Здесь была смерть. Ни одна букашка, ни птичка не пролетели надо мной за все это время. Глухая тишина стала привычной, потому что этот мир уже когда-то умер, и я умирала вместе с ним.
Что там со мной, в моем родном мире? Живая ли я? Или меня забрала смерть? Мои родителичто чувствуют они, потеряв меня? А Максим? Как горько стучало сердце, когда мое сознание приходило в себя, пусть на несколько минут. Я падала в бездну, я разбивалась от сердечной боли. Мое умение смотреть на все с оптимизмом и юмором разбилось как хрупкая ваза, оставляя осколки в прошлой жизни.
Я снова увидела мираж. Высокое дерево мертвыми ветвями, уходящее в небеса.
Мой мозг продолжал играть со мной злую шутку, но я, словно мышь, снова пошла на эту ловушку, готовая к очередному разочарованию.
Но дерево не пропадало, наоборот, оно становилось больше. Его давно усохший ствол, потрескавшийся в нескольких местах, казался реальным. Он был реальным.
Дерево стояло на возвышенности. Из песка торчали черные мертвые корни. Мои ноги отказали и я упала лицом в песок, моментально попавший в глаза и рот. Откашлявшись, я ощутила саднящую горло боль, резанувшую похлеще острого лезвия. Я поползла, цепляясь руками за скользящие песчаные склоны.
Когда мои руки зацепились за один из торчащих корней, я с сиплым криком подтянулась и мои глаза наконец увидели то, что я так долго искала, то, что я желала больше всего на свете.
Передо мной расстилался оазис. Дышащие жизнью кустарники и приземистые пальмы венчали небольшой водоем, уходящий в горизонт ползущей полоской реки, тянущейся далеко-далеко, в сторону возвышающихся гор и эти горы не были похожи на мертвые скалы, в которых давно не было жизни. Там отчетливо плескалась зеленая тень.
Обезумев от увиденного, я из последних сил поползла к берегу водоема, чтобы прильнуть к оживляющей влаге.
Мне было все равно на чистоту воды и на ее происхождение. Даже если бы она оказалась грязной и тухлой, я выпила бы столько, сколько попросило мое тело.
Еще пара ползков и мое лицо опустилось в воду, а потрескавшиеся губы жадно прильнули к прохладной жидкости. Живительная влага коснулась горла и полилась внутрь, а я вбирала в себя каждую каплю. Пару раз я оторвалась от сладкой на вкус воды и глубоко вздохнула, а потом снова прильнула к живительному источнику, боясь, что у меня отнимут мой источник жизни.
В моем теле появилась жизнь, и я почувствовала, как мои ноги наполнились силой.
Я больше не могла пить, но пила, а потом, наполнившись, откинулась на спину, спокойно засыпая, под тенью увесистой пальмы.
Я не знала сколько я спала, блуждая в коридорах своих снов, которые возвращали меня в мой родной мир.
Мне снилась мама, ругающая меня, что мы не попадем на кулинарную битву, а еще снился Максим, что-то говоривший, но я не слышала его голос, как будто была глухой.
Меня разбудило задиристое птичье пение. Птицы. Их трели наполняли это место дивными песнями.
Я открыла глаза, уже не надеясь, что проснусь в своем родном мире.
Увесистые пальмовые ветви, слегка покачивались на легком ветерке, жарком и теплом. В ветках низкорослых крон, прыгая с ветки на ветку, кружились мои личные будильники, переливчато разговаривая. Птички были небольшие, но оперение было настолько насыщенным, что походило на радугу. Их голубые грудки, перетекали в желтые крылья, с мелкими красными перышками на кончиках. Острые клювики были черного цвета, а глаза напоминали сапфиры.
Я никогда ранее не видела таких прекрасных созданий.
Подняв голову, я потянулась к вкуснейшей воде, кажущейся райским напитком и жадно припала к прохладной жидкости, стараясь вобрать живительную влагу в себя как можно больше, пока на миг не подняла глаза и не увидела высокую цаплю, если конечно эту птицу, можно было так назвать.
Длинные тонкие ноги возвышались надо мной сантиметров на пятьдесят. Стройное тело птицы, было покрыто длинными сине-голубыми перьями, переливающимися на свету серебряным свечением. Длинный, чуть изогнутый клюв, блестел мраморным напылением. Птица плавно передвигала длинные ноги, а потом почувствовав, что я рассматриваю ее, оглянулась и вперилась в меня своими аквамариновыми глазами, рассматривая.
Я замерла от страха и восхищения прекрасным созданием, боясь спугнуть грациозное существо, рассматривающее меня с любопытством.
Гляделки продолжились недолго. Птица взмахнула своим прекрасными размашистыми крыльями и взмыла в небо, плавно балансируя в сторону длинной, вьющейся реки.
