Господи, камера зачем?
Не знаю, вздыхаю, жалко
Жена качает головой: ты безнадёжен. Мчимся по коридору, Лена распахивает железную дверь тамбура. И я думаю: какого чёрта? Набираю полную грудь воздуха и ору, что есть мочи:
Ядерная война! Спасайтесь!
Мы, через ступеньку, несёмся вниз по лестнице, к чёрту лифт, и я молюсь только о том, чтобы на этот раз не споткнуться. Над нами, на нашем этаже хлопают двери. Уже не до них.
Бежим к машине. Лена обзванивает родных, друзей. Разговаривать некогда, поэтому просто бросает в трубку:
"Ядерная война, прячьтесь, некогда объяснять, просто поверьте!"
Отбивается и звонит следующему. Спам звонки, которые впервые в истории, может, спасут чью-то жизнь. Я кидаю сумки в багажник, завожу, Лена рядом, набирает очередной номер. Я рукой закрываю телефон и задаю самый важный вопрос:
Едем из Москвы, сколько успеем, или как крысы будем годами прятаться в вонючем подземелье?
"Я протестую, Ваша Честь, наводящий вопрос!"
"Протест отклонён! Свидетель, отвечайте!"
Я бессовестно манипулирую, я не хочу в метро.
Лена смотрит на меня, её красивые серые глаза наполняются слезами.
Из Москвы выдавливает она и плотину прорывает.
Я жму на газ, выкатываюсь на пустую Краснобогатырскую, налево, к Преображенке. На совершенно пустой площади впервые нарушаю правила, выворачиваю с визгом сразу на Большую Черкизовскую. Там камера, но какая теперь разница?
Я поверил Ване сразу и безоговорочно, сам не знаю почему. Что-то висело в воздухе уже не первый день. Как тревожные чёрные точки на краю зрения. Скосишь глаз они скачком в сторону, видишь, а разглядеть не можешь. Но они есть, и от них мороз по коже.
Летим по трассе в сторону Щёлковского шоссе. В голове иррациональная мысль, что стоит только выскочить за пределы МКАДа и мы спасены. Будто МКАД не дорога, а крепостная стена, которая оставит все ужасы ядерного взрыва в своих пределах, не даст им вырваться наружу.
Москву жалко. За прошедшие семь лет я полюбил этот сумасшедший город. Людей жалко. Нас жалко. Всех жалко. Жалкая человеческая натура. Жалкое человечество, не заслужившее право быть.
"А тем кто сам, добровольно, падает в ад,
Добрые ангелы не причинят
Никакого вреда
Никогда"
Решил меня утешить из динамиков Самойлов. Верю.
Я набираю сестру:
"Привет, Улька!"
"Эм-м привет. Ты знаешь, сколько сейчас времени?"
"Некогда. Ядерная война, Уль, беги"
"Ты что там куришь?"
"Я серьёзно. Поверь"
[Тишина. Тихий голос]
"Даже если так, куда я побегу с моими коленями?"
[Да, на Новый Год я катал её по Ялте на коляске. Ходила она с большим трудом: повредила ноги в горах.]
"Спустись в подвал. Ты всё ещё на Фиоленте?"
"Да За окном море. Открою вино, всё равно не засну больше. Спасибо что позвонил, берегите себя. Целую, братик"
"Целую, сестричка. Может вас не тронут"
"Севастополь? Базу флота? Шутишь? Ладно, давай, не отвлекайся"
Отбилась. Лучше бы она ничего не знала. Если вдуматься, начинать ядерную войну в 4 часа это высшее проявление гуманизма. Большинство даже не успеет проснуться.
В этот момент взревела сирена впереди, там, где стадион "Локомотив". Сразу взвыла ещё одна, за спиной, со стороны НИИДАРа. В предрассветных сумерках начали зажигаться окна в домах. Сирены не стихали.
Мы мчались по пустой широкой улице, но я уже видел, как от высоток у дороги люди бегут к машинам. У пересечения с СВХ я бросил взгляд налево. Через автостоянку к метро спешили люди, кто-то с сумками, кто-то с пустыми руками, но все мчались на пределе сил. Их жизнь продолжится, наша скорей всего нет. Я сжал кисть жены, улыбнулся ей ободряюще:
Впереди съезд. Можем спуститься в метро, если хочешь.
Лена прикусила губу, через секунду помотала головой:
Хорошо едем.
Она слабо улыбнулась мне. Слёзы ещё текли по щекам, но голос звучал спокойно. Я похлопал её по руке и вдавил педаль газа до упора.
***
Два часа до рассвета. Вчера вечером, когда я начал писать этот рассказ, я посмотрел, когда взойдёт солнце. Пытаясь добиться реализма, я не подозревал, что вымысел станет реальностью. За два часа до рассвета погасли фонари.
***
Два часа до рассвета. Вчера вечером, когда я начал писать этот рассказ, я посмотрел, когда взойдёт солнце. Пытаясь добиться реализма, я не подозревал, что вымысел станет реальностью. За два часа до рассвета погасли фонари.
