Лучше начать первой, не дожидаясь, когда набросятся на тебя, тогда и шансов больше, что противник отступит, решит не связываться, ибо себе дороже. Но даже если ничего не угрожало всё равно, на всякий случай, чтобы и желания не возникло.
Вот попробовал бы кто столкнуть её в бассейн да она бы того убила. А сейчас даже не обижалась особенно.
Да ну чего там? Она действительно по-свински себя повела: как вор, обшарила шкафы в чужом доме, пытаясь найти бухлишко, послала домработницу Юлю, которая хотела отобрать у неё бутылку, ещё и пригрозила той, опять напилась в стельку, ничего не соображала и плохо помнила, что вообще творила.
Возможно, опять несла какую-то чушь, разговаривала сама с собой, с небом и с мамой, спрашивала, почему всё так и зачем она здесь на кой чёрт она вообще появилась в этом мире и неужели и правда совсем-совсем никому не нужна.
С Бэллой подобное случалось. Иногда она даже осознавала себя, но всё равно не могла остановиться. Как собака выла на луну. И потом становилось невыносимо стыдно за себя, такую слабую, раздавленную, никчёмную. И тогда ещё сильнее хотелось, чтобы о ней знали, её замечали, боялись и не решались даже возбухнуть против.
А Дымов, ну, словно видел что-то другое, не такое, как все. Не забил равнодушно, уверенный, что она сама выберется а даже если и не выберется, то похрен прыгнул за ней в бассейн, ещё и одетый, вытащил, и потом успокаивал, и даже извинился. И даже, когда Бэлла заявила, что не оденет платье, не стал орать, что она просто выделывается, дрянь неблагодарная, и «Бери, что дают!», спокойно предложил свою одежду.
Вот, ещё и камерой разрешил пользоваться. А ведь она настолько дорогую вещь никогда и в руках не держала, и никто бы ей такую не доверил, тем более предположив, что Бэлла запросто может эту «игрушку» тайком продать. А Дымов просто взял и легко отдал, пусть и не время. Почему?
Потому что подобные суммы для него фигня? Но зачем же просирать их настолько бездумно, когда можно потратить на себя. Ну, или, например, на любовницу. На это же не обидно.
А главное, почему он предложил Бэлле остаться? Ничего не требуя взамен. Не рассчитывая ни на что, даже ну-у, на такое. Действительно не рассчитывая. Она не сомневалась. По взгляду подобное всегда легко определить, даже не на уровне мыслей, а на уровне ощущений. Хорошо чувствуется.
Хотя Дымов времена беззастенчиво пялился на неё, но просто или с въедливым вниманием, или с насмешкой, или с весёлым любопытством, которые могли и раздражать, и смущать, и надоедать, но никогда не настораживали, не тревожили и не пугали.
А те взгляды были совсем другие: тяжёлыми, липкими, неприятными, почти материальными, как похотливые прикосновения горячими влажными от пота руками. От них будто следы оставались на лице, на теле и хотелось сбежать поскорее. Даже не потому что несли угрозу лично для Бэллы. Не только. Они слишком явно напоминали о том, почему для мамы всю жизнь она была хуже, чем кость в горле, и что само её существование слишком тесно связано с тем, почему мамы больше нет.
Глава 8
Завтракать-то идёшь? спросил Дымов. У Юли уже давно всё готово.
Я попозже, пробормотала Бэлла, опять откладывая кофр с камерой на стол, а он опять спросил с удивлением и насмешкой:
Чего так?
Ну да, конечно, так она ему и рассказала, что по-прежнему в мокром белье, и что завтракать в нём не очень удобно, ни оставаясь в халате, ни переодевшись в его шмотки. Но тут как раз объявилась домработница Юля с трусами.
Дымов сразу смылся, а она затарахтела:
Вот, нашла новенькие, ещё в упаковке. Эмка, но думаю, тебе нормально будет. Не должны сваливаться. У тебя попа есть. А вот с бюстгальтерами проблема. У меня тройка, а у тебя точно меньше. Но я топ спортивный нашла. На фитнесс ходить хотела, да чего-то так и не задалось. Только один раз одевала, да и то, когда примеряла. И завтракать приходи. Я сегодня венские вафли сделала. Любишь? Со взбитыми сливками и ягодами. Игнату Алексеевичу такое не очень. Но мы-то с тобой девочки. Хотя Игорь тоже ест с удовольствием.
Игорь, это тот чемодан? предположила Бэлла.
Юля возмущённо фыркнула.
Не чемодан, а мой муж, поправила с напором, но вроде бы не сердито.
Вообще, все они здесь странные. Даже эта домработница. Хотя она вечно цепляется и чем-то недовольна «положи на место, не трогай, так себя не ведут» но сразу следом за очередным занудным замечанием может ляпнуть что-нибудь прикольное или даже похвалить. И с едой никогда не жмотится.
