Однако у вас было много женщин, Адек, аккуратно возразил фон Эбинг. Живых.
Келлер скривился:
Было. В начале. Но с каждым днем меня все меньше и меньше тянуло к ним.
Почему?
Да я и не знаю. Просто сильное желание, как после голода. Даже сильнее.
При этом вы отдавали себе отчет, что именно вы делаете?
А что я делал? скривился Келлер и пожал плечами. Только то, что хотел.
Это прозвучало так обыденно, будто он произнес «Добрый день». У него совершенно отсутствуют нравственные чувства, подумал профессор. Никаких социальных ограничений, словно убить и совокупиться с трупом такое же обычное дело, как позавтракать утром.
Когда вы поняли, что вам недостаточно просто раскапывать могилы и совокупляться с мертвыми? В какой момент произошло это осознание?
Келлер похотливо ухмыльнулся:
На похоронах. Какая-то вдова военного. Еще молодая. Там была ее дочь. У нее огромная грудь.
Цепи зазвенели заключенный пошевелил руками. Едва заметная мелкая дрожь возбуждения пробежалась по его гориллоподобному телу.
Ее звали Лена Нолькен, кивнул фон Эбинг.
Наверное. Имя мне не интересно.
Вы возбудились от их вида? профессор вспомнил прозвище этого насильника и его фетиш сосать грудь.
Да! Внутри все забурлило! Я понял, что хочу ее!
И решили убить?
Да.
Но почему было просто не овладеть ею и оставить жить?
Вы так и не поняли, удрученно закивал головой Келлер. Все, что можно испытать при сношении с живой женщиной ничто в сравнении с полученным наслаждением от владения мертвой!
На лице доктора фон Эбинга не проявилось никаких эмоций, однако внутри у него бурлили разнообразные чувства от чудовищного отвращения до огромной жалости. Профессор отметил про себя слово «испытать», делая вывод, что чувственные ощущения арестованного гораздо сильнее при виде трупа, что придает сильный импульс к совершению акта некрофилии. Судя по всему, причину такого возбуждения следует искать в самой безжизненности тела. Он еще долго беседовал с заключенным Адеком Келлером, обвиняемым в дюжине убийств и изнасиловании уже мертвых жертв, осквернении могил и некрофилии. Когда время вышло, арестанта увели в камеру.
Как вы все это терпите, герр Эбинг? изумлялся Никлас Рауш, провожая знаменитого посетителя к выходу из тюрьмы Грац-Карлау.
А вы?
Начальник тюрьмы усмехнулся:
Ваша правда. Нелегко находиться в одних стенах с такими чудовищами.
Вряд ли он им стал по своей воле, задумчиво произнес профессор.
То есть?
Его сделали таковым. Мать, отец, затем приемный отец, общество, в конце концов.
А я считаю, Господь просто ошибся, создав сие существо!
Пожав руку герру Раушу, фон Крафт-Эбинг сел в ландо и экипаж тут же умчался прочь, скрывшись во тьме
Всю ночь Рихард не мог сомкнуть глаз. Его мозг обрабатывал и анализировал полученную информацию из разговора с Адеком Келлером. Сидя за рабочим столом при свете ламп, фон Эбинг делал записи в своей записной книге. Затем вставал с кресла, вышагивал по кабинету, задумчиво теребил бороду и подолгу смотрел в большое окно. Только под утро он сумел отключиться на несколько часов. После завтрака, по пути в университетскую клинику Граца, Рихард вновь прокручивал в своей голове вчерашний поздний разговор с заключенным. За долгое время в его поле зрения объявилась весьма интересная для исследования личность. Как бы кощунственно это не звучало. С того дня, когда фон Эбинг всерьез заинтересовался психиатрией и неврологией, он научился подходить с ясным умом и холодным сердцем к самым ужасным проявлениям деяний человека они представляли для него исключительно научный интерес. Хотя и сочувствия он лишен не был. Сказать больше, испытывал он его к обеим сторонам события к жертве (родным и близким), а также к преступнику, особенно когда видел болезнь психики. Всегда старался помочь, не отказывал никому, прослыв тем самым «добрым лекарем». Именно неизменная доброта и особый профессионализм, опережающий время, помогли многим больным, особенно с относительно незначительными отклонениями. Тяжелые случаи требовали большего времени, терпения и усилий. Адек Келлер, несмотря на свою природную жестокость и тяжелейшие психические девиации, сделавшие из него чудовище в облике человека, был ярчайшим носителем тяжелейшего психоневрологического недуга.
Доброе утро, герр Эбинг!
