Криминальный тандем. Премия им. Ф. М. Достоевского - Дмитрий Иванов 10 стр.


Татьяна, окончив институт, осталась в нем работать. Поступить в аспирантуру ей с первого раза не удалось, поэтому она решила остаться ещё на год, чтобы попробовать свои силы второй раз, решив для себя, что если вновь не получиться, тогда она уедет домой. «Третьего, как говорится, не дано». Жизнь методистки ВУЗа оказалось очень тяжелой: работы много, в основном вся бумажная, к тому же практически все педагоги кафедры спихивали на неё ещё и свои бумажки, так что приходилось трудиться с утра до вечера. Да ещё и зарплата, ничтожная и мизерная, позволяла питаться раз в день, а о покупке каких-либо вещей пришлось забыть. Месяца через два Татьяна, было совсем отчаявшаяся, собиралась уже все бросить, отказавшись от затеи поступления, как одна из бывших сокурсниц посоветовала ей устроиться дворником в любой ЖЭК. «Мол, там и платят неплохо, да ещё и жилье дадут с московской пропиской, сможешь потом жить спокойно, устроившись на другую работу». Татьяна воспользовалась её советом, быстренько нашла себе место, благо в такой специальности всегда есть вакансия. Но зато об отдыхе пришлось забыть напрочь, так как трудилась она теперь каждый день, вставала в пять утра, убирая свою территорию до семи или, в непогоду, до половины восьмого. Затем стремглав она бежала на кафедру, где буквально засыпала, когда заполняла журналы, а в обед снова бежала на участок, вновь наводя марафет около помойки, долбя потрескавшимися от мороза руками лед на тротуаре. Потом снова в институт, где приходилось проверять за преподавателей контрольные, курсовые, рефераты, печатать на развалившейся пишущей машинки «Янтарь» немыслимые доклады для ученых советов. Вечером опять на участок, где аврал возникал буквально за считанные минуты: то мусоропровод в подъезде забился, то батарею на лестничной клетке прорвало, затопив половину подъезда. И все приходилось убирать руками, согнувшись в три погибели, ползая на коленях по холодному цементному полу, а затем, разгорячившись, выходить на мороз, чтобы убрать выпавший, ненавистный до чертиков, снег. К полуночи, когда Татьяна, полуживая от усталости, доползала до своей комнатки в здоровенной, 10-тикомнатной коммунальной квартире, заселенной такими же тружениками ЖЭКа, как и она, её тело ломило во всех мышцах и суставах, раскалывалась от боли.

Надев ватные штаны, засунув гудящие от тяжести ноги в валенки, накинув на себя видавшую виды телогрейку, Татьяна подошла к маленькому огрызку зеркала, висевшему около двери её комнаты. В отражении на неё смотрело измученное лицо какого-то незнакомого её человека: «Боже, до чего я дошла! Бухенвальд какой-то!»

Она собрала в пучок свои некогда пышные волосы, теперь же тонкие и жидкие, и, повязав на голову шерстяной платок, вышла на темную улицу бороться со стихией.

Но, с другой стороны, Татьяна себя успокаивала тем, что многим сейчас приходится ещё тяжелее, чем ей. На дворе стоял январь 1991 года, все в стране разваливается, многие предприятия закрывались, рабочих мест нет, зарплаты нищенские, в магазинах пустые прилавки. Еду можно купить по сумасшедшим ценам в коммерческих палатках, но откуда у бюджетников деньги? Да и дома, в её глухом, провинциальном городишке, тоже нечего делать. Две фабрики, раньше обеспечившие рабочими местами практически весь город, простаивали, а зарплату выдавали произведенным в былые годы товаром. Многие с её города ездили в Москву, чтобы продать эти вещи, а на вырученные деньги покупали продукты и везли их обратно. Поэтому она знала, что дома её не ждут, лишний голодный рот в семье не нужен, к тому же она умудрялась выкроить из своих денег небольшую часть, которую ежемесячно посылала по почте родителям.

Раскидав снег у подъезда, Татьяна стала чистить дорожку, ведущую к мусорным контейнерам. Снежок был легкий, будто пух, поэтому она управлялась быстро. «Это хорошо, успею нормально умыться, привести себя в порядок и спокойно позавтракать». Воодушевленная такими мыслями, она стала ещё ожесточеннее работать лопатой, не обращая внимания на пот, катившейся градом из-под сбившегося на глаза платка.

Визг тормозов и ослепляющий свет машинных фар вогнал её в ступор. Татьяна, остановившись, застыла в одной позе с лопатой в руках, обернулась, чтобы посмотреть. Из дорогой иномарки вышел мужчина, одетый в дорогое пальто, из-под которого виднелся такой же хороший костюм. В темноте ей не было видно его лица, но по движениям была видна его солидность. Мужчина обошел машину и, подойдя справа к задней двери, не спеша открыл её. Оттуда медленно показались сначала черные лакированные женские сапоги, затем черная норковая шуба. Когда её владелица полностью вышла из авто, то шуба оказалось очень длинной, к тому же с капюшоном, поэтому лица разглядеть было невозможно. «Эх, живут же некоторые». Татьяна, тяжело вздохнув, вновь принялась махать лопатой, но тут её вн6имание привлек знакомый когда-то голос незнакомки.

 Что-то мрачноватый у тебя двор, Стасик. Тебе надо поменять жилище на более престижный райончик,  точно, это Аллочка, сомнений нет.  Здесь просто жуть какая-то, а не двор, у меня мурашки по телу побежали от страха.

