Что же вы не идете, Григорий Ефимович? царица удивленно смотрела на меня в дверях. А я на нее.
Нет, спасти Александру Федоровну и Николая может оказаться не в моих силах. Слишком тяжела их вина в Ходынке, Кровавом воскресенье Плясать на балу французского посланника с его женой, когда по Москве везут сотни трупов в телегах Широким жестом «простить» тех, кто шел к нему с просьбой и в кого стреляли
Я мрачно вздохнул. Не мне судить царя. А кому? Разумеется, русскому народу. И этот приговор еще не вынесен.
Устал с дороги, я поклонился всей свите сразу и никому конкретно.
Да-да, согласился Николай, нам всем надо отдохнуть.
Царь нашел взглядом дворецкого, кивнул на меня. Слуги засуетились, повели в отведенные комнаты.
Покои оказались шикарными. Большая кровать под балдахином, фарфоровые вазы с букетами. Я подошел ближе, присмотрелся. Судя по тонкому голубому рисунку, одна из ваз и вовсе была эпохи Мин. Дорогая игрушка. Очень. Кучеряво так живут Романовы. Сколько же у них денег А кстати, и правда, сколько? Я помнил, что сразу после восстания 1905 года Романовы эвакуировали часть своих капиталов из России и вложили деньги в бумаги Прусского консолидированного займа на секретных счетах в Германском имперском банке. И было тех ценных бумаг на десять миллионов золотых рублей. И это ведь только малая часть их капиталов, очень-очень малая. Кто там говорил, что деньги это кровь экономики? Маркс? Энгельс? Да много «крови» высосали Романовы из народа.
Я стащил с кровати матрас, бросил его на пол. Сверху положил одну подушку и одеяло. Знаю я придворных Лягу на кровать завтра весь двор будет судачить о том, что старец на мягких перинах дрыхнет.
Сон не шел. Я встал у окна, открыл форточку, чтобы померзнуть старое испытанное средство от бессонницы. Среди деревьев парка светились огоньки, а мне снова начали мерещиться образы: Ипатьевский дом, трупы в шахте, расстрелы княжон, слуг
А почему я жалею только этих детей? Сколько еще умрет от голода, от пули? Всю Россию спасать надо. Причем ото всех и от своры великих князей, и от невежества народа, и от войны. Само собой и от Николая. И одному тут не справиться.
Нужна сила, своя, разумная. Союз спасения! Нет, это уже было у декабристов.
Я прошелся по комнате, потер лицо руками.
Люди нужны, и перемены, но никак не резкие. Что с резкими переменами бывает, я, как историк, хорошо знаю. Военный коммунизм и гражданская война мне категорически не нравились. Всякая крутая сволочь вроде Корнилова или Колчака тоже. Николай? Слабый, зависимый правитель, довел страну до ручки. Каков же выход?
Я опять крепко задумался. Может, сделать из полусамодержавной страны, в которую превратилась Россия после манифеста 17 октября, это тот, который про свободу совести, слова, собраний, свобода союзов и неприкосновенности личности, приличную конституционную монархию?
Вон сколько их даже в XXI веке было Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Англия Та же Япония. И не сказать, что плохо живут. Ну сидит себе на троне король. Или королева. Олицетворяют нацию, ее историю, традиции. А правят представители текущей элиты. Снос правящей группы не означает сноса страны. Ну, сменилась команда одного зарвавшегося и охреневшего премьер-министра на другую, одна власть ушла, пришла другая. Поправила ошибки, развернула корабль, прущий на рифы, в сторону. Или вообще сняли его с рифов. Чем плохо?
Обратная связь. Вот чем всегда была слаба власть в России. Не любят у нас хоть в Кремле, хоть в Царском Селе получать обратную связь от общества, предпочитают не замечать, а ошибки накапливаются. А потом бац, количество по Гегелю переходит в качество, и все государство летит под откос. После чего семьдесят лет приходится в кровавом поту строить заново.
Я понял, что сегодня никак не заснуть, вышел в коридор. Полутемный дворец спал.
А, нет, бодрствовали лакеи! Стоило мне подойти к двери, как она распахнулась. Рослый голубоглазый парень в ливрее поклонился, посмотрел вопросительно.
Не угодно ли что вашему слуга подбирал мне статус, степенству? Могу накрыть на стол разбужу повара.
Выпить было можно. Вина. Или даже водки. Но так и спиться недолго.
Проводи на крыльцо, не спится.
Сей секунд.
Лакей приглашающе распахнул вторую дверь, еще раз поклонился. Какой вежливый.
Как звать?
Прохор Ефимович Старков.
Я тоже Ефимович, только Григорий. Выходит, мы с тобой, Прошка, тезки
Лакей приглашающе распахнул вторую дверь, еще раз поклонился. Какой вежливый.
