Ты все ещё не знаешь жизни, мой милый Бенедикт!
Научи, научи, Сайрус! я был в стельку пьян и, вполне вероятно, в тот момент искренне любил и даже уважал благородного душегуба, защитника прелестных обитательниц муниципального публичного дома.
Ну не знаю, малыш
Будь милосерден! закричал я в исступлении.
Сайрус несколько помялся, но вскоре вспыхнул нелепой улыбкой и проговорил настойчиво:
Уговорил, видишь того паломника в капюшоне? он нетвердой рукой указал мне в угол комнаты, где расположился, за небольшим круглым столом, незнакомец в чёрном одеянии.
Пилигрим?
Нет! Это странник с востока! Его имя Сайрус выждал невыносимо долгую паузу -его имя «Мозаичный Кречет»!
Он рыцарь?
О, нет! Но про него ходят легенды!
И что же он забыл в борделе?
Любимую.
В борделе?
Поговаривают Сайрус мистически-томно закатил глаза -, что в прошлой жизни, он был вором, казнокрадом. И когда попал на Небеса, то встал пред вратами Рая спиной. Бог страшно разгневался и ниспослал его обратно на землю, дабы здесь отбывать кару за тяжкий грех свой! Но вновь вступив в бренную жизнь, не изменил себе «Кречет» и продолжил идти по порочной тропе, все дальше удаляясь от христовой добродетели. В Тулузе, во Франции, он совратил юную послушницу ордена Капуцинок, недавно принявшую постриг. Та, бежала из монастыря вместе с ним и понесла ребёнка, но юный грешник и не подумал сменить свой курс, он заставил прекрасную Амелию стать проституткой, но девица не вынесла позора, заколола ребёнка во чреве своём и покончила с жизнью, горло перерезав острым кинжаломВидишь клинок на столе?
Прямо перед странником лежал небольшой стилет с серебряной рукоятью:
Тот самый нож! Он всегда держит его при себе!
Сказки! Я не верю тебе!
Нет! Это истина! С тех пор «Мозаичный Кречет» бродит по борделям в поисках души возлюбленной и будет неприкаян до тех пор, пока не обретёт родное сердце или не отдаст своё!
Что это значит?
Он должен будет принести жертву соразмерную мукам молодой Амелии, иначе никогда не познать ему покоя белых холмов и красоты розового рассвета, предвещающего святую зарю над Эдемом!
Я, потрясённый удивительным рассказом, возмущённо встал из-за стола и направился к загадочному путнику, который, в свою очередь, не отрывал от меня пристального взора. Когда я приблизился к нему вплотную, он сбросил капюшон, и наконец, у меня появилась возможность детально его рассмотреть это был совсем молодой человек среднего роста с обреченным взглядом больших карих глаз, с острыми скулами и впалыми щеками, у него были густые вьющиеся волосы пепельного цвета, но грязные, словно мокрые, неприятная рыжеватая борода окаймляла его лицо, он был неестественно бледен и болезненно худ, словно не ел несколько дней. На нем была чёрная накидка и что-то вроде укорочённой туники, едва доходившей до пояса. Я нагнулся над столом и очень развязно заговорил:
Милорд, я наслышан о ваших злоключениях
Неужели? лукаво улыбаясь прервал пилигрим.
Будьте добры, не перебивать! Я пришёл выразить своё восхищение!
Чему?
Вы прожили очень необычную жизнь! Дважды!
Дважды? на лице моего собеседника отразилось вполне естественное удивление.
Не стоит скромничать, милорд «Кречет», мне обо всем известно.
Как вы меня назвали?
Вы же «Мозаичный кречет»?
Меня зовут Эверес.
Я в недоумении начал искать взглядом своего пьяного визави, но он как будто растворился:
О, прошу, не беспокойтесь. Сайрус любит рассказывать небылицы
Вы давно знакомы? постепенно, я будто начал просыпаться от долгого сна, иначе говоря, начал трезветь и задавать адекватные вопросы.
Больше пятнадцати лет. Мы впервые встретились на моей родине, в деревне Гортон, она чуть севернее Ноттингема.
То есть, вы не местный?
Да.
А здесь вы зачем?
Полагаю, затем же зачем и вы, но с более обнадеживающим результатом иронично парировал мой собеседник.
Любопытно, и чем же вы занимаетесь?
Я художник, чаще всего пишу с натуры
И хороши ваши полотна?
Никто не жаловался.
Вдруг, совершенно неожиданно, вместе с притоком эндорфинов, мне в мозг попала шальная, и как казалось в тот момент, совершенно гениальная мысль:
В таком случае, у меня есть работа для вас.