 Не бойся, здесь очень тихо и спокойно,  приятный баритон мужчины вселил бы уверенность в любого человека.  Зачем менять шило на мыло? Это же центр Москвы, дом ещё дореволюционной постройки. Говорят, в нем жили какие-то графья. Мне и так пришлось расселить коммуналку, зато теперь все восемь комнат стали одной моей квартирой. Я ремонт сделал, закачаешься, снес старые стены, теперь по квартире можно на велосипеде ездить.

 Зачем мне велосипед, Стасик, когда на улицу страшно выйти?  Алла, в своем духе, недовольно сопротивлялась.  Ты же не собираешься из меня сделать пленницу в твоих стенах?

 Да не переживай, Аллок,  беспечно отвечал незнакомец, явно не собираясь обращать никакого внимания на её возражения.  За тобой закреплена машина с водителем, который будет встречать тебя прямо у дверей квартиры и провожать до неё. Никто к тебе даже и подойти не подумает. Человек будет охранять тебя постоянно и днем, и ночью.

 Все равно, Стасик, здесь ужасно темно,  Алла, по привычке, не могла отступить просто так.  Ты хотя бы сделай здесь побольше фонарей, чтобы освещение было поярче. А то меня эта темнота вгоняет в дрожь, наводя ужас.

 Ладно, не волнуйся, сделаем,  мужчина взял её под руку и повел к подъезду.  Я уже договорился, скоро здесь не только фонарей добавят, но и асфальт новый положат, и клумбы разобьют. Пошли лучше спать, а то у меня от выпитого голова кружится. Сейчас прямо здесь упаду и засну, тогда тебе придется тащить меня волоком до квартиры. А я ведь тяжелый, ты можешь и не справиться, и замерзну я здесь, на улице. Тогда вообще никакой квартиры у тебя без меня не будет.

 Хватит шутить, такими вещами не бросаются,  Алла медленно, еле-еле передвигая ноги, потому что тонкие и высокие каблуки её сапог не давали ей другой возможности, шла к подъезду.  ТЫ меня знаешь, я не пропаду. Поживу у родителей, а потом ещё кого-нибудь встречу. Не ты единственный и последний.

 Врешь, Алка, таких мужиков, как я, больше нет,  довольно произнес незнакомец.  Кто ещё, кроме меня, такой же богатый, будет заботиться о тебе так же хорошо, выполняя любые твои прихоти и капризы? Пошли быстрее, иначе замерзнешь.

Татьяна ещё долго смотрела на закрывшуюся за ними дверь подъезда, забыв о снеге, об институте, вообще, обо всем на свете. «Вот зараза, везет же ей. Я тут корячусь, работаю, словно Папа Карло, с утра до вечера, лишь бы с голоду ноги не протянуть. А это фифа опять себе нового хмыря нашла, вон какой богатый. Сразу видно, что она бедствовать с ним не будет, да и работать тоже явно не собирается. Ну, ничего, все равно моя возьмет, что я, хуже этой кошки драной? Подумаешь, западают на неё мужики, так ведь у неё проблем никаких нет. Родители обеспеченные, в Москве опять же, а не в тьмутаракани живут. Всегда обогреют, да и деньгами помогают, в отличие от меня. Нет, определенно настанет время, когда мы с ней сравняемся, иначе и быть не может».

***

Солнце било в окно, пригревая так сильно, что разбудило Аллу окончательно. Она, по привычке, собиралась проваляться в кровати до обеда, все равно делать было нечего, а затем уж привести, не торопясь, себя в порядок, понежившись вдоволь в горячей ванне с пеной. А вечером, когда Стасик освободится, они хотели сходить в ночной клуб. Что это такое, она и понятия не имела, так как ночные клубы были редкостью, в Москве их мало, ходят туда в основном всякие темные личности с бандитскими лицами. А Стасик как раз недавно открыл собственный клуб, который он сделал в одном из бывших дворцов культуры. «Искусство в упадке, так я помогу ему подняться», шутил Стасик по этому поводу.

Стасик, или Станислав Иванович Груздев, как она звала своего нового воздыхателя, был так называемым «новым русским». Чем он конкретно занимался, Алла и понятия не имела, так как ей было попросту все равно: деньги есть в огромном количестве, ей ни в чем не отказывали, а что там, откуда берется, она и знать не хотела. В отличие от всех остальных претендентов на её сердце он был самым перспективным. Остальные представители мужского пола не дотягивали и до половины Стасика.

Алла уже давно, с того самого момента, когда рассталась с Шуриком, решила для себя, что больше никогда в жизни не будет связываться с такими людьми, которые, хотя и умеют любить в красивой и возвышенной форме, но ненадежны морально и, что особенно её удручало, слабы материально. «Пусть уж будет богатый урод, с минимумом интеллекта, зато с туго набитыми карманами, чем непризнанный поэтишка, вечно страдающий оттого, что его не примет публика, а за душой не имеющий и гроша». Причем Алла специально перевелась в другой институт, на экономический факультет, чтобы быть еще студенткой поближе к деньгам. Там она общалась с такими однокурсниками, родители которых работали в госучреждениях либо имели собственный бизнес. И вот на одной из вечеринок, где она была со своей очередной институтской пассией, она и увидела Стасика, который был центром внимания всех присутствующих, потому что был самым богатым из всех. Алла сразу же для себя решила захомутать его, тем более что Груздев был холостой, за ним никто не приглядывал. На первый взгляд, задача была не из легких: богатые люди не особенно доверяют свои чувства молоденьким девушка, реально понимая, чем это для них грозит.

Назад Дальше