Нить
Жизни зыбкой тонкая нить
Держит крепко привязанной к небу.
Я стараюсь уверенно плыть,
Но пишу свои мелкие требы
Нить божественных высших отцов
За мою зацепилась макушку.
Они дергают кожный покров
И ночами мне чешут за ушком.
Связи этой незыблемей нет.
Но и хрупче её нету тоже.
Мой привязанный к небу скелет:
Путь без нити совсем невозможен
Лёгкость бытия
Такая тяжесть
«Лёгкость бытия»:
Скользить доской над волнами и под.
Когда и ветром управлять никак нельзя,
И в прежний угодить водоворот
Как сложно с лёгкостью идти вперёд,
Когда назад стремится твой обоз.
И каждый новый жизни поворот
Ответ не даст, а лишь задаст вопрос
Какая тяжесть мыслями порхать,
Когда мозоли помнят каждый
Шаг.
Учусь полжизни с лёгкостью взлетать,
А не идти сутуло как ишак.
Какая тяжесть «легкость бытия».
Но я упрямая. Бороться мне не лень.
Ложусь на ветер. Ниже всё Земля.
Я лёгкости учусь по новой. Каждый день.
Брошу в угол острый меч
Я сегодня, обессилев,
Руки-плети всё броню.
Тяжело их даже мылить,
И виват держать в строю.
Я сегодня будто дымка:
Невесома и пуста.
Чуть натянута улыбка,
Но опущены уста.
Я устала вдруг сражаться:
Брошу в угол острый меч.
Лишь к стене могу прижаться
И просить меня беречь.
Что за чудо этот воин,
Кто живёт со мной давно?
Вывожу его с конвоем
И одна иду в кино.
Я устала от сражений.
Побеждайте без меня.
Хватит мне тех приключений,
Что случаются средь дня.
Я уставшая изрядно,
От событий и от лет.
А не сильный и нарядный
Всё решающий атлет.
Подарите мне букетик,
Не дарите щит и меч.
А тому, кто молча встретит,
Дам себя от войн беречь.
И шагая вдоль своих надежд
Силу б в прошлом детских жарких клятв
Обратить в сегодняшние будни.
Чтобы оживить как будто мудрый,
Но пустой, бесстрастный, чёрствый взгляд.
Вот бы снова слышать про «вперёд»,
Про «геройство», про «предназначение»,
А не ждать за счастье искупленья,
Глядя на опасный поворот.
Вот бы резвой и летящей стать.
Как из голубятни рвутся птицы,
Как из школы прежней выпускницей
И потом Учителю воздать
Вот бы показать большой пример
Про геройство, храбрость
И науку,
Где в вивате держишь гордо руку
И не знаешь слабых полумер
И, шагая вдоль своих надежд,
Взрослой и, наверно, мудрой тётей,
Так и не летая в космолёте,
Я обычная, стою среди и меж.
И сложней всего в томленье длинном
Принимать обычности судьбы,
Перейти с собой уже на ты
И не стать, к чертям уж, балериной
Варя и кит
Варя пришла из школы и взволнованно заявила, что у неё есть информация, которая может спасти мне жизнь! Я села на диван. Не каждый день с тобой делятся сакральным знанием.
В общем, мама, если ты когда-нибудь будешь находиться на пляже с выбросившимся (и непременно) мёртвым китом, никогда не стой рядом с ним! От тепла и солнца китовый жир способен взорваться! А уж, если он взорвётся, кишки кита накроют тебя с головой! Будь уверена!
Да я уверена, ага
Уверена, что масса информации про «то, что когда-нибудь случится» с уроков ОБЖ, с курсов самоподготовки, с кружка первой помощи никогда мне не понадобится. Но про то, что с нами по-настоящему случится, про то, что оставит душевные прорезы и ледяные глыбы во всё тоненькое тело, так об этом не напишет ни один учебник.
Я смотрела на Варю, которая, уже забыв про кита, громко хрустела зелёным яблоком.
В детстве быстро переключаешься не залипаешь, как взрослый. Теперь уже и я думала только про кита. И мне было его так жалко: мало того, что он выбросился на берег и его не спасли, так ещё и такая чудовищная смерть. А ещё я вспомнила, что на берегу океана я была очень давно. Да ещё и в такой дурной компании, что лучше бы и не была вовсе (вот, говорю же, что залипаю).
Я обняла Варю так сильно, что она закашляла, удивившись моему душевному порыву. На её немой вопросительный взгляд я лишь смогла выдавить из себя: «Спасибо, что предупредила! Теперь на берегу океана я всегда буду более осмотрительно выбирать, с кем стоять рядом. Не так безответственно, как это было раньше!». И это была сущая правда.
Дорогой Аньке Свидер
Мы шли с тобой сквозь сумрачный декабрь.
Привычный траур Петербурга шёл за нами.
