Мои родники. Премия им. А. А. Блока - Юрий Слиняков

памяти моего деда

Сорокина Александра Алексеевича

Блестят у деда боевые ордена
На пропотевшей жёлтой гимнастёрке.
Погибли на войне его друзья,
И фронтовой давно уж нет махорки.

Когда-то увидел впервые белые ночи,
В Пулково он Ленинград защищал.
И, не смыкая геройские очи,
Перед врагом не робел, не стонал.

Шёл он в обнимку со смертью на запад,
Священна и свята была та война.
Солдатом Отчизны на веки остался,
Честь и Совесть в сердце чиста.

Подбил «Фердинанд» в Дюрр Хартау1,
Чёрным дымом, огнём он пытал.
Ярко светилась медаль «За отвагу»,
«Победа будет за нами!» Каждый боец это знал.

Он в сорок пятом ранен под Берлином,
Зеелы2 были непреступны и страшны.
Чтобы народ и мир были счастливы,
Мой дед герой, защитник той страны.

Мы скажем деду благодарное спасибо,
Фашистов он разбил тогда.
Дошёл пешком он до Берлина,
Гордится им советская страна.

Когда увидишь дорогого ветерана,
Ты подойди, колено преклони.
Что воевал он без обмана,
Господь ему здоровье сохрани.

Пройдёт парад по площади Победы,
Мы беззаветно памяти верны.
И вспомним, как сражались деды,
России верные и славные сыны.

Державный гимн Победы мне понятен,
Родного деда просто не забыть.
И с пожелтевших фотографий лик приятен,
Его я буду помнить и ценить.

посвящается моему дяде

Рыжову Алексею Степановичу,

погибшему под Вязьмой

в октябре 41 года

В октябре сорок первого года
Смерть витала под Вязьмой сильней.
Крепла ненависть у народа,
Чтоб не видеть слёз детей, матерей.

Я погиб в болотах у Вязьмы,
Но в бою не сдался наш полк.
И ночами в сердце лишь спазмы,
Здесь солдат наш последний умолк.

Для меня здесь пробил жуткий час,
Объявил смертный торг на своём пепелище.
Смерть открыла свой глаз,
Позвала на сырое кладбище.

В бою страшном скрестились штыки,
Полыхала земля геенной пожарищ.
Шли с крестами фашистов полки,
Умирал в траншее ротный товарищ.

Умирали солдаты в болоте от крови багряном,
Командир всё фашистам грозил и рыдал.
Для бойцов всё было бредом, обманом,
К Господу руки свои простирал.
В том котле война всё сметала,
Поминутно всё смертью грозила.
Наша рота вся погибала,
Только в вере солдатская сила.

Семьдесят пять лет уж нету войны,
На болоте том паутинная нить.
Скорбь ложится на запах травы,
И плывут облака, чтоб могилу мою посетить.

Только Память не прячь под замок,
Удалось геройски совесть солдату пронесть.
Клич Победы в сердцах не умолк,
С каждым годом крепка Ваша Честь.

Святому храму бьют челом
Два богомольца старых.
И, осеня себя крестом,
Не видим в них отважных.

Во храме ником преклонились,
Святые видят там иконы.
С душой и сердцем помолились,
Два богомольца бьют поклоны.

Молились молча и смиренно,
На лик Спасителя взирали.
Молитвы были те священны,
Пред ним колени преклоняли.

Всю жизнь надеялись на Бога,
Чтобы в любви Господней пребывать.
У них была божественна дорога,
Любили жизнь, земную благодать.

Пришли к святому храму,
Молились тихо при свечах.
И вспоминали детство, маму,
В войне погибших земляков.

И вспоминали вновь о днях блокадных,
Пролито было много детских слёз.
Ведь был народ из храбрых,
Их не страшил тогда мороз.
Веками храм намолен,
В нём множество лампад.
У богомольцев красный орден
За храбрый, славный Ленинград.

И в каждом ордене молитва
За неприступный город Ленинград,
Земля слезами горькими омыта,
И в ней солдаты Родины лежат.

Два богомольца храму поклонились,
Никто ни Веру, ни свободу так не смог сломить.
И, отвернувшись друг от друга, прослезились,
Они умели Бога, Родину любить.

Не спится солдату в землянке,
Под Москвой гуляет метель.
Вспоминает звуки тальянки,
Да, брёвна видят шрапнель.

Вспоминает родные селенья,
Родные луга и поля.
С любимой свиданье на сене,
Где пенье лилось соловья.

Вот мать, отец, родимый кров,
Любимый конь и поросёнок.
Плотва, уклейка, окунь  весь улов,
Вчера родившийся ягнёнок.

Картошка  гордость деревенских мест,
Как земли русские богаты.
А на груди лишь медный крест,
На сеновале славны ароматы.

И ночью чмоканье телка,
В овине заблудился маленький барашек.
От страха заливается щенок,
Ему приснился тёмненький овражек.

Вспоминает солдат василёк,
Беззаботные сладкие сны.
Тёплый ветер, шмеля, мотылёк,
Жизнь прекрасна была до войны.
Он вспомнил первую любовь,
У дома белоснежные берёзы.
Душа запела, улыбнулась вновь,
А под Москвой трескучие морозы.

Сегодня в землянке солдату не спится,
Пред ним ушедшие лица.
А снег над землянкой кружится,
Солдату России не спится.

Москва охвачена огнём предместий,
И бил солдат врага за смерть детей.
Конечно, ждали с фронта благовестий,
Лились слёзы русских матерей.

По метру с боем отступали,
А на столицу шли кровавые полки.
Придёт победа, точно знали,
Солдата русского оскалились штыки.

Метель врагов знамёна раздувала,
Чума Отечеству грозила.
И под Москвой смерть витала,
В народе крепла Божья сила!

Солдат до Химок отступал
Затем, чтоб узурпаторов громить.
Родных и близких вспоминал,
И нечисть не могла его сломить.

Никто не мог их истребить,
Солдат в окопе кровью истекал.
Умел он сердцем Родину любить,
Молился, к Богу руки простирал.

Не вернулись солдаты с войны,
Пригласила их смерть на свиданье.
Стали вечно солдаты равны,
Обнялись горячо на прощанье.

Обнялись, чтобы стала велика страна,
Чтобы помнили подвиг России.
Не забудем мы их никогда,
Ведь за нас они жизнь положили.

Мы помним, как Москва салютами гремела,
Знамёна тьмы швыряла на гранит.
Года как тучи пролетели,
Россия память ту хранит.

Шумят приветливо дожди,
Склоняя над могилой ветки ивы.
Солдата вёсны позади,
Победы у солдата живы.

Он помнит, как винтовку на двоих делили,
Как в котелке сухарики мочили.
В сердцах победу не убили
И, отступая, грязь месили.

Как смерти смотрели в глаза,
Снижался к земле «Мессершмитт»,
Кругом полыхала война,
И в поле окоп был отрыт.

Он вспомнил ужас танковых атак,
Горит пшеница заревом пожарищ.
Как не дозрели яблоки в садах,
Последней кровью истекал товарищ.

Как в блиндаже завывала буржуйка,
Узоры рисует картечь.
Льётся наземь красная струйка,
В окопе слышна командирская речь.