацию стало понятно, почему надо было переждать их на суше: струи дождя прямо в воздухе превращались в сплошной поток, как будто с неба лил гигантский водопад. Вода была везде в воздухе, на земле, в домах, и от неё невозможно было избавиться ни днём, ни ночью.
Лаций жил в доме старейшины, у которого была самая большая семья в племени. Несмотря на возраст, у него была любимая молодая жена и два сына-погодки шести и пяти лет. Они подружились с Лацием, потому что тот сначала брал их с собой в лес за палками и тонкими стволами для крыши, а потом показывал, как обжигать кусочки глины и делать из них черепицу. Так они за неделю, прямо под непрекращающимся дождём, закрепили на крыше дома старейшины сначала палки, а затем сверху положили черепицу, после чего с пола впервые ушла вода и можно было разжечь ещё несколько костров.
Затем, от нечего делать, он стал лепить с детьми людей и зверей, помогая себе палочками и скребком, чтобы сделать маленькие фигуры для странной игры в клеточках, но старший сын старейшины оказался невероятно талантлив и вылепил столько зверей, что их потом хватило всем членам их большой семьи. Ради шутки Лаций показал ему статуэтку греческой богини, которая оказалась в мешках на одной из лодок. Сделав большую заготовку, он кивнул малышу, чтобы тот сделал Афину такого же роста, как и сам. К вечеру большая копия была готова. Лаций присел, чтобы посмотреть на неё поближе и не поверил своим глазам: на глине были нанесены мелкие детали одежды, складки, линии волос, брови, глаза, шлем и даже сандалии всё, что и на маленькой статуэтке, но выглядело это почему-то намного лучше. Маленький скульптор даже вставил ветку вместо копья, стараясь добиться полного сходства. Разведя большой костёр, они обожгли её и показали сначала всей семье, а затем и остальным жителям деревни. Все хвалили ребёнка и кланялись старейшине.
К концу третей недели они сделали ещё восемь фигур богов и одну большую Зевса. Лацию особенно нравились его развевающиеся волосы и открытый в грозном крике рот.
И тут пришла беда. С гор спустился холодный воздух, и всё вокруг стало остывать земля, вода, растения и хижины. Взрослые и дети начали болеть. Коснулось это и сыновей старейшины. Два дня они лежали на бамбуковых настилах, накрытые тряпками, с какими-то ритуальными кувшинами на голове. Вокруг ходили знахари и дикого вида женщины. Они подвывали тонкими голосами и бросали в воздух травы из прикреплённых к груди маленьких мешочков.
Но всё было тщетно тела детей были горячими, они тяжело дышали и хрипло кашляли. На третий день бедолаги выглядели совсем плохо. Старейшина не отходил от них всё это время, и в его глазах была такая мука, что, обращаясь к нему, жители деревни старались не поднимать взгляд. Он видел, что его дети угасают буквально на глазах, трогал их безжизненно повисшие руки, гладил по щекам и плакал.