Рози, что он себе позволяет? послышались выкрики из толпы. Мама вновь подняла нерешительный взгляд на сына, но промолчала.
Вопросы голода, преступности, болезней. Высокое собрание, призванное обществом решать проблемы, за десять минут трижды оскорбило это самое общество. И что сделало общество в ответ? Посмеялось. Посмеялось над собой, на лице юноши появилось презрение, У каждого в этой папке, Макс протянут костлявую руку, Просьба, стон и крик о помощи. Помощи, которой они не дождутся, по тому, что за людей решают другие люди.
Хорошо, умник, и что же ты предлагаешь? ехидно прошипел Георг.
Макс Брант предлагает распустить совет, и отныне все решения принимать общим голосованием. Правила нужно упростить и кодифицировать, а их нарушение должно жестоко караться.
Рози, угомони его, прошу тебя! огромный подбородок Зака нелепо запрыгал. Члены совета одобрительно закивали, следом закивали и обязательные наблюдатели. Остальные собравшиеся стояли молча. Одни смущенно потупили глаза в пол, другие с непониманием смотрели в сторону совета.
Молодой Брант дело говорит, внезапно разлетелось в тишине. Стоящий рядом высокий юноша подхватил, Все правильно!
Правильно, поддержали другие голоса.
Весть о выступлении Макса на совете быстро разлетелась по Нейму. Жители давно утратили веру в совет и уже не ждали разрешения важных вопросов. Нескладный и чудной Брант подарил надежду, вытащил жителей из их коконов, позволив самим решать свою судьбу. После выступления Макса Бранта никто не видел, он словно растворился. Шли годы, а Брант все не появлялся. Прохожие наблюдали плотно закрытую дверь и окна, в которых, как им казалось, прогуливался худой силуэт. На прямые вопросы Рози отрезала коротким: «Все в порядке», опускала глаза и быстрым шагом покидала любопытствующих. За спиной немолодой женщины висел огромный, набитый книгами, рюкзак, а в руке скудная авоська с продуктами.
Спустя год собрание ликвидировали. Нейм встретил решение ликованием, а персона Макса Бранта приобрела особое значение. Эффект отсутствия добавил топливо в костер любопытства, породив множество самых нелепых версий. К спору о гении и сумасшествии прибавилась версия, что Бранта никогда не существовало, а истории о странном юноше не более чем вымысел.
Спустя еще год Нейм жил уже по новым законам. Доподлинно не известно, кто сформулировал правила, но большинство жителей были уверено в том, что Макс Брант приложил новому времени свою тощую руку. Появились и хранители. Не надзиратели за обществом, как было прежде, а хранители закона, равные из равных. Правило номер четыре: «Запрет любых единоличных или коллективных органов управления, или влияния». Тогда же появился и серый дом со старцем.
14.
Щелчок, еще один, снова щелчок. Каждый следующий все ближе и ближе, сознание возвращалось в изнеможённое тело, которое сдавалось, и проваливаясь обратно в глубины сна. Темнота вспыхнула яркими лучами вечернего солнца, сквозь которые пробивался он. Он очень молод. За нелепой оправой очков, грустные глаза, они смотрят в пустоту. Кажется, стоит протянуть руку и до него можно дотронуться, но рука бессмысленно летает в воздухе. Внезапно юноша встает и медленно растворяется. Он не высокий и очень худой. Сознание делает попытку догнать, остановить, но ноги не слушаются, они отказываются идти. Протянутая в его сторону рука трясется и растворяется.
Щелчок, снова щелчок. Настенные часы отбивают знакомый ритм. Ник открыл глаза, испугано посмотрел по сторонам. Он дома. Его мокрое, липкое, кисло пахнущее тело, развалилось на диване. Он встал, слегка пошатнулся и остановился. Резкое изменение положения тело восприняло стойко, но боль, сдавившая виски, заставила присесть и взяться за голову. К горлу подкатил ком, сдерживая позывы, Ник оперся руками о пол. В следующее мгновение он лежал в луже мерзкой жижи и часто дышал. Ищущее пощады тело свернулось в комок. Стараясь не закричать, он сильно прижал ноги к груди, но нечеловеческие звуки все же вырвались из захлебывающегося горла. Сознание снова ушло.
Ник, Ник, здесь неудобно, пойдем в спальню, где-то вдалеке послышался родной голос, Ник.
Что! Ник дернулся, вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Перед ним стояла Элис, Что, что происходит?
Я проснулась, а тебя нет рядом. Прошла в гостиную, а ты тут
Что со мной произошло?
Ник, Ник, здесь неудобно, пойдем в спальню, где-то вдалеке послышался родной голос, Ник.
Что! Ник дернулся, вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Перед ним стояла Элис, Что, что происходит?
Я проснулась, а тебя нет рядом. Прошла в гостиную, а ты тут
Что со мной произошло?
Ты спал, спал глубоким сном. Не переживай, все в порядке.