Я посмотрела ей в след, отчасти испуганная и радостная, что в этом мире, я была не одна.
Не знаю почему, но я улыбнулась и снова услышала, как кричит мой желудок от голода. Я дико умирала от желания съесть хоть что-нибудь.
Да я бы съела бы эту птицу, которая вовремя улетела!
Невыносимый голод поднял меня на ноги, и я осмотрелась в поисках хотя бы какой-нибудь еды.
Меня окружал оазис, больше похожий на райское место. Почувствовав, что ноги налились силой от отдыха и живительной воды, я обошла каждый кустик, надеясь найти, хоть одну съедобную травинку или ягодку, но здесь не было ничего, пока не увидела вдалеке несколько пальм, своими тяжелыми ветками, касающихся земли. Тяжесть, которая тянула их к земле, была обусловлена плодами, чем-то похожими на финики. Грозди красновато-желтых мелких плодов, слегка пожухли и потрескались от перезрелости.
Дрожащей рукой я дотянулась и оторвала мягкий перезрелый плод. Сок потек по моей руке прозрачной сладкой жидкостью.
Я вдохнула сладковатый терпкий аромат и припала губами к мясистому плоду. Мозг ежесекундно подсказал, что фрукт напоминает нелюбимую хурму, своим слегка вяжущим вкусом, но состояние того, что я наконец нашла хоть какую-то еду, заставило мой разум заткнуться.
Я села на землю, рядом с увесистой гроздью и жадно пихала в свой рот плоды, которые теперь казались самым вкусным, что я еле в жизни. Даже вкуснее любимых эклеров.
Наевшись вдоволь, я медленно подошла к кромке берега и жадно напилась прохладной жидкости, а потом сняла жуткую тряпку, которая болталась на мне и окунулась в воду, аккуратно смывая со своего нового тела грязь, пот и кровавые разводы.
«Сейчас бы в горячий душ, с пеной и душистым гелем» подумала я, вспоминая свою маленькую ванную комнату, с душем за занавеской, с веселеньким орнаментом. «Но и на этом спасибо, как говорится!»
Как следует помывшись, я полностью обнаженная, просушила свое тело под ярким белым светом, именуемом тут мною местным солнцем и надев ненавистную серую ткань, прилегла под пальмой, недалеко от вкусных плодов.
День медленно начал клониться к закату, вырисовывая со всей яркостью пугающую планету, следящую за этим миром, без намека на стеснение. И чем больше смеркалось, чем отчетливее были видны на ее поверхности горы, причудливые кратеры и мелкие, как звезды огоньки, покрывающие ее поверхность. Там кто-то жил, любуясь на малиновое сияние, струящееся в небеса? Количество сияющих точек говорило о жизни на том таинственном берегу.
Я наблюдала за звездами. Их рисунки, словно россыпь сверкающей мозаики, вплетались в фиолетово-розовый тон. Меня накрывала сытая истома и тишина оазиса. Пальмы и кустарники затихли, засыпая.
Я проснулась от колкого ветра, склоняющего ветки деревьев перед своей неуемной силой. Он поднимал пески барханов и дико ревел. Небо покрылось грязно-желтым цветом и чернело с каждой минутой все больше и больше.
От страха перед ревом и корчащейся в припадке непогодой, я забилась между пальм с плодами, стараясь укрыться от ненастья. Песок покрывал мое тело, забивался в уши и рот, покрывал толстым слоем ноги. Песчаная буря накрыла этот мир, вздымая клубы песка, закручивая его в воронки и создавая новые барханы.
Казалось, это никогда не закончится, но ненастье прекратилось так же быстро, как и началось. Взбесившаяся волна прокатилась по земле, утаскивая за собой весь шлейф из обезумевшего ветра.
Расчистилось небо, окутывая мир бирюзовым светом. Вода в водоеме оказалось мутной и возможность напиться растаяла на корню.
Я понимала, что не могу находится в этом месте постоянно. Меня манили вдалеке стоящие горы, покрытые сочными лесами и полоска реки, устремляющиеся к ним.
Собрав в оторванную ткань, носившую на голове плоды с пальмы, которые смогла туда уместить, я двинулась в путь, стараясь держаться тени, созданной длинными пальмовыми ветвями от деревьев, нашедших свою жизнь вдоль русла.
С каждым шагом, как мне казалось, климат становился мягче. Быть может, я уже привыкла к этому пеклу? Все может быть!
Я снова видела птиц, прячущихся от света в увесистых пальмовых кронах и продолжала свой путь, пока не услышала ржание, доносившееся за моей спиной. Лошади!
Я оглянулась и замерла. Четыре нечетких силуэта, расплывающихся в жарком воздухе, гнали коней, подгоняя их властными криками.
На миг я замерла в нерешительности, не зная, что делать. Бежать или подождать, пока путники, похожие на людей привстанут передо мной.