Интуиция подсказывала, что надо что-то делать, и он колебался, не зная, стоит ли уйти сейчас или лучше вечером. Вечером на пристани вряд ли можно будет встретить купцов или людей, которые бы говорили по-гречески. Значит, бояться было нечего. Эта мысль оказалась решающей, и, осторожно приоткрыв маленькую дверь, он покинул дом жадного купца.
За воротами было тихо. Как ни странно, Лаций чувствовал себя спокойно, и сердце стучало чуть быстрее не из-за страха и опасности, а из-за жары и быстрой ходьбы.
На небольшой рассохшейся пристани никого не было. Первая мысль была о том, что все прячутся под навесами, но где искать владельцев лодок, Лаций не знал. Он прошёлся по двум близлежащим улочкам, но там ему встречались, в основном, полуголые жители, очень похожие на рыбаков. У них он не хотел ничего узнавать и поэтому снова вернулся к реке. Подойдя к одной из больших лодок, он заметил, что в ней под сложенным парусом лежит человек.
Эй, в лодке! крикнул он, но незнакомец не ответил. Тогда Лаций решил рискнуть и перелез через борт. Подойдя к парусу, он толкнул выпуклую часть, которая, по его догадкам, должна была быть спиной, и снова позвал: Ты живой? А?
Человек вздрогнул и сжался в комок. Потом, видимо, поняв, что его видят, высунул голову и испуганным голосом сказал:
Меня нет. Я здесь не спать. Я упасть.
Что? опешил Лаций. По внешнему виду это был такой же рыбак, как и все остальные, но он говорил по-гречески! Значит, он с кем-то говорил на этом языке. Ты кто? спросил он.
Я раб. Мой хозяин хороший. Я любить его. Я раб
Подожди ты! Где твой хозяин? оборвал его Лаций, но в этот момент у него за спиной раздался хриплый голос, в котором было что-то неуловимо знакомое и одновременно пугающее.
ГЛАВА III. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ
Ну я его хозяин! А ты кто такой? А? Что ты делаешь в моей лодке?
Лаций вздрогнул, не понимая, почему всё внутри вдруг сжалось и напряглось. Он не видел говорившего с ним человека, но был уверен, что где-то уже слышал этот голос. Он повернулся и медленно поднял взгляд. Перед ним стоял невысокий толстый человек. На длинной рубахе, прямо посреди груди, виднелось мокрое пятно. Кучерявая борода соломенного цвета доходила до круглого, выступающего живота; лысая голова с большими конопушками на лице блестела от пота, и только над ушами, как напоминание о беззаботной молодости, виднелись редкие завитушки, оставшиеся в наследство от прежних густых волос. Широкое лицо и мясистый нос говорили о том, что их хозяин был любитель поесть, а внимательный, цепкий взгляд выдавал в нём опытного торговца. Лаций смотрел на него и никак не мог вспомнить, где же он видел это широкое лицо, круглый живот и короткие руки с толстыми пальцами? И это кряхтенье, как будто постоянно что-то болит? Он с трудом заставил себя опустить глаза и ответил:
Мне надо попасть в Сирию.
Да-а-а?! с издёвкой протянул громадный жирный живот.
Да. Говорят, сначала надо доплыть до острова тигров, а потом до устья реки Инд.
Ха-ха-ха! рассмеялся толстый незнакомец и закашлялся. Ты знаешь названия рек! Вот это да! Откуда же ты такой взялся? Ну и плыви тогда сам, раз тебе так сказали! Ишь, какой умный! Что ж ты в мою лодку забрался? Или ты хочешь украсть мой товар? в голосе торговца прозвучала угроза.
Нет, нет, я просто хотел найти лодку, чтобы меня взяли с собой, честно признался Лаций.
Что, что?! опешил толстяк. С собой? Да ты кто такой? Я знаю здесь всех местных греков. Но тебя не припомню. Откуда ты взялся?
Я Я Лаций чувствовал неясную тревогу, которую вызывал этот человек, и поэтому сказал первое, что пришло в голову: Меня зовут Ла Цзы. Я жил у жителей Синарума6. Там я учился выращивать рис и тутовые деревья. Ещё делал тонкие чашки и горшки из белой глины Я изучал язык ханьцев. Ещё, как они делают краски из камня и ловят жемчуг
Я ни разу тебя там не видел. В каких портовых городах ты жил? с подозрением в голосе спросил торговец.
Я жил в Зангке и Йиж0у. А товары мы отправляли в Джиаожи и Джиужен. Но сам я там не был.