Вспоминая недавние мучения, Ник посмотрел на пол, но в ночном свете он блестел чистотой, Нет, ничего не в порядке. Все не в порядке.
Дорогой, успокойся, расскажи, что случилось.
Ник посмотрел на Элис, быстро обвел глазами гостиную и бросился в уборную. Яркий свет ударил в мозг металлическим скрежетом. В зеркале показался молодой человек, со светлыми, растрепанными волосами, и бешеными глазами. Холодная вода успокоила лишь на мгновение, сменившись тревогой. Что было силы, он рванул к двери, лестница, пятьсот восемьдесят ступеней, улица. Ноги несли потерянного человека все дальше от дома. Наконец, он остановился и резко наклонился, окончательно освободив желудок от содержимого. Виски последний раз предательски кольнули, и боль отпустила, он присел на поребрик.
Пустая улица наполнилась красками и ароматными запахами, цветущие деревья и растения распускали сладкие шлейфы. Ник опустил голову на колени и зарыдал. Впервые в жизни он оказался один на один со своим внутренним миром. Эхом пронеслись слова Алекса: «Закрой на замок и спрячь в самый дальний чулан».
Почему я ничего не забыл, почему она не стирает мои воспоминания! Ну, давай, вот он я. Хватит, наигрался! прокричал Ник в ночную пустоту. Пустота ответила легким, почти настоящим дуновением ветра.
Дома Ника встретила встревоженная Элис. Блондинка проводила опасливым, стеклянным взглядом, но не произнесла ни слова. Обреченный Ник подошел к ней и опустился на колени, Эл, у меня проблемы.
Если считаешь правильным, можешь не рассказывать. Главное, чтобы у тебя все было под контролем.
В том и дело, что ничего не под контролем. Они все твердят, что она гуманная, что она печется о нас, нашем состоянии, а я все помню, все Элис, до мельчайшей детали.
О ком ты? Что ты помнишь?
Механизм, алгоритм, наше все и ничего, Ник подвинулся совсем близко и обхватил колени Элис, Она как-то живет в нас, в каждом из нас, она призвана контролировать и направлять. Изобретение Бранта, его истинное изобретение. Она подчиняется алгоритмам и тем правилам, которые в нее заложил создатель. Один из ее алгоритмов гасит ненужные или опасные воспоминания. Но эта голова, он прижал указательный палец к виску, Почему-то помнит.
Элис внимательно слушала Ника, пытаясь отделить правду от вымысла. Ник выдавал связанные порции фраз, которые в совокупности походили на бред. Элис хорошо знала Ника и хорошо чувствовала. Его быстрый и острый ум, которым она восхищалась, не был способен к самообману.
Значит, и я могу забыть?
Если она захочет, ты забудешь и этот разговор, и меня, и, боюсь, себя. Я опасен со своим знанием, а теперь втянул и тебя.
Не успел Ник договорить, как из глубины коридора раздался треск. Блок наблюдения рябил множеством серо-черных линий, а проектор даже не шелохнулся. Издав еле слышный скрежет, цилиндр замка сделал половину оборота, магнитный замок лениво щелкнул, входная дверь медленно приоткрылась и повисла на металлической цепочке.
Элис, тебе надо бежать. Черный ход. Беги к Алексу и Мари, прохрипел Ник, его глаза покраснели, а руки задрожали.
Что происходит? Мы должны бежать вместе.
Это хранители, я разгадал их замысел. Все будет хорошо, беги.
Элис сорвалась с места, схватила пальто и побежала внутрь гостиной, за которой находилась дверь пожарного выхода. Ник прошел в коридор, ожидая, когда незваные гости справятся с цепью. В следующее мгновение дверь с грохотом распахнулась, разбросав в разные стороны деревянные щепки. В уютное жилище двух молодых людей ворвались черные вороны, которые, размахивая крыльями, сносили все на своем пути. Они сбили Ника с ног, лишив чувств, пролетели в гостиную, спальню и подсобные помещения. Выворачивая шкафы и полки, они кружили, и перешептывались. Ник держался до последнего, и только когда услышал: «Здесь больше никого нет», окончательно вырубился.
15.
Расхожее выражение «в здравом уме и трезвой памяти» обрело новые краски. Когда Ник очнулся, он находился и в уме, и при памяти, но ни то, ни другое не вселяло надежды на положительный исход. Его руки и ноги были крепко привязаны к чему-то твердому. Тяжелая голова небрежно свисала, а тело ломило от пронзительной боли. Ник открыл глаза. Связанные за спиной руки, отекли и онемели, они уже не чувствовали холод металла, и казались совершенно инородными. Зрачки долго фокусировались, пытаясь понять, что произошло, и где он находился, но вокруг было абсолютно белое, яркое, лишенное любых предметов и звуков пространство, безграничный пустой горизонт. Неестественная тишина давила. В мире, наполненном, пусть и искусственными, но звуками абсолютная тишина настораживала и пугала.