Э-эй, струны не порви!
Спокойный тон друга отрезвил Лесуна. Он глянул на него, скривил губы в грустной улыбке, еще раз затянулся сигаретой, положил ее на то же место, поднял ногу на стул, положил на поднятую ногу гитару и из его сердца полились экспромтом слова:
Печаль-тоска меня заела:
Ну почему, ну почему?
Кому ко мне какое дело,
Я не пойму, я не пойму.
Летит над миром звук набата,
Церковный звон, церковный звон;
Мы пред тобой не виноваты
Ни я, ни он, ни я, ни он.
Когда была со мною рядом
Однажды ты, однажды ты,
красуясь утренним нарядом,
цвели цветы, цвели цветы
Федор удивился этому порыву друга за более чем пятилетнее знакомство, с Лесуном случилось такое впервые. Подошедший директор хотел было о чем-то спросить Федора, но тот решительно замахал руками и приложил указательный палец к губам. Присоединились и двое других участников группы. Все стояли молча и слушали неожиданно тихий и проникновенный голос, без привычной хрипотцы, своего бас-гитариста. А Лесун пел, глядя в пол, ни на кого не обращая внимания.
И птицы жалобно не пели,
Летя на юг, летя на юг.
Моих забыла неужели
Касанья рук, касанья рук?
Печаль-тоска меня заела
Не в добрый час, не в добрый час.
Я не могу, чтоб так смотрела
Судьба на нас, судьба на нас.
Изменит все ж свое обличье
Суровый рок, жестокий рок,
Всё будет вновь у нас отлично,
Дай только срок, дай только срок.
Глава 13
Шумилов ехал не спеша. По городу он никогда не ездил быстро, старался не нарушать правила дорожного движения. Когда-то, когда он только начинал ездить на машине, с ним случилось неприятность он тогда любил гонять, как заправский гонщик, не обращая внимания на «зебры» и пешеходов, переходящих дорогу в неустановленных местах, и однажды на мокрой дороге не смог справиться с управлением и, увидев в нескольких метрах от себя, как потом оказалось, пьяного мужика, медленно, пошатываясь, да еще и по диагонали, пересекавшего мостовую, резко нажал на педаль тормоза и вывернул руль вправо, стараясь его объехать. Но машина не послушалась и выскочила на тротуар рядом со столбом освещения. К счастью, никого из пешеходов не задел, но крыло прилично помял. Когда опомнился, выскочил из машины и, прежде чем звонить в ГИБДД, схватил за шиворот мужика, дотащил его, барахтающегося, до машины и швырнул в салон на заднее сиденье, дожидаться приезда гаишников. Тогда он, что называется, отделался легким испугом, зато взял себе за правило ездить по городу не больше семидесяти километров. Конечно, он понимал, что и семьдесят не шестьдесят, но, во-первых, за это не штрафуют, во-вторых, на этой скорости машина вполне управляема.
Он прямо из Академии туризма ехал к Екатерине, которая впервые пригласила его к себе домой, объяснив, что дочери два дня не будет на выходные уехала на какой-то фестиваль в Тверскую область (уж не на рок-фестиваль ли «Нашествие», почему-то подумалось Шумилову). Купив пышный букет роз, бутылку своего любимого розового шампанского и фруктов, Шумилов думал о том, как быть он совсем запутался. Он искренне любил Светлану, еще наивную, но преданную ему девушку, которая ради него даже готова была отказаться от рок-карьеры. Особенно, после разборок с ним Лесуна с Федором. Но и к Екатерине он привязался всей душой. Эта уже опытная, повидавшая многое женщина, состоявшаяся бизнес-вумен, родила в нем совершенно новые чувства. Он чувствовал, что их связало нечто большее, чем Шумилова со Светланой, но как именно описать это чувство, он не знал. Он даже пытался обнаружить в обеих женщинах что-то общее, роднящее их, ему казалось, что так ему станет легче. Как ни странно, сходство он нашел в слегка оттопыренных ушах обеих. Но это у него вызывало лишь саркастическую улыбку. Он понимал, что вечно так продолжаться не может, ему нужно будет сделать выбор. (На одной жениться, другую оставить в качестве любовницы хмыкнул он. А еще лучше начать жить шведской семьей.)