Мы говорили будто бы словами,
Но чувствовали паузы душой
Ты разноцветно-шумно хохотала.
Преуменьшая боль и встречный ветер,
И говорила как на Божьем свете
Ты счастлива своей идти звездой
И вдруг, остановившись на полслова,
Ты за руку взяла меня как Мама:
«А знаешь, что спасает нас от драмы?
Фонарики, светящие зимой»
И каждую зиму среди советов
Про пользу мёда и лесной малины,
Средь вечеров промозгло-серо-длинных
Я помню про фонарики твои
Как в детстве щурю глаз на вспышку Света,
И оживает мой калейдоскоп,
Ты будто бы спасла меня секретом,
Из темноты мне показав Восход
Как будет, Мам
Пытливый луч коснулся сна.
Весна сменяет тьму.
Встают сезоны на места,
На них и я встаю.
«Как будет, мам?!»
Торопит дочь событий ровный такт.
Хочу подсказкой ей помочь
И замедляю шаг.
Вопросов меньше, как и снов,
У взрослых взгляд пустой.
«Как будет», суть земных основ
С принятием тобой.
Так и идём: она бежит,
А я чуть медлю шаг.
Меня меняет свет и жизнь,
И дочки, что спешат
Детство
Битые коленки,
Тёплый ветерок,
Молоко без пенки,
С сахаром творог.
Предвкушая лето,
Гонишь самокат.
Песня из куплета,
Розовый закат.
Длинные дороги,
Толпы детворы.
И в расчёсах ноги
Черти, комары.
И ругает мама,
Что уже темно,
И у Сашки драма:
Не залезть в окно.
Приговором «Ужин!»,
И расстрелом «Спать!».
Ты так многим нужен,
И стремишься стать
Дел не переделать,
Планов громадьё!
Но бездушны предки
Голосят своё
Мне почти что сорок.
Я иду домой.
С притуплённым взором,
С мыслью лишь одной:
Может кто из окон
Ласково как мать,
Крикнет, пусть с упрёком:
«Ужинать и спать!».
В эпоху гуру и сенсеев
В эпоху гуру и сенсеев,
Заполонивших Инстаграм,
Я поняла вот, что тупею,
Смотря в испанский этот срам
Вокруг кружат: успешный лидер,
Творец из сферы MLM,
Тот, кто во мне вчера увидел
Рассадник денежных проблем:
Не масштабируюсь, не славлю
Свою персону на весь мир.
Ведь рефлексирующим мямлям
Никто не даст окна в эфир.
Живу спокойно без масштабов,
Без стратегических задач.
Не ем ни трюфелей, ни крабов,
И знаю запах неудач.
Сижу, тихонько починяю
Свой примус в глубине души.
Её вот славлю, охраняя,
От липкой и пустой лапши
Расскажи, Петербург, отчего ты грустишь
Расскажи, Петербург, отчего ты грустишь?
Отчего барабанишь слезами по стёклам?
Почему так идёт тебе ржавчина крыш
И наряд из одежд восхитительно-мокрый
Мой дождливый герой! Ты исхожен сполна,
Я люблю в тебе все очертанья и смыслы.
И уже отзвенела капелью весна,
Но тяжёлые тучи над Спасом повисли.
Я дышу бесконечностью старых дворов,
Провожая проворных в тёплые страны.
Я делю с тобой жизнь, погоду и кров,
И лечу твоей влагой глубокие раны.
Мне не снятся саванны и солнечный зной.
Рождена я в сырой темноте коммуналок.
Ты мой мокрый уставший последний герой,
Я невеста твоя, что из невских русалок
Я боюсь у кого волосок к волоску
Я боюсь у кого волосок к волоску,
У кого есть план А и план Б на листочке.
Я впадаю в смертельную с ними тоску,
И стою тихо рядом бесцветною
Точкой.
Я люблю безалаберность пышных волос,
Смелость в лицах свободных и выбор без цели.
Я люблю без ответов оставить вопрос,
И лететь, хохоча, на большой карусели.
Я люблю музыкантов с креплёным вином.
Желтоватые пальцы их пахнут свободой.
Я люблю у кого мир и есть Отчий дом,
И в бесстрашии их есть присутствие Бога.
Я боюсь у кого волосок к волоску,
И ищу в себе вызов, и бунт, и свободу.
Ведь живущие сердцем не знают тоску,
Когда мчатся с течением по жизни порогам
Июльское пальто. Питер
Ликует сердце, будто влюблено,
Парит внутри невидимая младость!
Мне наконец пришлось достать пальто
Июльское, любимое на радость!
Дышу свободно, кутаюсь в манто,
Я снова ёжусь и в карманах руки!
Люблю своё болотистое дно,
Жара для Питера мои сплошные муки
Сырей, любимый, мокни, восхищай
Небесными оттенками асфальта!
Морозь меня, но больше не вращай
Палящее безудержное сальто