Вот я и вижу, что не был. В этих городах я всех купцов знаю. И они меня. Не слыхал про Андромаха? Нет? он распрямил плечи и стукнул себя в грудь широкой ладонью. Лаций онемел, как будто его поразила молния Юпитера. «Андромах из Анти0хии!» чуть не вырвалось у него изо рта, но он кашлянул и успел сказать совсем другое:
Вот я и вижу, что не был. В этих городах я всех купцов знаю. И они меня. Не слыхал про Андромаха? Нет? он распрямил плечи и стукнул себя в грудь широкой ладонью. Лаций онемел, как будто его поразила молния Юпитера. «Андромах из Анти0хии!» чуть не вырвалось у него изо рта, но он кашлянул и успел сказать совсем другое:
Ты хороший человек, Андромах. Это сразу видно. И купец богатый. У тебя много товара в лодке.
Э-э-э! У меня много лодок в разных городах! самодовольно заметил тот. Но ты не старайся заговорить меня. Откуда ты знаешь, что я собираюсь плыть в Азию? Говори!
Клянусь богами, я не знал, воскликнул Лаций. Я случайно увидел человека в парусе и подумал, что это хозяин. Ведь хороший хозяин никогда не бросит свой товар в лодке. Я могу заплатить. У меня есть камень, который подарил мне один человек, осторожно добавил он, помня о поведении жадного Бахрата. О других камнях он вообще не хотел говорить. Теперь уже было понятно, что и одного было достаточно, чтобы купить даже такую большую лодку.
Протянув его Андромаху, он опустил голову и стал исподлобья наблюдать за старым греком. Да, сомнений быть не могло это был именно он, рыжий грек из Карр, который был их проводником, но потом исчез Однако сейчас надо было затаиться и не выдать себя. Купец, тем временем, осмотрел камень со всех сторон и крепко зажал в широкой ладони.
Откуда у тебя такой шрам? Как мечом!
Рассекло веткой от бревна. Поднимали из реки деревья, верёвка сорвалась и вот Край ветки ударил.
Да, страшно ты выглядишь. Ещё борода такая! Сразу видно, давно не был в Азии.
Давно, охотно согласился Лаций.
Странно. Думаю, что в тебе не так? А ведь ты не грек! Ты как-то не так говоришь, хитро прищурился купец.
Нет, не грек, чувствуя, как пот покрывает всё тело, пробормотал Лаций. Мои родители жили на Сицилии. Потом нас отправили в Киликию, и там я работал у нашего хозяина из Рима.
Да уж, эти римляне! брезгливо фыркнул Андромах. Везде они! Хорошо, хоть сюда не добрались. Ну а как ты к ханьцам в Кина7 попал?
По торговому пути на севере!
О-о! Не может быть! Там же хунну! маленькие, как бусинки, глаза впервые выглянули из-за заплывших жиром век, и в них промелькнуло искреннее удивление. Давно?
Да, давно. Хунну помогли мне попасть к большой стене.
Знаю, знаю. Опасный народ. Но тоже любят шёлк и золото быстро пробормотал купец. Я смотрю, что ты какой-то странный у тебя такой голос Ну понятно. Ладно, можешь завтра утром плыть с нами. Но этого камня мало! Он маленький. За еду будешь грузить мешки вместе со всеми. Займёшь его место! не требующим пререканий голосом сказал он и выгнал из лодки полуголого лентяя. Потом обернулся к Лацию и добавил: Всё, оставайся здесь! Сейчас придут мои люди. Они будут охранять товар. Хм-м, он ещё раз посмотрел на камень и, ничего не говоря, ушёл. Пот ручьями тёк по лицу и спине, но только теперь Лаций решился поднять руку и вытереть лоб рукавом рубашки. Затем опустился на дно и прижался затылком к борту. День, казалось, начался так давно, что в него можно было вместить целую жизнь, но боги явно помогали ему и он дал слово принести им жертву в первом порту, где сможет найти менял и большой рынок.
На следующий день шесть больших лодок, набитых разными товарами, отошли от пристани, и Лаций с облегчением вздохнул, решив, что, наконец-то, избавился от странного купца Бахрата и освобождённого им вождя племени рыбаков. Вокруг было невероятно тихо, и постепенно лёгкая качка успокоила его. Вскоре подул ветер, и вёсла положили вдоль бортов. Парус, захлопав, натянулся тугим полукругом и лодка пошла быстрее.
Позади остались почти четыре года жизни в стране, к которой он так и не смог привыкнуть. Лаций не знал, что скромная наложница Минфэй, добравшись до Хуханье, на несколько десятков лет спасёт империю Хань от нападений кочевников хунну и станет символом национальной красоты и мудрости, а племянник Ван Мана вскоре захватит власть в стране и провозгласит себя императором новой династии; римляне построят ещё три города и множество мостов, Зенон и Марк добьются уважения и почёта, их дети станут важными чиновниками; старший евнух Ши Сянь умрёт от обыкновенной простуды, а несчастный Павел Домициан потеряет свой божественный голос и будет просить милостыню за воротами внутреннего города. Там, под стеной, не выдержав страданий и холода, его душа покинет тело, и никто даже не вспомнит, кем он был при жизни. Исхудавшее тело слепого певца бросят в большую яму за городом и закопают вместе с остальными бездомными, умершими в тот же день.