Как звать?
Прохор Ефимович Старков.
Я тоже Ефимович, только Григорий. Выходит, мы с тобой, Прошка, тезки
Пока шли, я выяснил подноготную лакея, которого приставили ко мне. Выходец из разночинцев, служил сначала в одном из путевых дворцов династии, потом его приметила мать Николая вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Велела перевести в Зимний. Оттуда Прохор попал в Царское Село. Не женат, но в Рязани живет невеста.
Это крыльцо с выходом в Цветочный сад, лакей слегка откашлялся в кулак, смущенно спросил: Изволите верхнюю одежду доставить?
Я недолго, махнул рукой, вышел на крыльцо как был в поддеве.
Снаружи было свежо, шел легкий снежок, похоже, завтра он опять растает. Справа у перил кто-то курил табак.
Я подошел ближе и обнаружил пышущего трубкой Деревянко. Матрос кивнул мне, пробасил:
Куришь, Григорий Ефимович?
Нет, коротко ответил я, но уходить не стал.
Облокотился на перила, всмотрелся в едва подсвеченный Цветочный сад. Тут проектировщики явно сэкономили на электрической разводке.
Тоже не спится, Ефимыч? Деревянко пыхнул дымом, облокотился рядом.
Ночью встану у окна, решил пошутить я, и стою всю ночь без сна. Все волнуюсь об Расее, как там, бедная, она?
Матрос закашлялся, потом засмеялся. Выбил трубку в пепельницу.
А говорили, дикий ты, прям из Сибири в чем был пришел к нам! А ты вона виршами шпаришь!
Кто говорил?
Антриганы всякие.
Не виляй, рассказывай, раз начал.
Да есть тут протопоп один, Афанасий, служит при домовой церкви. Как выпили с ним винца, говорил, что никакой ты не старец и не схимник, так, перекати-поле человек, то здесь, то там. Много по монастырям постранствовал, да сколько таких на Руси Феофана какого-то ругал.
Ясно. Не все в духовенстве довольны интригой, которую придумали Феофан и Сергий.
Вот и скажи мне, мил человек, святой ты или как? Деревянко хитро на меня посмотрел.
Этот ушлый хохол в Тобольск с Николаем не отправится. Сбежит из Царского Села, как только царь отречется. Да еще и обворует его.
Давным-давно жил один человек, начал я, такой святости, что даже ангелы дивились. И нарочно сходили с неба, посмотреть: как земной человек может так уподобиться Богу?
Вот и попросили Бога: «Господи, сделай его чудотворцем!» Согласился Господь. Но велел узнать у праведника, какой дар он пожелает. Ангелы спросили человека: «Хочешь исцелять наложением рук?» И ответил святой: «Нет, пусть лучше Сам Господь творит это». «Хочешь словом обращать грешников к покаянию?» «То дело ангелов, а не слабого человека. А я помолюсь за грешных». «Хочешь привлекать к себе добродетелью и тем прославить Бога?» «Нет, так я буду отвлекать людей от Бога». «Чего же ты хочешь?» «Да не лишит меня Господь милости Своей! А с ней у меня все будет». Но ангелы настаивали, и тогда святой сказал: «Я хочу творить добро так, чтобы самому об этом не ведать».
Я замолчал, вздохнул.
Вот ты какой, Григорий Распутин, протянул удивленный матрос, хочешь творить добрые дела
Уже творю, я похлопал Деревянко по плечу и пошел спать.
Но так и не заснул. Все крутил в голове, что да как, куда бежать, что делать.
Революционеров за два года Столыпин и без меня заровняет, до 1912 года, до Ленского расстрела, тишь да гладь будет. Вот и не будем ему мешать, а займемся другим флангом, там черносотенцы. Надо у них православную и монархическую повестку отобрать, вон, христианско-демократическое течение вполне в ХХ веке востребовано. Название, конечно, надо будет другое.
Вот и союзники вырисовываются правые кадеты да левые октябристы, люди образованные, культурные, им только наглости и решительности не хватало, чего у Распутина хоть ложкой ешь. Добавить активных, но управляемых православных, и пусть кадеты в Думе сидят, а радикалы на улицах бузят. Но это почти что Гапоновская программа получается Так и хорошо! Людей его бесхозных под крыло и взять, чего зря организации пропадать. А разбавить да хоть иоаннитами! Они, конечно, с крышей набекрень, Иоанна Кронштадтского за Христа почитают, но неужто Гришка их в свою веру не обратит?
Решено. В ближайшее время нужны контакты с иоаннитами и с остатками Общества фабрично-заводских рабочих. И написать христианскодемократическую программу.
Никаких радикалов, идем посередке, без революций, постепенно.