А ещё они постоянно расспрашивают. О ней. Как будто им действительно интересно. А кого вообще могут интересовать чужая жизнь, чужие проблемы? Даже просто ради любопытства. Да никого давно уже не беспокоило, разве кроме бабушки, как у Бэллы дела, о чём она думает и, тем более, чего хочет. Но стоило оказаться в столовой и усесться за стол, с нетерпением и предвкушением подтянув к себе тарелку венские вафли со взбитыми сливками и свежими ягодами на завтрак! охренеть! как началось:
А ты чем вообще занимаешься? В школе учишься?
С трудом сдержав желание ткнуть в воздушный крем пальцем, чтобы потом облизать, Бэлла подхватила нож и вилку не настолько же она тупая, чтобы не уметь пользоваться приборами отпилила кусочек, повозила его в сливках, чтобы облепили поплотнее, и, прежде чем отправить в рот, с вызовом сообщила:
Я уже окончила. Ещё в прошлом году. Мне девятнадцать исполнится уже в июле.
О-о-о! протянул Дымов с нарочитым уважением. И что тогда делаешь?
Пока ничего, буркнула она, глядя в сторону и заранее предполагая, что услышит в продолжение.
И как давно длится это «пока»? Почему дальше учиться не пошла?
Вот всё у него просто, как с камерой. Захотелось купил. Захотелось пошёл. Куда нравится. Ага, будто её ждут везде с распростёртыми объятиями. И вообще
Я не знаю, куда.
Дымов посмотрел без осуждения, скорее, чуть удивлённо и задумчиво-сосредоточенно, предположил:
Ну чем-то тебе нравится заниматься? Потом сам же и вспомнил: Фотографировать же.
А разве на фотографа где-то учат? озадачилась Бэлла.
Профессиональная съёмка это ж не просто на телефон саму себя щёлкать или подруг. Там же столько тонкостей и нюансов. Взять хотя бы освещение.
Без понятия. Дымов дёрнул плечами. Но я и не интересовался. А если бы мне понадобилось, узнал.
Если курсы так они все платные, проворчала Бэлла. И на хорошую аппаратуру деньги нужны.
Он отхлебнул кофе, уставился, приподняв брови:
И?
А разве непонятно?
У меня таких нет. И у бабушки нет.
Дымов сочувственно покивал.
Вообще их часто нет. А потом вдруг невозмутимо и оптимистично выдал: Но зато всегда можно заработать.
Бэлла сжала губы, закатила глаза. И опять как всё просто! Угу. Когда ты богатый, когда у тебя всё есть, тогда и кажется, что проблем не существует. А он чуть наклонился в её сторону, произнёс доверительно:
Хочешь, большой секрет расскажу? Но прежде чем она успела хоть как-то среагировать, уже говорил: Очень многие из тех, кто сейчас при деньгах, с минимума начинали. Улыбнулся, добавил легкомысленно-невозмутимо: Или вообще с нуля.
Она уточнила недоверчиво:
Ты тоже с нуля?
Нет, конечно, возразил Дымов, потом ещё заявил на полном серьёзе: У меня папа миллионер.
Прикалывается? Или на самом деле?
Да ну нафиг! У неё скоро уже голова распухнет и лопнет от вопросов, от бесконечных попыток разобраться и угадать настоящие значения и причины его слов и действий. Все богатые такие зануды?
Ей всегда казалось, они другие: презрительные, высокомерные, отстранённые, одетые во всё новое и самое дорогое, чтобы сразу становилось понятно, сколько денег на это потрачено. Они прямо с утра уже при полном параде и макияже, если это тётки словно каждый день у них официальный приём. А дома всё так обустроено, чтобы выглядело, как во дворце, и сразу приходило на ум слово «роскошно», а не просто красиво или удобно. Да даже еда у них не обычная, а особенная.
Вот бабушке никогда бы не пришло в голову готовить с утра венские вафли, да ещё раскладывать их по порциям, оформлять ягодами и кремом. Хотя это, наверное, не сложно, если есть вафельница, но зато очень вкусно. Бэлла бы и от второй порции не отказалась. Растолстеть она не боялась, а реально же объеденье.
Она посмотрела на Дымова, потягивающего кофе, и когда он обратил на неё внимание, ткнула вилкой в остатки последней вафли на своей тарелке, спросила:
А почему ты это не ешь?
Не знаю он по-честному задумался, пожал плечами, как-то И под конец уверенно вывел: Я больше мясо люблю.
Мясо и она любила. Ещё как.
Но это ведь тоже вкусно.
Дымов сосредоточенно свёл брови, чуть наклонил на бок голову.
Ну хорошо, отрежь немного.
Бэлла отпилила ему уголок, Дымов подхватил вилку, насадил на неё выделенный ему кусок.
С кремом, распорядилась Бэлла, указала на тёмный шарик ежевики. И с ягодой.