Доброе утро, фрау Грубер! направляясь к своему кабинету в клинике, ответил профессор на приветствие медицинской сестры.
Вас уже поджидает инспектор Йенс.
Он, как всегда, вовремя.
Действительно, неподалеку от кабинета, сложив руки за спину, неспешным шагом прогуливался инспектор криминальной полиции Граца Пауль Йенс.
Снова бессонная ночь? вместо приветствия поинтересовался полицейский.
Я привык работать по ночам. Входите, Пауль, фон Эбинг жестом руки пригласил его внутрь комнаты.
Невысокого роста, чуть полноватый, но крепко сбитый инспектор Йенс стянул с рук перчатки и расстегнул мышиного цвета пальто строгого покроя.
Как прошел опрос Келлера?
С пользой, ответил Рихард.
Он поставил саквояж на письменный стол, снял свой макинтош и повесил его в платяной шкаф.
Когда я могу продолжить знакомиться с материалами следствия?
Скажите, Рихард, зачем вам это? подобный вопрос всегда интересовал Йенса, но осмелился задать его он только сейчас. Неужели вы действительно верите, что такие ублюдки, как Келлер, имеют право жить? Что их следует лечить?
Зачем вы расследуете криминальные преступления, Пауль?
О, мой друг, тут все просто освободить город от воров и убийц. От негодяев, мешающих жить нормальным людям.
Я тоже. Следовательно, цели у нас общие, фон Эбинг снисходительно улыбнулся, однако его взгляд оставался серьезным. Только география моих трудов гораздо шире границ города.
Не совсем понимаю вас, Рихард. Как душещипательные беседы с умалишенными насильниками, желание лечить их, могут помочь искоренить жестоких убийц хотя бы даже в Граце?
Очень просто: вы действуете пост-фактум, когда преступление свершилось и ваша задача поймать преступника. А моя задача, как ученого, разобраться в психике насильника, выработать научный подход к пониманию самой сути такого зла и тем самым предвосхитить возможные преступления в будущем. То бишь, освободить наше общество от подобного рода насилия до того, как оно проявится. Путем лечения больного мозга в том числе, Пауль, в голосе профессора звучало твердое убеждение в сказанном.
Как по мне, то это сложно, дорогой доктор, пожал плечами инспектор. Ну да ладно не будем спорить. Я здесь по иному поводу.
Вы нашли еще один труп? фон Эбинг подошел к окну и взглянул во двор клиники.
Да, и очень надеюсь последний.
Профессор повернулся к Йенсу, на его лице отразилась озабоченность.
Также закопан неподалеку от жилища Келлера?
Верно. Егеря с собаками, и жандармы все еще рыщут в округе, однако вчера обнаружили только одно тело.
Тринадцатое, тихо промолвил доктор, задумчиво потирая бороду рукой.
Простите?
Всего тринадцать жертв, уже громче ответил ученый.
Это так, кивнул инспектор. И мне, как обычно, необходима ваша помощь.
В обмен на доступ ко всем материалам дела.
Пауль Йенс криво усмехнулся:
Я знал, что вы потребуете нечто подобное взамен. Да я и не возражаю. Кто знает, возможно и впрямь ваши оригинальные труды окажутся полезными обществу.
Я весь внимание, Пауль, фон Эбинг оставался серьезен.
Мне нужно, чтобы вы поговорили с Келлером. Выясните у него точное количество жертв, которых он убил и изнасиловал. Возможно, он назовет имена некоторых из них, что поможет нам ускорить расследование.
Он не знает их имен.
Простите?
Для него не существует имен жертв, Пауль. Они должны быть бездушными. Предметом для его патологической услады. Это свойство психики оно помогает исключить жалость.
Но количество то он точно помнит.
Почему вы решили просить об этом меня? Могли бы справиться сами.
Э, нет, дорогой доктор, Йенс покачал головой, перед нашей встречей я переговорил с герром Раушем. Он поведал мне о вашей долгой и доверительной беседе с арестованным. Следовательно, этот монстр открылся вам и расскажет о всем, что вы спросите. Вряд ли я, или мои люди, способны будут вытянуть из него хоть слово.
Инспектор легонько постучал пальцем себя по лбу:
Вы же мастер забраться в любой мозг и тщательно покопаться в нем. Вот я и прошу вас об услуге. А взамен, как и сказал, вы ознакомитесь с каждой бумажкой, которая заинтересует вас.
Это весьма любезно с вашей стороны, Пауль. Я сегодня же встречусь с Келлером и поговорю с ним.