Мы пожали руки и это было начало конца.
Я художник, чаще всего пишу с натуры
И хороши ваши полотна?
Никто не жаловался.
Вдруг, совершенно неожиданно, вместе с притоком эндорфинов, мне в мозг попала шальная, и как казалось в тот момент, совершенно гениальная мысль:
В таком случае, у меня есть работа для вас.
Мы пожали руки и это было начало конца.
Глава 2.
Уже на следующий день я притащил Эвереса ко двору. Мне не составило никакого труда представить его как благородного странствующего отшельника и великолепного проповедника, но основная заслуга все же принадлежала Эвересу, тот за доли секунды сумел увлечь герцога и его свиту своими, почти магическими, рассказами и таким образом, заслужить их полное доверие. Мы сразу условились, что срок написания портрета Беатрис не больше месяца. Все шло просто замечательно! Я действительно рассчитывал поразить герцогиню силой искусства, влюбить в себя и меня совершенно не заботило, что даже в случае удачной аферы, мне придётся столкнуться, как минимум с двумя жуткими препятствиями, которые можно описать весьма лаконичным и очень красочным выражением: «Я казню тебя, бастард!». На тот момент я был чрезмерно самоуверен и мечтателен
Но постепенно, стали происходить события, никак не вписывающиеся в мои светлые планы на будущее, а именно, события, вызванные немыслимой некомпетентностью и откровенной тупостью моего отца в процессе осуществления внешней политики собственного «государства». В ответ на предложение Генриха || Плантагенета, законного короля Англии, вступить в переговоры относительно спорных территорий на севере, мой дражайший батюшка, к всеобщему замешательству знати и восторгу черни, разразился безобразной бранью, ответное письмо он закончил словами: «ничего тебе не достанется, сучий ты потрох!». Эта фраза тогда очень тиражировалась среди простого люда, но все, кто осознавал последствия, были в ужасе. Через неделю нам объявил войну самый влиятельный монарх континента! Но о подготовке к осаде или тем более к контрнаступлению, речи не шло, пиры тянулись своим обыденным чередом
Как только я узнал о надвигающейся катастрофе, тут же пошёл к Эвересу, с которым мы очень быстро сблизились за последнее время. Его покои располагались на втором этаже, это была небольшая и неуютная комната, но с одной любопытной особенностью, в ней было крохотное окно, которое выходило прямо в тронный зал. Когда я вошёл, он дорабатывал картину:
Успеваешь в срок?
Последние штрихи.
Ты слышал
Да, безрассудно он быстро пожал плечами и повернулся к мольберту.
И отчего же ты так спокоен?
Это не мой дом, я всего лишь делаю свою работу.
Его голос показался мне отстранённым и надменным:
Что-то ты не слишком благодарен тихо, сквозь зубы проскрежетал я.
Эверес не ответил и натянул свой вездесущий капюшон. Последнее время он был мрачен и неразговорчив:
А все-таки, что за ахинею внушал мне Сайрус? я спросил почти развязно.
Мы это уже обсуждали. И, прошу, оставь меня, иначе все затянется он кротко улыбнулся и погладил бороду, потом выпил из кувшина вина и жестом указал мне на выход 20 золотых и вечером можешь забирать
Я не дослушал и громко хлопнул дверью. Меня терзало неприятное ощущение недосказанности и ущемлённой гордости, я тут же послал за Сайрусом. Тот явился через час, потный, запыхавшийся и крайне неопрятный, как всегда выпивший и в дружелюбном расположении духа:
Я хочу знать правду. Что тебе известно об Эвересе?
Что тебя интересует?
Все.
Как пожелаете, милорд.
Сайрус поместился на стуле возле меня и тщательно вытирая пот с морщинистого лба, начал свою повесть:
Эверес, происходит из уважаемого дворянского рода Калейдоков, из Белфаста. Но много лет назад, его отец проиграл в карты потомственное поместье Калейдоков в Ирландии, и вся семья перебралась в наши нищие края.
Сира Мерета вскоре убили за долги, а мать Эвереса повесилась с горя, благополучно забыв о младенце. Одинокий сирота угодил в бродячий театр, где его подобрал добрый актёр-конферансье, который и стал заботиться о ребёнке, как никто прежде. Эверес вырос на подмостках, с отрочества наблюдал за сценой, мастерил маски, орудовал декорации и вскоре стал полноценным членом труппы. Но главной звездой ансамбля все же была девушка, «искрящаяся роза Бирмингема», чьё имя Доротея. Она была прекрасна и Эверес полюбил, не знаю взаимно ли, но страстно и самозабвенно. Но, как и любая история любвивсе завершилось трагедией.