Мы мчимся так быстро, как можем. Насколько позволяет мой микроскопический водительский опыт. Секция за секцией отрубается освещение впереди, синхронно гаснут окна в домах, и трасса погружается в абсолютную тьму. Только полустертая местами разметка позволяет сохранять направление.
Касание отбойника на такой скорости смертельно опасно. А снижение скорости? Дикая гонка с неизвестными временными рамками. Главный приз жизнь, но это не точно. Поэтому не снимаю ногу с педали и молюсь форду всеблагому, чтобы не подвёл, потому что не верю ни в бога, ни в чёрта. Форд пока не подводит, мчится в темноте, в вое сирен, на восток, довольно рыча мотором.
Светомаскировка говорит Лена негромко.
Стрелка спидометра перевалила за 150, рев моего маломощного движка без труда пробивает шумку.
Что? кричу я, не понял.
Светомаскировка. Лена тоже повышает голос. Помнишь, в детстве в Севастополе? Ревели сирены и мы завешивали окна одеялами. Сидели при свечах, даже телевизор нельзя было включать.
Я усмехнулся:
Да, помню. У нас во дворе говорили, что тем, кто нарушит режим светомаскировки, солдаты стреляют в окно из автоматов. Только сейчас какой в ней смысл? Ракете плевать, есть свет или нету.
Из меня рвётся наружу нервный смех, и веселья в нём ни капли. Возбуждение бурлит в груди, вырываясь наружу странными звуками и я похож на сумасшедшего. Я уже готов к любому исходу, лишь бы скорее. Нервная система пошла вразнос и вопила, что долго не продержится.
Я глянул на жену: она сидит спокойно, глядя вперёд, только закушенная губа выдает ее состояние. Почувствовав мой взгляд она попыталась улыбнуться. В глазах кипят слёзы.
Прости, ты же знаешь, что я рёва.
Я сжимаю ее руку, улыбаюсь в ответ:
Я знаю, что нет.
Правой рукой Лена прижимает к груди перепуганного Беньку. Он громко мяучит без перерыва с того момента, как скорость превысила 150 км/ч. Хорошо, не пытается вырваться. Обезумевший кот в салоне страшное дело. Было уже, когда перевозили его из Южного Бутово на Преображенку.
А если бы мы остались там? Рванули бы на юг. Сейчас были бы уже далеко от центра. Вот тебе дивное преимущество жизни в замкадье, которое не приходит в голову риэлторам.
"Когда начнётся ядерная война, вам будет гораздо проще спастись, чем жителям каких-нибудь патриков. Подумайте, как они будут вам завидовать. Недолго"
Сзади горят белые пятна. Нас нагоняет целая кавалькада. Первым пролетает чёрный гелик. Слепит меня дальняком в зеркала, сейчас на всех плевать Важно только своё: ты сам и те, кто с тобой. Он обгоняет резко, рывком, чуть не цепляя бортом переднее крыло. За ним ещё несколько машин, все внедорожники, для каждой я все равно что стою. Кто-то, проезжая, сигналит. Не беженцы от ядерного взрыва, а свадебный кортеж. Я тоже жму сигнал.
Лена бьёт меня кулачком в плечо:
Зачем?
Да не знаю, какая уже разница? Просто так.
Вырвал бы болтливый свой язык. Зачем напоминать? Может ничего ещё не будет. Может это учения? И каждый раз, когда я думаю, что параною, реальность подкидывает очередное доказательство. Где-то вдалеке, где уменьшаются красные точки стопов обогнавших нас внедорожников, вверх рвутся ярко-белые штрихи. Бесшумно уходят в небо, за кромку лобового стекла, перечёркивая последнюю надежду.
Это что?
Противоракеты.
Значит, точно?
Теперь точно.
Я сжимаю её коленку.
Ничего не будет. Самые мощные системы ПВО и ПРО вокруг столицы. Считай, что над нами непроницаемый купол.
Ну да, парирует жена ехидно, и поэтому мы сейчас мчимся непонятно куда с перепуганным котом на бешеной скорости. Мы с трассы не слетим?
Я замотал головой в ответ. Это было бы слишком злой шуткой.
Трасса больше не была пустой. Одна за другой нас обгоняли машины с более мощными двигателями. Они пролетали с рёвом своих многолитровых моторов, подтверждая максиму "Мощность=безопасность". Я попробовал добавить газу. Руль ещё больше отяжелел, рулежка стала неуверенной. Я понял, что малейшая оплошность, и мы улетим. Сбросил до 130.
Слева на обгон пошла фура, пошла неуверенно.
Она то удалялась от меня, то приближалась, чуть не касаясь бортом. Во время очередного сближения мне пришлось уйти вправо, и я чуть не врезался в отбойник. Чтобы отцепиться от неадеквата, я скинул скорость. Фура по чуть-чуть пошла вперёд, но её все больше вело вправо, в мою полосу. Впереди показался съезд на МКАД, сзади подпирала другая машина, свет слепил. Все плевали на правила, на окружающих, мчались на дальнем свете. Меня выдавливали на МКАД, куда мне точно было не надо. В этот момент меня охватило бешенство. Я заорал: