Ветер Перемен
Часть 1
Mel RedWolf
Дизайнер обложки Mel RedWolf
© Mel RedWolf, 2022
© Mel RedWolf, дизайн обложки, 2022
Глава 1
15 год Третьей эпохи от Наследия Разфаэров. Месяц Лучезарной, два дня до праздника заключения мира.
Теплится в печке пламя, обгладывая на закуску преподнесённые крупные поленья. Языки пламени облизывали волокно, покрывая черной коркой. Не спешила загораться древесина. Соки живительные еще не вышли, с шипением напоминая о своем присутствии.
Тонкая ручка мерно постукивала ножиком, сталкиваясь с доской характерным клак-клак-клак, тр-р-р-р. Вот уже и салатик из молодых побегов и овощей для семьи большой готов. Умелые руки взялись за новое дело. Большой грубый кусок бедра оленихи оказался на доске, чуть западая за края доски да пачкая кровью. Тихий вздох послышался снова все вытирать придется, а если еще и эти две сорвиголовы подоспеют, то и вовсе быть беде!
Чьи-то сильные руки обхватили сзади, казалось, необъятный живот, широкий, будто арбуз и тыква вместе взятые, неразделенные да незадачливо проглоченные. Теплое дыхание защекотало ушко и вместо привычного «клак», прозвучало жесткое неловкое «клац!». Охрупчавшие плечики дрогнули, взгляд удивленный устремился за плечо, а там нежные клубничные уста поджидали шаловливые губы Огненной царицы.
Волна мурашек неловких тронула кожу обремененной. Ласковый плен требовательно прижал к себе. Сильная рука разместилась под крупной грудью, к которой очень скоро прикоснется дитя. Четвертое дитятко с пламенной кровью родительниц, с шаловливыми пальчиками и тоненьким голоском. Еще одна наследница.
Фаврир улыбнулась своей женщине, чьи руки привычно коснулись талии, а чье сбитое дыхание бередило в теле само пламя Страстной. Пальцы зарылись в мягких мягких локонах второй царицы, нежными волнами струящихся по плечам и спине Порывистой.
Девочки сегодня задержатся, милая. Празднуют посвящение, а Алифея Она тоже сегодня не скоро придет. Больно на празднике показать себя хочет.
Уклончиво доложилась супруге Фаврир. Тонкие пальчики поймали широкие скулы в свой нежный плен, а вот глаза в пленительно сладкий. Только сейчас эти две бездонных синевы смотрели испытующе и строго, будто маленького гута отчитывали.
И ты им все с рук спустила?
Царица ничего не ответила, но по тому, как алые глазки стали вымаливать прощения всем прегрешениям, стало и так все ясно.
Фаврир, так они же еще месяц наказаны и сама знаешь за что. Как можно быть такой мягкой! Угх Бестолочь.
Забурчала царица, обиженно отвернувшись. Так уж и от мяса отделили небольшой кусок на двоих столько и не требовалось. Руки быстро и сбито отложили остальное в пергамент, и дальше судьба была у куска вернуться в холодные закрома. Хватка плена Огненной расцепилась, а баргустка помогла прибрать, пока мясо отправилось на камень печи и начало шипеть под действием жара. Маленький этап ссоры позади, но второй не за горами.
Тень царицы вновь мелькнула позади. Мягко коснулись плеча губы. Аэль подернула плечиком, будто то был не поцелуй, а укус кобры. Руки вновь опустились вниз с нежной трепетностью, обхватив округлость будущей части семьи.
Я в их возрасте тоже баловала. Ну пошалили девочки, перепугали немного
Мягко зарокотал над ушком голос. Аэль гневно сверкнула глазами, в которых давно поселилось это буйное яркое пламя, но вот так танцевало танец бури и ножей редко.
Фаврир, живого барана на занятия притащили! Нацепили крылья и пытались заколоть, крича, что это Рефаль! Это же даже не смешно!
Возмутилась родительница. Только вот зазря. Брови царицы нервно подернулись, а глаза увлажнились. Смех душил прям у последнего рубежа, от чего и слезы на глаза наворачивались. Изобретательность этих двоих всегда вгоняла в ступор даже жриц.
То книгу древнего писания стащат, то подменят учебник учительский, то оружие поменяют. И ведь это не последняя шалость! Только в пять они вдвоем умудрились поднять на ноги все домики дочерей, подсунув Первой наставнице мышей полевых в чуни!
Тут уж только лицо обиженной супруги придало сил не засмеяться. Аэль всегда говорила, что так Фаврир поощряет их. И в правда стоило царице один раз всласть посмеяться над деяниями близняшек, как те и распоясались целой чередой издевательств, а сколько дрались! Столько только розгами их били, только этим дурам стоеросовым все не по чем.
Ладно, ладно, они правда поступают не очень достойно дочерей цариц, но они ведь еще не младшие. Вот станут ими, буду требовать от них послушания. К тому же наставница приструнит и такой нрав, и тренировки голову устаканят.
Видно ответ не совсем удовлетворил царицу, потому как прозвучало не утешительное «хмм». Фаврир тихо вздохнула, уткнувшись в макушку жены носом. Ручки белые начищали посуду, пока приятный запах мяса дразнил нос, но гораздо больше дразнил этот сладкий аромат с остринкой хвои и подернутого железа.
Снова была в кузне?
Обронила Фаврир, скосив взгляд к глазам. Но и жесты сдали супругу с лихвой. Размажистые слишком поспешные движения. Не хочет говорить
Фаврир тихонько вздохнула и поцеловала в ушко.
От тебя пахнет кузней, Аэль.
Закончила мытарства супруги царица. Послышалось больно усиленное скворчание. Кажется, пора переворачивать мясо. И в правда, Аэль тут же метнулась к негодующей раскаленной поверхности, разворачивая кусочки мяса, что покрылись зажаристой корочкой. Мягкий персиковый румянец заиграл на щечках девушки. Богини, как она прекрасна.
С благоговейностью Фаврир следила за движениями супруги, за легкой, не смотря на положение походкой, за тем, как сильнее смущается от взгляда и начинает румянец подёргивать кончики аккуратный ушек, едва выглядывающих сквозь густую, капну огненных волн.
Вот умелые ручки расположили ужин цариц по тарелкам, на них свежие овощи в салате и сладкое затомленное мясо. Ужин чудесно гармоничный, за которым забываются беды и дрязги. Вот так как прежде, до появления первого ценнейшего дара супруги огненновласой Алифеи, милой и чудесной девочки. Раньше срока явилась дочурка, да еще как. Больше суток скрипела и боролась с болью царица, не кричала, неслышно страдая там в деревянном домике. Только на третий час вторых суток послышался крик, жуткий крик боли, что резал сердце и душу, а потом все закончилось.
Сколько длился ужас сложно было даже сказать, да только потом и поведала целительница да шрам алый о том, что дитятко чуть с собой не забрало свою хал. Долго еще Фаврир не решалась даже думать о детях, а потом и бесовские отродья оживились. Пришлось их погонять, а там уж и получилось само собой, живот царицы вновь округляться стал, подарив трепетную волнительность в жизнь Фаврир.
Извини, милая моя, пламя яркое, я не специально, притомилась больно, вот и шумлю сегодня.
Попыталась оправдаться вдруг Аэль. Смягчилось сердце родимое, дрогнуло, преклоняясь пред нравом чудесным. Фаврир уж и сама расчувствовалась, позабыв и о посуде после пищи, подхватила на руки родную. Сердце к сердцу, душа в душеньку, открытую, будто оконце для теплого ветра летнего, нежно, будто самая большая драгоценность была в тех руках.
И ведь не могли надышаться обе, натешиться друг другом даже спустя столько долгих лет. Как сладкий сон, что не наскучит, так и обе царицы не наскучивали друг другу. Нежность сжимала сердце томлением, грустью топила расставания, а такие мгновения единения жаром первозданным естественной близости.
Фаврир, малышка Нам не стоит.
Шептала сбивчато баргустка. Только обманет ли голос дрожащий, взгляд, искрящийся, будто самые яркие звезды? Капельками росы рассыпавшиеся искры, пламя, тянувшееся к сладостно близким горящим очам. Словно град, посыпались поцелуи. Жар накрыл, соединился и сплелся вместе в танец чувств.
Ночь уж прошла на половину, сладостный сон разморил, но не долго. Еще до рассвета под руками сильными завозилась родная. Тихие вздохи сквозь сжатые губы. Фаврир и не распознала было беды, как в миг опомнилась, ощутив влагу. Ох богиня!
Глаза распахнулись, а Огненная вся подобралась. Личико милое тревогой оттенилось. Пересохшие губы сжимались, как и живот уходил под ребра.
Ох, девочка моя, подожди зоренька, подожди. Сейчас мы, сейчас, родненькая.
Царица на ходу и подняться помогла, и одеться. На себя кое-как приурочив шаровары да затянув шнурки, рубаху поверх обнаженной груди натянула. Там и под руку, а потом на руках отправилась в мраке Лукавой к дому Новой Жизни. Вот и утро с сонными жрицами, притомленно уставшей Первой целительницей, что не успела сбежать из дома раньше срока.
Фаврир довела супругу по ступеням в бревенчатых дом, отворила плечом дверь, а там Маюриэль переняла заботы о царице. Дальше порога хар не пустили. Этот бой только для халра, а ее место на улице, пока не дадут знак, что все закончилось.